Гуманитарная ситуация (именно так сейчас принято называть состояние общества, при котором люди имеют все шансы умереть от голода и болезней) на территории Новороссии долгие месяцы находится в затянувшемся состоянии "ожидания чуда".
Да, со стороны можно подумать, что жизнь постепенно, непостижимым образом восстанавливает свои силы и начинает создавать видимость относительного позитивного развития. В спокойных районах, расположенных на значительном удалении от линии фронта, казалось бы, уже мало, что напоминает о недавних боях. Работают магазины и рынок бурлит своим привычным манером.
Появились машины побогаче. Видимо, отстоялись в гаражах и схронах, пока смутное время диктовало свои условия перераспределения ранее приобретенных благ. Засветились, пока еще одинокие, окна в коттеджах-кораблях, приняв на родные борта сбежавших от войны хозяев, а иногда и впустив совершенно новых, ранее и не мечтавших о таких "четырех стенах".
Но вот беда. Копни чуть глубже, заедь чуть дальше и ты понимаешь, что не изменилось совсем ничего. Разрушенная войной и довоенной политикой Украины страна, словно устав от какой-то свинцовой безнадеги, замерла, ожидая перемен. Об ощущениях, вползающих в душу на волне созерцания этого "ожидания" — чуть позже: не хочется переходить с лирики на сухой аналитический язык, но придется.
Гуманитарная помощь. Что это? Как это выглядит и как должен работать процесс, при котором одна сторона имеет максимальные возможности для сбора и доставки этой помощи, а другая сторона — для ее получения и своевременного, грамотного использования.
На заре конфликта, когда потянулись первые караваны беженцев и заполыхали первые дома на землях, неподчинившихся проамериканскому фашиствующему клану, в России тысячи людей будто проснулись от многолетней спячки. В своем искреннем порыве человек отдавал от себя все, что мог. Многие коренным образом меняли свою жизнь, посвящая все свое время битве за жизни людей.
И потянулись ручейки машин, сумок, мешков и посылок. Кто-то собирал в коробки свои скромные припасы и вез их на границу, кто-то сколачивал из друзей-единомышленников активные группы и начинал организовывать укрупненные потоки. Многие, кто не считал себя бедным, оплачивал многотонные фуры с продуктами и медициной, отправляя их на помощь родному русскому миру.
И первое время грузы с помощью, не дожидаясь благословенных "белых караванов", попадали на землю Новороссии свободно. У границы машины встречали новоиспеченные защитники отечества.
А далее…. Как всегда, в такие времена. Кому война, а кому мать родна. Судьба грузов полностью была передана во владение полевых командиров и они управлялись с этим потоком как кому знания и совесть позволяли. Многие, отрывая от своих скудных пайков, которые с трудом доползали до передовой, отдавали часть поступившей помощи детям и старикам. Были те, кто аккумулировал запасы, что называется, "на черный день". Были и те, кто пополнял свой бюджет, превращая собранные гуманитарные грузы в персональную гуманитарную кассу.
Но вот — сформировано правительство. Молодое, неопытное, собранное из тех, кто еще вчера стоял у стен СБУ (а кто-то и не стоял). Государственная машина России, медленно раскручивая свои шестеренки, запустила процесс. Пошли караваны с грузом, так ожидаемые в измотанных боями городах.
Руководство республик Новороссии , выполняя функции правительства, попыталось централизовать процесс поставок и распределения гуманитарной помощи. Казалось бы, верное решение, но вот беда: немного приглядевшись к этой самой централизации, частные волонтеры сказали — нет, ребята, все не так. И вновь потащили свои сумки и ящики туда, куда сами посчитали нужным. Верное решение, думаете вы? Возможно. Но от самодеятельности возникла проблема иного рода. Распиаренные на первых романтических волнах громких телесенсаций центры сопротивления и командиры получили в свое распоряжение целую армию поклонников, захлебываясь от потоков добровольцев и грузов. Но умирала от разрухи и голода вся страна. Поселки и города, оказались в тени чьей-то шумной славы и тихо уходили в зазеркалье.
Новоиспеченный государственный аппарат, не отработав полноценную систему мониторинга, понятия не имел где нехватка, а где дикий перебор. Система перераспределения тоже захлебнулась, потому что, однажды попавший на склад, товар как-то нехотя покидает его гостеприимные стены.
Тут на помощь разрухе прискакала еще одна беда. И беда оттуда, откуда ни кто не ждал. Российская Федерация, в попытке перекрыть канал поставки контрабандных грузов на территорию республик просто перекрыла государственную границу для гуманитарщиков.
Взамен относительно свободного коридора армии сердобольных волонтеров было предложено везти свои скромные посылки на ситуационный центр под Ростовом-на-Дону. Там, передав его в заботливые руки специально обученных людей, терпеливо ждать, когда очередной гуманитарный конвой повезет все это счастье по назначению. Рассуждения на тему срочности поставок медикаментов, детского питания или просто скоропортящихся грузов мало кого интересовали.
Изобретатели такого высокотехнологичного процесса даже представить не могли, каким образом скромный человек из Подмосковья или Татарстана потащит несколько коробок детского питания и бинтов к черту на кулички, чтобы потом гадать — а не ошибся ли он с выбором почтальона.
К тому времени многие волонтеры, находясь на территории Новороссии, сформировали собственную систему мониторинга, установили информационные связи с конкретными больницами и детскими домами, отыскали списки ветеранов и инвалидов, научились отличать истинные данные от фантазий и идей мошенников.
Совершенно непродуманный подход отрезал от Донбасса поток необходимых грузов не уступающий, а радикально превосходящий по объему официальный, завозимый на территорию воюющих республик в караванах МЧС.
Отсутствие системного подхода в решении данной задачи налицо. Границу частному волонтеру официально не пересечь. Об этом позаботилась погранслужба и иже с ней. А как было бы правильно, на базе координационных центров провести аккредитацию волонтеров, что мгновенно бы отрезало от гуманитарной истории всех аферистов, для которых официоз в оформлении и контроль за доставкой смертельно опасен.
Как было бы правильно, по-настоящему в государственном стиле создать пары городов-побратимов и, приняв на законодательном уровне некоторые поправки, дающие налоговые льготы, позволить городам организовать шефство над разрушенными братскими территориями. Промышленные центры Матушки-России нашли бы средства и возможности, чтобы поддержать тех, кто принял на себя удар сумасшедшей хунты.
Недавний визит Захара Прилепина, привозившего официальную помощь от города Нижнего Новгорода, превратился в мучительный процесс по полуконтрабандному перетаскиванию почти полутора десятков тонн груза через границу. Никакие требования и увещевания не помогли нажать заветную кнопку, поднимающую полосатый таможенный шлагбаум.
Но граница на замке. А данные о наличии, объемах и составе резервных складов, пополняемых белыми караванами, существуют где-то в мире снов. Получить их невозможно, равно как и увидеть эти закрома. О том, чтобы выставить на всеобщее обозрение кристально прозрачные процедуры распределения грузов, вообще речи нет. Видимо, не до этого сейчас.
А в Брянке опять вытащили из квартир несколько умерших от голода стариков. Очередных ослабленных голодом людей, которым не хватило сил просто дойти до социальной столовой. То же самое в Антраците и Перевальске.
Да и не только в них.
В поселках, отполированных войной до состояния Брестской крепости и поныне стоящих в трех шагах от украинской армии, люди не знают, как выглядит свежий хлеб или жареная картошка. Они не знают, как дотянуть до нового рассвета, если он вообще им нужен.
Да, фашисты сделали все, чтобы уничтожить этот непокоренный народ. Но достаточно ли сделано, чтобы этого не допустить?
Безусловно, белые караваны не накормят и не спасут Донбасс. Нельзя бесконечно сумками и мешками таскать все жизненно необходимое для многомиллионного населения.
Без процесса запуска государственной системы управления, восстановления промышленности и экономики возврат к полноценной достойной жизни невозможен. Гуманитарная работа должна стать не целью и способом существования территорий, а инструментом, дающим запас времени и сил, до того рубежа, после которого утро будет светлым, а вечер спокойным. Когда заводы оживут, а поля вновь заколосятся. Создавшаяся давящая "гуманитарная тишина" подрывает у людей веру в правильности сделанного однажды выбора. Человек может долго, преодолевая мучения и боль, идти к светлому будущему, но если он видит хоть проблеск этого света. Отсутствие правильной, четко скоординированной системы гуманитарного обеспечения, дающей право одним — проявить свое великодушие, а другим — вовремя получить спасение, сводит на нет любые потуги в попытке накормить разрушенный регион.
Система гуманитарного обеспечения должна идти рука об руку с плановой и организованной работой по восстановлению экономики, запуску предприятий, восстановлению системы здравоохранения.
Парламент, принимающий законы о вреде курения и порядке реализации алкоголя в ночное время, вместо того, чтобы взвешенно и профессионально подойти к разработке и выпуску в правовое поле жизненно необходимых норм управления государством — рискует. Рискует даже не своими теплыми местами и внезапно полученным правом вершить судьбы страны. Рискует, в первую очередь, тем, что право вершить, чьи-то судьбы может раздавить бетонным грузом ответственности за неверное применение данного права.
Возвращаясь к ощущениям от "созерцания" свинцовой безнадеги, казалось бы, нависшей над благодатной землей, я не перестаю поражаться тому скрытому огню всепобеждающей тяги к жизни и вере в завтра, тому удивительному, волшебному русскому духу, живущему в каждом старике и ребенке. Каждый день, глядя на этот запыленный, подраненный мир, понимаешь — мы не можем иначе. Мы все равно выстоим. Все вместе.
