Редко по какому поводу можно найти такой разрыв в освещении, как по поводу случившегося на минувшей неделе визита премьер-министра России Михаила Мишустина в Китай. 23 и 24 мая премьер посетил Пекин и Шанхай, выступил на Российско-китайском бизнес-форуме, встретился с главой КНР Си Цзиньпином и председателем Государственного совета (считай, коллегой-премьером) Ли Цяном. Именно так, в сухом изложении фактов, эту тему осветили российские СМИ. Кое-где, правда, упомянули дежурные речи про углубление взаимовыгодного сотрудничества и прочие канцелярские клише. Но то, как этот не слишком примечательный визит освещался в западной прессе, заставляет присмотреться к нему повнимательнее и вспомнить совершённую в конце февраля поездку главного китайского дипломата Ван И. Один из главных доверенных лиц председателя КНР, И провёл в Москве четыре дня, встретился с кучей народу, а на прощание пробормотал всё те же мантры про сотрудничество. Нет, здесь явно было что-то ещё — что-то, чего широкой публике не показали. И в разговоре про реакцию множества голосов Америки стоит присмотреться к тому, что же действительно могло стоять за визитом Мишустина в китайскую политическую и бизнес-столицу, а что так взволновало прессу.
Итак, если мы посмотрим на стенограмму выступления российского премьера, мы увидим ряд важных, но всё же ожидаемых пунктов: увеличение доли расчётов в национальных валютах, углубление сотрудничества в сфере энергетики — речь не только о поставках газа, но и о неком "взаимодействии в сфере мирного атома". Но кое-чему было уделено непропорционально много внимания — расширению пропускной способности приграничной транспортной инфраструктуры. На прошлой неделе в "Завтра" был опубликован текст, где упоминалась одна из наименее заметных стратегических проблем современной России. Благодаря стараниям плакальщиков по судьбам строителей сибирских железных дорог, а также тщательным подсчётам либеральных экономистов, пришедших к выводу о нерентабельности увеличения пропускной способности этих дорог, Россия спешно взялась за модернизацию восточных магистралей лет на 20 позже, чем следовало. Тот факт, что Мишустин на встрече с китайским премьером Ли Цяном уделил именно транспортному вопросу столь много внимания, прямо показывает намерение Москвы решить эту проблему как можно скорее. Китаю нужна транспортная система России, причём не только железнодорожная: 15 мая отделением МИД РФ во Владивостоке было объявлено о том, что прекрасный приморский порт будет использоваться китайцами в качестве пункта транзита товаров на юг страны. С севера страны к ближайшим портам — к примеру, к Даляню, ранее известному как Дальний, — везти грузы слишком дорого и трудно, так что Владивосток примет участие в схемах внутренней китайской торговли, разумеется, не бесплатно. Экономический рост северо-востока Китая с учётом упомянутого на встрече увеличения трансграничного потока грузов потянет за собой и российский Дальний Восток. Более того, развитие региона, как пишут исследователи грызни китайских элит, выбьет почву из-под ног влиятельных кланов более южных провинций, оппозиционных Си и смотрящих в рот Лондону, а в перспективе процветание северо-востока станет ключом не только к развитию нашего Приморья, но и к КНДР. Целый комплекс причин дал глобальной прессе повод говорить обо всех этих взаимовыгодных сотрудничествах как об опасном "усилении врагов" на северо-востоке Азии — именно в этом причина такой реакции на поездку Мишустина.
Мирные инициативы Китая по Украине не имеет смысла рассматривать в соответствии с тем, что предлагается Пекином. Заведомо невыполнимые требования, смешанные с увещеваниями на предмет необходимости жить дружно, напоминают любые мирные планы, призванные закончить конфликт, принципиально не разрешаемый никаким путём, кроме военного. Вместо этого Китай, подавая голос и предлагая различную ненаучную фантастику, всё дальше утверждает себя в качестве стороны вопроса. Взглянем на украинский кризис с позиции Запада: они свято убеждены, что всё происходит в их вотчине, является вторжением извне в их сферу влияния. Именно поэтому Брюссель и Вашингтон так резко реагируют на любые попытки Китая, Турции, арабского мира, Африки и бог знает кого ещё влезть в исключительно западную проблему. На минувшей неделе это отлично продемонстрировал случай Ли Хуэя. Ли Хуэй — китайский дипломат, раньше работавший послом в России и в Казахстане. К слову сказать, китайская транскрипция не видит в имени дипломата буквы "э", а фамилия Ли, если читать на привычный манер, должна идти после имени. Так вот, этот самый товарищ Ли, назначенный в конце апреля главой комиссии по урегулированию украинского кризиса, на прошлой неделе съездил в Европу и Россию. В прессу прежде всего попало его предложение оставить за Москвой занятые российскими войсками территории, но почти все проигнорировали вопрос: что же привело к такому аттракциону невиданной щедрости от Китая? А привело к нему привычное хамство со стороны единой Европы. Об этом поведала газета Global Times, которую смело можно считать голосом Пекина, не скованным рамками дипломатического этикета. Так вот, в материале этой газеты было сказано, что Ли Хуэй — будем называть его так — съездил в Брюссель и лишний раз убедился, что в этом филиале Вашингтона говорить решительно не с кем. Сравните такую жёсткую риторику в адрес наднационального правительства с показательной мягкостью Пекина по отношению к отдельно взятым странам Европы — вспомните, как в Китае принимали Эммануэля Макрона весной, как встречали германского канцлера Олафа Шольца осенью, как утихомирили вечно недовольную Урсулу фон дер Ляйен (через которую, вполне вероятно, говорили не с единой Европой, а со старыми деньгами североевропейской аристократии). Словом, Китай, вбрасывая очередной заведомо невыполнимый план мирного решения конфликта, как бы невзначай отмечает, что сегодня в зависимой от Вашингтона Европе это обсуждать не с кем.
Фото: EPA/ТАСС. Спецпредставитель КНР Ли Хуэй после переговоров с министром иностранных дел РФ Сергеем Лавровым у здания МИД.
