ЛЕОНИД ИВАНОВИЧ МЕДВЕДКО — человек достаточно известный. Доктор наук, академик РАЕН, востоковед, журналист, писатель, историк, автор более ста научных работ…
Писать о нем трудно. Многое о своей, поистине удивительной, жизни рассказал он сам, поведали его друзья, товарищи, коллеги. Однако, как ни странно, еще немало интересного осталось за рамками этих повествований. Ведь полвека назад, окончив Институт востоковедения, Леонид Иванович стал офицером советской военной разведки. Он редко носил военную форму, но от этого не менялась суть его работы. О ней мы и хотим сегодня немного рассказать. Тем более, есть прекрасный повод — полковнику в отставке Леониду Медведко исполняется 85 лет.
…Старшего лейтенанта Медведко, его жену с маленьким трехмесячным сыном в поезд посадил болгарский консул. Попросил турецких проводников приглядеть за ними. Состав следовал из Эдирне в Стамбул. Леонид ехал в свою первую командировку за границу, в Турцию. Да и куда ему еще было ехать? Ведь он — выпускник Московского института востоковедения, турецкого отделения. Как-то в институт пришел офицер из отдела кадров Главного разведуправления Генштаба. Им нужны были востоковеды. Вскоре Медведко сидел перед кадровиком из ГРУ. Леонида направили в 4-е управление ГРУ, и он начал подготовку к командировке. Ехать ему предстояло в Турцию в качестве переводчика.
…И вот теперь они в купе. Жена с сыном уснули, а Леониду не спалось. Вдруг в коридоре вагона услышал шаги, и кто-то резко и нетерпеливо постучал в дверь. Леонид включил свет, открыл замок. На пороге купе стояли турецкие жандармы. Они что-то быстро и громко говорили, указывая на вещи семьи Медведко. Признаться, из "горячей" речи жандармов Леонид практически ничего не понял, ну разве что слово "каза" — оно могло означать то ли аварию, то ли катастрофу.
"Провокация! — подумал он, вспоминая инструктажи. — Явная провокация". Однако что-либо предпринять в данной ситуации он был бессилен. Пришлось собрать чемодан, взять ребенка и следовать за жандармами. Оказалось, действительно, "каза", то бишь авария, на железной дороге. Пришлось около километра прошагать по шпалам, чтобы пересесть в другой состав. Утром они приехали в Стамбул.
На следующий день военный атташе, побеседовав с Медведко, представил его советскому послу в Турции А. Лаврищеву. Тот встретил переводчика не с пустыми руками. Протянул турецкую газету:
— Что ж вы, товарищ Медведко, еще не доехали до посольства, а уже занялись диверсиями. Читайте, что о вас пишут!
"Час от часу не легче, — подумал Леонид, и взглянул на первую полосу газеты. Там крупным шрифтом, да еще красной краской, было набрано: "Катастрофа на железной дороге" и подзаголовок — "Русские шпионы".
— Вот это самое важное, — улыбнулся посол. — Отсюда и читайте.
"Обращает на себя внимание, — писал автор статьи, — что в ночь железнодорожной катастрофы по этой дороге проследовал помощник военного атташе Леонид Медведко со своей женой Еленой".
Так, в первую же ночь пребывания на турецкой земле старший лейтенант Медведко был повышен в должности до помощника военного атташе и, по сути, получил прозрачный намек на возможную причастность к теракту.
Каждый разведчик, который прибывает в страну, начинает свою работу с оценки контрразведывательной обстановки. Леониду Ивановичу тут потеть особенно не пришлось: обстановка была налицо.
"И ШВЕЦ, И ЖНЕЦ…"
Вскоре Медведко перевели в Стамбул, в аппарат военно-морского атташе. Теперь ему предстояло набираться опыта под руководством опытного советского военного разведчика — генерала Михаила Иванова, который еще в 30-е годы работал с Рихардом Зорге.
Тем временем, обстановка накалялась. Турецкие войска подтягивались к границе Сирии. Участились приграничные инциденты. В турецкие порты заходили американские военные корабли. Советский Союз в ответ развернул крупные маневры Кавказского военного округа.
В Анкару срочно с официальным визитом прибыл заместитель госсекретаря США Гендерсон. И надо же такому случиться, в турецких газетах появилась странная информация: у Гендерсона якобы пропал портфель с документами. Догадайтесь, кто в этом виноват? Конечно же, "русские шпионы".
Дабы подтвердить злостные намерения "шпионов", полиция устроила провокацию и, несмотря на дипломатический иммунитет, арестовала двух помощников советского военно-морского атташе, а также переводчика и шофера. Утром сотрудников атташата выпустили, но турецкие газеты уже пестрели сообщениями о шпионаже русских. В посольство поступила нота МИД: помощники были объявлены персонами "нон-грата", и вскоре покинули страну.
— Ну, что, Леонид, ты теперь и швец, и жнец… — усмехнулся генерал Иванов, имея ввиду, что он остался едва ли не единственным сотрудником атташата, выполняющим протокольные функции.
— Нам с тобой и завершать операцию.
Дело в том, что Центр поставил перед стамбульской резидентурой задачу: добыть крупномасштабные карты турецкой территории. Через знакомых удалось выйти на военного врача-стоматолога, который был в оппозиции к действующему режиму. Он, разумеется, преследовал свои цели и надеялся на помощь советских. У разведчиков — свои интересы.
"Меня вызывает Иванов, — вспоминает Медведко. — Я понимаю, что требуется, и предлагаю: "Михаил Иванович, мое пребывание в Турции закончилось, если вы подстрахуете, я пойду. Даем врачу адрес тайника, он делает закладку, а я заберу карты".
На том и порешили. Приходим на встречу с медиком, спрашиваем: "Достал карты?" "Достал". "Положил в тайник?" "Нет". "Почему?" Отвечает: "Я же турецкий офицер, полковник. Что же мне лазать по всяким дырам. Это ваши штучки. Вот вам жетон, идите в камеру хранения на морском вокзале, и заберите четыреста карт в мешке". Вот так поворот! А если это подстава? Ведь только что четверых выслали".
Генерал Иванов долго думал, мучился. Затем спрашивает Медведко:
— Леонид ты готов?
— Готов…
— Мы тебя высадим у камер хранения и подстрахуем.
Леонид, пока дошел до камеры хранения, был весь мокрый, словно из парилки. Не помня себя, он предъявил служащему жетон, и ему выдали заветный мешок. Мешок секретных карт! Идет и ждет: вот схватят, вот арестуют!
К счастью, все обошлось. В коридоре его встретил Иванов, забрал мешок и погрузил в машину. Быстро приехали в консульство, распаковывали мешок, и на столе — гора карт! Агент не подвел.
Генерал Иванов доложил в Центр, отправил карты. Москва долго молчала, потом сообщила, что Иванову и Медведко объявлена благодарность, и они награждены денежной премией.
А вскоре пришел приказ: командировка капитана Медведко в Турцию завершена. Сопровождал Леонида в Москву сам вице-консул Иванов. Он опасался очередной провокации со стороны местных властей. Так они вместе и прибыли на Родину.
БИЛЕТ В ДАМАСК
По возвращении в Москву Медведко написал рапорт. Просил направить для обучения в Военно-дипломатическую академию. Хотел попасть в англоязычную группу, но не тут-то было. Нет уж, дорогой, — сказали ему, — будешь учить арабский язык. Что ж, человек он военный: арабский, так арабский. Впрочем, вскоре Леонид и сам понял правильность выбора его педагогов.
Академические годы были нелегкими. А когда обучение было завершено, Медведко дали приказ ехать в Сирию сменить там коллегу, Валерия Торгунакова, работавшего "под крышей" отделения ТАСС. Однако, прежде, чем оказаться за границей, Леонид Иванович споткнулся, что называется, на самом пороге. Правда, не по своей вине.
Билет в Дамаск он взял на 8 марта 1963 года, но в этот день в Сирии произошел военный переворот. Оставив семью в Москве, Леонид вылетел в Дамаск на два дня позже. В столице Сирии еще был комендантский час, и местные газеты утверждали, что на сей раз это не переворот, а "Великая революция".
Вот в такой обстановке и пришлось начинать свою работу оперативному офицеру дамасской резидентуры, корреспонденту ТАСС Леониду Медведко. Это была уже вторая командировка и, разумеется, руководитель разведаппарата, да и в Центре, ждали от него активной работы.
Одного из агентов на связь ему передал предшественник Торгунаков. Им оказался депутат парламента. Он прекрасно знал обстановку в стране, расклад сил, подводные камни сирийской политики. И, конечно, поставлял весьма ценную информацию. Второй агент был уже в разработке, и его, что называется, следовало "довести до ума". Что Леонид Иванович и сделал.
Медведко не надеялся только на свою, даже весьма информированную, агентуру. Он и сам старался добыть развединформацию, что называется, из первых рук.
Вместе с редактором "Правды" Игорем Беляевым, который побывал в Дамаске, Медведко взял интервью у основателя партии "Баас" — Мишеля Афляка. Тот принял журналистов у себя дома.
Однако умы советских военных разведчиков занимала не только Сирия. Как-то, пользуясь случаем, во время встречи "с генералами советской журналистики" — главным редактором "Известий" Алексеем Аджубеем и генеральным директором ТАСС Дмитрием Горюновым, которые совершали средиземноморский круиз, Леонид Медведко и его коллега-известинец Константин Вишневецкий обратились с просьбой разрешить им побывать в Иордании и встретиться с королем Хусейном. Ведь в ту пору у Советского Союза с этой страной не было дипломатических отношений. И очень хотелось первыми проложить эту тропинку между нашими странами. "Генералы" дали добро.
Откровенно говоря, это была незабываемая встреча. Вот как о ней вспоминает сам Медведко. "В конце июня 1963 года мы оказались в гостях у самого короля Хашимитского королевства Иордания Хусейна Бен Талала.
Его величество не скрывал своей заинтересованности использовать пребывание на Святой земле первых в истории советских гостей из могущественного ТАСС и правительственной газеты "Известия" для продвижения установления дипломатических отношений между нашими странами. Кстати, оно и состоялось через несколько месяцев после нашего визита. Мы, со своей стороны, чья профессия обязывала как можно больше узнать о королевстве и короле, с которым нас свела судьба, как говорится, живьем, пытались вызвать монарха на откровенный разговор по многим проблемам. Любопытство наше во многом было удовлетворено. Мы имели три, довольно продолжительные, беседы".
Достаточно сказать, что итогами командировки в Иорданию остались довольны как советское телеграфное агентство, так и советская военная разведка.
Но не только встречи в королевских покоях сопровождали в Сирии Леонида Медведко. Чаще это была кипящая революционными страстями улица, с ее непредсказуемостью и таящимися опасностями. "Далекие шестидесятые годы… Леонид Медведко — корреспондент ТАСС в Дамаске, я — корреспондент "Правды" в Каире, — вспоминает Евгений Максимович Примаков. — В Сирии 23 февраля 1966 года произошел кровавый переворот.
…Леонид из окна своего офиса, да еще стоя на приставной лестнице, чтобы лучше видеть сверху, фотографировал бой на улице, и один из разгоряченных участников боя выпустил по нему автоматную очередь. Слава богу, его не задело. Он славился среди нас, корреспондентов, освещающих события на Ближнем Востоке, тем, что всегда владел информацией, позволяющей разобраться в бурных событиях, захлестнувших регион".
Еще бы, ведь руководитель разведаппарата и Центр требовали точных и трезвых оценок действительности. И Медведко старался не ошибаться. Одним из первых он узнал о нанесении авиационных ударов по Сирии израильскими ВВС утром 5 июня 1967 года. Начиналась, так называемая, "шестидневная война". Так что Медведко пришлось пережить не только несколько "революций", но и войну.
В 1968 году Медведко возвратился в Москву.
НА "УМНОЙ СЛУЖБЕ"
За спиной у него уже был солидный опыт работы за границей, в Турции и в Сирии, его знали в журналистских кругах международников, он владел тремя иностранными языками. Друзья, однокашники по Институту востоковедения предложили его кандидатуру главному редактору "Правды" Михаилу Васильевичу Зимянину. Тот согласился. Разумеется, все было согласовано с ГРУ. Начальники в погонах не возражали.
Как-то его вызвал к себе "Михвас", так звали между собой в коллективе главного редактора Зимянина.
— Поедешь с делегацией журналистов в Ирак, — сказал он. — Кроме тебя, арабского языка никто не знает. Так что будешь разбираться сам, кого любят курды и баасисты.
Приглашение было от главного редактора газеты "Ас-Саура" — органа партии "Баас" Тарика Азиза. Впоследствии, при Саддаме Хусейне, он станет вторым человеком в Ираке. В ходе поездки предложили встретиться также с курдскими руководителями в Киркуке и Эрбиле. В результате накопилось достаточно информации, чтобы выступить в "Правде", а также доложить в Центр, что в Ираке набирает силу партия "Баас", а страной фактически правит Саддам Хусейн.
В 1973 году его назначат старшим офицером первой смены командного пункта ГРУ. В книге "Восток — дело близкое, Иерусалим — святое" главу, рассказывающую об этом важнейшем органе военной разведки, Леонид Иванович назовет весьма изобретательно: "Умная служба, на службе у недоуменных верхов".
Ветеран ГРУ Владимир Онищенко, работавший под руководством Медведко, так вспоминает о тех годах: "Становление умной службы" ГРУ Генштаба пришлось как раз на 70-е годы прошлого столетия… Развитие ее шло по многим направлениям. Для этого создавались отраслевые информационные управления, специальные службы и отделы, оснащенные современными техническими средствами.
Постоянное внимание уделялось также формированию небольшой по численности структуры офицеров-аналитиков Информационной службы ГРУ. Особое место в этой системе стало отводиться в 1970-х годах командному пункту ГРУ. Силами его четырех дежурных смен, в круглосуточном режиме для доклада наверх, а, точнее, в Политбюро ЦК КПСС и военно-политическому руководству, обрабатывался большой поток поступавшей со всего мира информации, особенно из "горячих точек" планеты.
Медведко, разумеется, не сразу стал начальником смены КП. Поначалу справки по обстановке в "горячих точках" готовили только министру обороны. Но как-то одну из них маршал Гречко показал Генсеку Брежневу. Она понравилась Леониду Ильичу своей ясностью и четкостью, и, конечно же, краткостью. Брежнев попросил присылать ему справки в будние дни, и даже в выходные и праздники. Такой порядок оставался и при следующих генсеках — Андропове, Черненко, Горбачеве.
…Тринадцать лет прослужил полковник Леонид Медведко на командном пункте ГРУ. Все эти годы он не просто работал, но передавал богатый и, во многом, уникальный опыт, воспитывал молодых офицеров.
Один из них, Владимир Онищенко, так здорово сказал о своем бывшем начальнике — полковнике Медведко, что я решил этот очерк закончить его прекрасными словами:
"Продолжая встречаться с Леонидом Ивановичем, я убеждаюсь, что он, судя по всему, ни в запас, ни в отставку уходить не собирается. Наверное, такого склада люди приходят в "умную службу" без плаща и кинжала, раз и на всю жизнь. Теперь я окончательно уверен, что он из нее и не уходил".
