Окончание. Начало — в № 28
Широкое распространение в исторической литературе получил миф о том, что в первые дни войны И.В.Сталин якобы "испугался ответственности", чуть ли не "впал в прострацию" и не покидал своей дачи. Этот зловредный вымысел впервые был вброшен в общественное сознание докладом Н.С.Хрущева на ХХ съезде КПСС и надолго в нем закрепился. Только после снятия грифа секретности и открытой публикации хранящегося ныне в президентском архиве РФ Журнала учёта лиц, посетивших служебный кабинет И.В.Сталина в Кремле ("Исторический архив", 1994, №6; 1995, №№ 2-6; 1996, №№ 2-6; 1997, №1), с документальной точностью установлено, что руководитель государства находился в своем служебном кабинете с раннего утра 22 июня 1941 года. В этот день он работал с 5 ч. 45 мин. до 16 ч. 45 мин. Прием посетителей продолжался и в последующие дни. Так, 23 июня через его кабинет прошел 21 человек, 24 июня — 20 человек, 25 июня — 29 человек. Только 28 и 29 июня простуда, которая отмечалась у И.В.Сталина до этого, перешла в острую форму ЛОР-заболевания и, согласно Журналу, в эти дни посетителей в его кремлевском кабинете не было. Работа, очевидно, переместилась на ближнюю дачу в Кунцево.
Надо отметить, что антисталинские легенды о его якобы неадекватном поведении в первые военные дни продолжают время от времени появляться. Однако благодаря трудам непредвзятых отечественных историков и публицистов острота общественного противостояния и спекуляций вокруг этого, казалось бы частного, но на деле весьма важного вопроса постепенно сходит на нет. В этой связи хотелось бы отметить большое позитивное значение для развенчания этого антисталинского мифа обстоятельной книги А.Л.Костина "Июнь 1941-го. 10 дней из жизни И.В.Сталина" (М.: Эксмо, Алгоритм, 2010).
Бытует, особенно после первых нашумевших публикаций литератора и беглого военного разведчика Суворова, гипотеза о том, что И.В.Сталин сам вынашивал замысел войны с Германией и якобы готовил захват всей Европы. Однако внезапный удар немцев по готовящимся к масштабному наступлению советским войскам спутал все эти планы. Однозначного ответа на этот вопрос история не дает, каких-либо достоверных материалов на этот счет не публиковалось. Мое мнение — я подобных вариантов совершенно не исключаю. Появление серьёзных данных, подтверждающих реальное проведение скрытной подготовки советской стороной масштабной наступательной операции, помогло бы объяснить многие неудачи начального периода войны. Очевидно одно — И.В.Сталин действительно мыслил глобально и стратегически, планов как на ближайшую, так и на весьма отдаленную историческую перспективу не иметь он не мог. Видимо, поговорка о двух медведях, которые в одной берлоге жить не могут, вполне отражает политическую ситуацию тех лет и суть возможных перспективных замыслов И.В.Сталина.
В этом меня убеждает следующее. Может быть, это и не скромно, но я коротко расскажу о личных впечатлениях очевидца событий тех дней — моего отца, работавшего в Министерстве иностранных дел более сорока лет начиная с 1939 года. Ему приходилось не только видеть лидера государства в разной обстановке, но и, неоднократно разговаривать с ним, в том числе и один на один. Первая из таких личных обстоятельных бесед была в конце 1939 года, повод — назначение на должность советника-посланника посольства СССР в Токио. Возраст отца 30 лет, стаж работы в МИД меньше года (т.е. никакого опыта дипломатической работы и понимания специфики этой деятельности вообще нет), предыдущая работа абсолютно далека от нынешней — директор ленинградского завода "Русский дизель" (старейшее оборонное предприятие, производившее двигатели для подводных лодок и другие силовые машины). Общее впечатление — имел место необыкновенно емкий, ясный и доходчивый анализ военно-политической обстановки в Японии и вокруг нее, дополненный четкой постановкой долговременных задач перед посольством по всем линиям его работы. При этом запомнилась заинтересованность И.В.Сталина в оценках и суждениях собеседника, пусть даже где-то и абсолютно "зеленого"
Еще одна продолжительная встреча имела место в 1944 году в связи с предстоящим открытием советского посольства в Чили и назначением отца на должность посла СССР в этой стране. И вновь схожие впечатления, но даже более глубокие. Тогда И.В.Сталин изложил крупными мазками, по сути, концепцию нашей будущей политической линии в масштабах всей Латинской Америки. Заметьте, что этот разговор был в 1944 году, какова ситуация на фронтах, где СССР и где Чили! Но И.В.Сталин и в самой сложной политической обстановке не терял глобальную перспективу. Поэтому для меня ясен ответ на вопрос, о котором говорилось выше. Планы в отношении Германии и Европы в целом, безусловно, существовали. Когда-то мы о них узнаем, но, очевидно, не благодаря ангажированным историкам-перевертышам типа уже всеми забываемого Волкогонова и другим "экспертам" того же рода.
И, наконец, коротко о том, какие уроки извлекли руководители государств, прежде всего СССР и США, по организации работы, направленной на снижения действия фактора внезапности, столь остро проявившегося в годы Второй мировой войны и позже.
Примечательно, что в послевоенные годы и у нас, и в США практически одновременно начались структурные реформирования разведслужб, общей тенденцией которых было усиление взаимной координации и управляемости и, в том числе, определение порядка предупреждения высшего руководства о военной угрозе. В этой связи видный американский специалист по проблемам разведки Р.Хилсмен отмечал: "Очень у многих создалось убеждение, что нападение на Перл-Харбор не было бы такой неожиданностью, если бы в Вашингтоне существовал центр, изучающий и обобщающий разведывательные данные, которые позволили бы своевременно вскрыть угрожающую стране опасность".
В 1947 году с принятием Закона о национальной безопасности в разведсообществе США подобные структуры появились. Вошли также в оборот такие понятия, как "тактическое предупреждение" (уведомление высшего политического руководства о состоявшемся факте нападения, который фиксируется специальными техническими средствами) и "стратегическое предупреждение" (уведомление о критическом нарастании опасных тенденций, чреватых вспышкой вооруженного конфликта или войны, что обеспечивается непрерывным анализом соответствующих информационных потоков).
Судя по материалам американских историков и политологов, в США сложилась некая организационная система стратегического предупреждения, которая функционирует постоянно, вне зависимости от уровня напряженности обстановки в мире. Итоговым результатом деятельности этой системы является представление президенту США сводных аналитических докладов — "меморандумов предупреждения об угрозе США". Эти документы готовятся при возникновении угрозы вооруженных конфликтов различного масштаба и характера — от локальных войн и военных акций до ракетно-ядерной войны. В последние годы к особо опасным ситуациям, требующим специального предупреждения, отнесены и масштабные террористические акты против США.
"Меморандумы предупреждения" разрабатываются на основе всей совокупности информации, которой располагают все компетентные ведомства этой страны, прежде всего спецслужбы. Их подготовка осуществляется специальным подразделением экспертов высшей квалификации, имеющих неограниченный допуск к секретным материалам всех ведомств и действующим в аппарате Совета национальной безопасности США. Сложилось мнение, что деятельность этого организационного механизма необходима не только в условиях обострения международной напряженности, но и в периоды ее смягчения. Его непрерывное функционирование является стабилизирующим фактором, поскольку дает политическому руководству обоснованную уверенность в том, что никакие опасные в военном отношении действия потенциальных противников не будут просмотрены и не застанут врасплох.
Новый толчок в развитии координации в деятельности американских спецслужб дали известные события 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. По итогам специального расследования этого крупнейшего террористического акта на территории США, в 2002 году был принят "Акт о национальной безопасности", который, в частности, провозгласил создание федерального Министерства национальной безопасности США, что стало крупнейшей реорганизацией спецслужб этой страны после 1947 года. В качестве важнейшей задачи этого суперведомства была обозначена информационно-аналитическая работа в интересах высшего политического руководства по проблемам мирового терроризма. Конгресс также одобрил "Патриотический акт", призванный помочь выявлять подготовку терактов и предотвращать их. Надо отметить, что этот документ вызвал критику в американском обществе, т.к. позволял правоохранительным органам вторгаться в частную жизнь граждан, в какой-то мере устранял судебный надзор над полицией и разведслужбами и санкционировал, в частности, секретную операцию по "прослушиванию телефонных разговоров и вскрытию электронной корреспонденции между жителями США и других стран без наличия судебного распоряжения".
С учетом опыта Второй мировой войны ломку информационных перегородок между советскими спецслужбами начал в послевоенные годы и И.В.Сталин. В мае 1947 года был создан Комитет информации при МИД СССР, объединивший под единым руководством информационную работу советских разведок, имеющих различную ведомственную подчиненность. В 1949 он был переименован в Комитет информации при СМ СССР, его функции были существенно расширены и распространены на координацию и управление уже не только информационной, но и оперативной разведывательной работой за рубежом. По сути, на короткое время была образована единая внешняя разведка Советского Союза. В этом виде КИ существовал до 1952 года, когда он был ликвидирован, и опять были воссозданы самостоятельные органы политической и военной разведки, которые вошли в состав Министерства госбезопасности и Министерства обороны соответственно, тем самым ведомственная разобщенность в этой сфере была восстановлена.
Об организации целенаправленной работы в СССР, аналогичной американской системе стратегического предупреждения, известно немного. Скорее всего, такая работа велась, но носила не постоянный, а эпизодический характер, т.е. какие-то сводные аналитические документы, касающиеся назревающих военных угроз, наверх время от времени докладывались совместно всеми компетентными ведомствами. Но, учитывая отечественные традиции, заказ на подобные сводные материалы идет у нас, как правило, сверху, на инициативу снизу рассчитывать не приходится, поскольку широко распространенное негласное аппаратное правило указывает, что "инициатива наказуема".
Исключение составляет, пожалуй, только ситуация рубежа 1970-х-80-х годов, связанная с развертыванием советских ракет средней дальности СС-20 на европейской части страны и ответными мерами НАТО по размещению американских ракет "Першинг-2" в Европе. Короткое, до 8-10 минут, подлетное время этих ракет до важнейших целей на территории СССР, включая Москву, тогда заставило советское руководство серьезно задуматься над проблемой заблаговременного предупреждения о военном нападении и вспомнить о возможном фатальном влиянии фактора внезапности. Инициатором и мотором дискуссии, возникшей на этот счет в руководящих кругах Советского Союза, был Ю.В.Андропов.
Характерно, что именно шеф КГБ поставил вопрос об адекватности средств радиотехнической разведки и особо отечественной системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) задаче своевременного выявления угрозы ракетно-ядерного удара и организации мер противодействия. Весь упомянутый комплекс технических средств подведомствен Министерству обороны и обеспечивает, следуя американской терминологии, лишь тактическое предупреждение, т.е. сообщает об ожидаемом месте и времени падения головных частей уже стартовавших ракет противника. Все это способно дать руководству на размышления о ситуации всего лишь несколько минут, которых может не хватить не только для организации ответно-встречного удара, но и вообще какого-либо ответного удара возмездия. Таким образом, использование только технических средств разведки не дает практически ощутимого времени предупреждения.
Реагируя на сложившееся положение, Ю.В.Андропов высказывался за привлечение также и других, наряду с военным, компетентных ведомств, с целью формирования постоянно действующего организационного механизма, обеспечивающего на выходе именно стратегическое предупреждение, другими словами — заблаговременное уведомление о появлении реальной угрозы внезапного нападения, критическом назревании кризисных, террористических и иных особо опасных военно-политических ситуаций. Внимание к этой теме Ю.В.Андропов не ослабил и после своего перехода в ЦК КПСС.
