Я всё-таки верю в то, что право на суждение нужно заслужить.
Если обо мне лично, то я ради суждения об украинских делах в книге «Украинские уроки» семь лет ежедневно изучал постмайданную Украину, а до этого в университете шесть лет изучал Великую французскую революцию.
Чтобы делиться с публикой суждениями о визуальных искусствах, я со школьного возраста изучал малых голландцев XXVII века, пересмотрел в Госкаталоге сотни тысяч оцифрованных музейных экспонатов, прочёл кучу книг, 15 лет пребывал и продолжаю пребывать внутри дизайновой и, шире, креативной индустрии и граффити-субкультуре. В последнее же время меня занимает русская литература 2–3-го рядов, а потому я очень много читаю на старости лет.
Про всё вышеописанное я имею право судить. О каких-то житейских вещах я могу судить в силу нажитого жизненного и управленческого опыта. Но я ни черта не понимаю в арабо-израильском противостоянии.
Мне не стыдно сказать: нет, извините, я не знаю, нет, простите, у меня нет достойного опубликования мнения на этот счёт. Я не разбираюсь, у меня нет права на суждение.
Но, видимо, на это способны в наше время немногие. Буквально за несколько дней на моих глазах огромное множество людей превратилось в специалистов по Ближнему Востоку. И я не перестаю этому изумляться, хотя не раз уже видел подобное —так было с ковидом, СВО и т.д.
Сегодняшний соцсетевой житель страдает хроническим недержанием мнения. Мнение становится продуктом человеческой жизнедеятельности, испражнением сегодняшнего обитателя социальных сетей. И наблюдается гиперинфляция мнений.
Может, пора вводить индекс медийной инфляции, инфляции мнений?
И не пора ли начать как-то по-особенному таргетировать эту инфляцию, которая становится не менее пагубной, чем инфляция монетарная?
Да, это очень сложная задача, которая решается очень тонкими инструментами. Если этого не делать, то наступит полный швах. Ведь сводят людей с ума! Буквально. Идёт самая настоящая когнитивная война. И пора уже это понять.
Когнитивная война — это не информационная война, это не борьба с информационными фейками. Всё гораздо, на порядки сложнее. Именно поэтому, например, сейчас незаметно для нас наши враги, по сути, присвоили себе нашу же, даже самую патриотическую медийную инфраструктуру.
Но самое главное сегодня — это способность к самоограничению, способность к отложенному медийному удовольствию, способность сказать: «Я не знаю», «У меня нет мнения». И в этом нет ничего постыдного.
