На прошлой неделе была в Праге: привозила группу лучших продавцов компании «Белый Кот». Разговорилась с пожилой женщиной, из местных, хорошо говорящей по-русски. Где удалось побывать, что повидать – обычный разговор местного с иностранцем. Я сказала, что побывала в Музее коммунизма. И вдруг она:
- Теперь кто же знает, как всё пойдёт: может, опять будем с Россией… как раньше.
- То есть как – как раньше? – удивилась я.
- Да вот… - замялась моя собеседница, - теперь ведь Трамп… может он нас России отдаст.
Я настолько изумилась, что глупо замолчала. Моя тётушка запнулась, как человек, сболтнувший лишнее, и торопливо перевела разговор на местный ювелирный камень влтавин.
Вот этот мимолётный разговор был самым сильным впечатлением недельной поездки.
Мне вдруг открылся ответ на историческую загадку: почему в 1939 г. чехи даже не попытались сопротивляться немцам? Ведь у них была многочисленная армия, сравнимая с немецкой. Почему же так легко превратились они в «протекторат Богемия»?
А может, Чехия по жизненному призванию – протекторат, и её сущность – страдательная - в том смысле, в котором в грамматике говорят о страдательном залоге: действие производится не самим деятелем, а кем-то другим – над ним. Какими-то сторонними панами.
Особенно наглядно эта сущность проявляется в Музее коммунизма. Есть у них такой - маленький, но очень выразительный.
Чешская история предстаёт там как цепь событий, к которым они, чешский народ, не имеют ни малейшего отношения. Вот распалась Австро-Венгрия – и на них снизошёл государственный суверенитет. Потом такая вышла оказия: западные демократии договорились с Гитлером, что тот оккупирует часть Чехословакии. Ну что ж, панам видней. Вот они стоят в рядок, такие ещё нестарые – Чемберлен, Даладье, Муссолини, Гитлер.
Потом немного картинок из гитлеровской оккупации. Оккупация-то условная – скорее аншлюс. Заводы исправно трудились на нацистскую Германию, народ жил как мог.
А вот дальше всё пошло кувырком. Как сообщает музей, Прагу освободили американцы, а советские, маршал Конев в первую очередь, присвоили себе победу. Даром, что маршал Конев считается почётным гражданином Праги: это, надо полагать, проявление советской оккупации.
Всё немило устроителям музея в социалистическом периоде. Обо всём они умеют сказать злобно и глумливо. Вот, например, освоение Космоса. Никакой заслуги советского режима в том нет. Во-первых, загубили собачку, которую оправили в полёт первой. Во-вторых, ракеты были сделаны пленными немецкими учёными – и Советы тут ни при чём. А когда немецкие мудрецы уехали, Берия собрал в лагерь советских учёных и заставил их работать под угрозой смерти. Ну что делать – пришлось горемыкам изобрести ракету.
Или вот спорт. Вроде неплохо, что школьники широко занимались спортом. Ан нет – плохо. Проклятый режим культивировал военно-технические виды спорта для целей подготовки к войне.
Но потом всё закончилось счастливо. Случилась бархатная революция – и Чехословакия присоединилась, предварительно разделившись, к западным демократиям. К тем самым, которые за полвека до того слили её Гитлеру – о чём повествуется в первом зальчике. Круг замкнулся.
Словом, «старого барина – в толчки, новому барину в ноги бух», как писал Тургенев о лакейском образе мысли и действия.
И вот в Музее Коммунизма пришла мне такая неполиткорректная мысль: далеко не всем народам посилен государственный суверенитет. Не нужен он им, тягостен. Их жизненное призвание – быть колонией, протекторатом. Они и должны плыть в кильватере более сильных народов. Их судьба – быть руководимыми.
Их «революции» - это изменение покровителя. В XIX веке это понимали и действовали прямо, сегодня принято делать вид, что все равны, все свободны, все суверенны.
Ничего постыдного в статусе протектората нет, такова неизменная природа вещей. Ещё Платон писал, что тому, кто не имеет господина в самом себе, есть благо обрести этого господина в другом. Неполиткорректно, но верно.
Об этом не принято говорить, но … оттого, что о чём-то не говорят, явление ведь не исчезает, верно? Даже хуже того, оно заталкивается в подвалы индивидуального или коллективного бессознательного и оттуда создаёт помехи мысли и делу. Собственно, весь фрейдизм возрос на этом…
Сегодня человечество стоит на пороге тектонических сдвигов всей жизни, и ему, как никогда, нужен прямой взгляд на вещи – без политкорректных виляний, умолчаний и околичностей. Никаких свободных и независимых стран и народов – нет и быть не может. Да и сами они этого вовсе не хотят, как открылось мне в Чехии. Предстоит обострение мировой борьбы нескольких главных народов мира – в том числе и за включение в свою зону влияния таких народов, судьба которых - быть по существу вещей протекторатом.
Иметь зону влияния – тоже судьба. Не только привилегия, но бремя и ответственность. Мы, русский народ, когда-то попытались сбросить с себя это бремя, отклониться от долга. Результат оказался трагическим. Всё это открылось с прозрачностью богемского хрусталя на слякотной по-осеннему площади Праги.
На фото: Прага, 9 мая 1945 года
