- Александр Васильевич, в декабре 2022 года мы отмечаем 200 лет со дня рождения Николая Яковлевича Данилевского, выдающегося русского мыслителя, основателя цивилизационной историософии, утверждающей, по сути, идею многополярного мира, борьбу за которую сегодня возглавляет именно Россия. Цивилизационный подход к истории, как известно, впоследствии разделяли многие ученые, мыслители, политологи — Освальд Шпенглер, Арнольд Тойнби, Питирим Сорокин, Уильям Макнилл, Фернан Бродель, Сэмюэл Хантингтон… Вы один из немногих авторов, который постоянно пишет о творческом наследии Данилевского, о теории культурно-исторических типов, создали даже целый негосударственный исследовательский институт. Перед тем как мы поговорим о Данилевском, расскажите о том, как вы, предприниматель, инженер, пришли к творчеству Данилевского, да ещё так, что и кандидатскую диссертацию по его творчеству защитили.
— Цивилизационная историософия Данилевского стала для меня естественной заменой марксизма, на котором было воспитано моё поколение. К учению Данилевского я пришёл в результате поиска ответов на многие волновавшие всех нас вопросы: мы же были сильно идеологизированы, верили в «прекрасное далёко», верили, что оно «не будет к нам жестоко». В основе этой веры лежало марксистское учение даже для тех, кто его не знал. Я относился к той части граждан, которые изучили основательно марксистско-ленинское учение. Не поверите, но я прочитал все 55 томов Ленина, будучи молодым человеком, и почти всё, что было издано из трудов Маркса и Энгельса
Материалистическая философия в качестве идеологии играла большую положительную роль, как мы хорошо видим сегодня, в сравнении с ситуацией отсутствия идеологии, так как отвечала на все основные вопросы: откуда произошла жизнь, как образовались народы, утверждала в качестве движущей силы истории борьбу классов, которая разрешала противоречие производительных сил и производственных отношений, очень логично выводила закономерность перехода к новому типу общественно-экономического устройства — социалистическому, а затем коммунистическому, увязывая эту возможность с концентрацией тысяч рабочих на фабриках и заводах. Казалось верным, что от этого один шаг к тому, чтобы убрать «капиталистовкровопийц», а управленцев оставить, лучше воспитать из рабочих, но можно и старых. Молодой человек в СССР, глядя вокруг себя, действительно видел огромные предприятия без капиталистов, которыми управляли простые люди, большинство — выходцы из рабочих и крестьян. Телевизор и газеты беспрестанно говорили нам, что всё это наше, социалистическое, общенародное в государственной форме.
А дальше начались разочарования, особенно со вступлением во взрослую жизнь в самом начале 1980‑х годов, когда ты невольно изучал практику «коммунистического строительства». В наше время партия уже говорила об этапе развитого социализма, что не соответствовало действительности, так как социализм предполагает многоукладность экономики. Сама же КПСС этому нас учила, а на деле вся система управления оказалась «раннекоммунистической»: государственная собственность доминировала, планировалось почти «всё и вся», с соответствующими ошибками в планировании, которые накапливались из года в год.
Разочарование происходило у каждого поколения в разное время, в зависимости от возраста и личных обстоятельств жизни. У меня — с самого начала трудовой деятельности и даже раньше. Но полный крах произошёл в связи с развалом СССР. СССР рухнул, вокруг оголтелый капитализм или даже анархия. Сваливать произошедшую трагедию только на случайность, на отдельных руководителей, на мой взгляд, неверно. Смена общественноэкономического строя, произведённая сверху, может свидетельствовать только о каком‑то системном сбое в общественной теории, которой руководствовалась правящая партия, и о проблемах практического её воплощения.
Реалии позднего СССР — это резкое торможение экономического роста, народнохозяйственные диспропорции, дефицит продуктов и потребительских товаров, массовыми явлениями были халатность и нерадивое отношение к труду. Общественные отношения, построенные, а также стихийно сложившиеся в нашей стране, оказались весьма далеки от идеала. Но самый большой недостаток советской системы управления — это уравниловка среди ИТР и вообще всех руководителей, в основе которой абсолютно неверный постулат всей марксистской теории: все люди равны от рождения. Идея равенства людей, а не равенства возможностей и равенства прав и обязанностей, стала кодом разрушения общественно-экономического строя.
— Интересная мысль, можете раскрыть подробней, что вы имеете в виду?
— Тогда пора перейти к Данилевскому. Мне бы хотелось изложить не просто само учение, а показать, как оно может работать в объяснении нашей истории, а значит, в планировании Настоящего, через формирование Образа Будущего и дорожной карты к нему. С этой целью хочу привести цитату Данилевского о счастье и равенстве. Николаю Данилевскому было всего 26 лет, когда он высказал эти глубокие мысли с критикой теории равенства и указал на приоритет понятия «счастья» в определении «основ общественного устройства»:
«Различные принципы принимаемы были за основы общественного устройства. Таким априористическим принципом было, например, равенство, принимаемое философами XVIII века и доведённое до крайних результатов новейшими коммунистами. Но почему равенство есть основной закон — коренный догмат, на котором должны быть основаны отношения людей, — никто и не думал этого доказывать, — между тем как это требовало бы очень сильных доказательств, ибо видимость и опытное знание наше этому догмату противуречит. Не только между людьми, но и во всей природе видим мы только ряд неравенств во всех отношениях. Положим даже, что порядок вещей, при котором отношения людские были бы основаны на равенстве, что толку в этом? Человек жаждет не равенства, не свободы, а счастья, а между тем никто из приверженцев теории равенства не доказывал и не думал доказывать, чтоб оно необходимо влекло за собою счастье — да трудно бы и было это сделать. Равенство, по их мнению, есть необходимое требованье человеческого разума — и во что бы то ни стало надо его достигнуть, принося таким образом отвлечённой идее в жертву и жизнь, и счастье людей — подобно тому как языческие народы приносили человеческие жертвы богам своим, которые также были олицетворёнными отвлечениями их разума»[1].
Человечество в лице Генеральной ассамблеи ООН только в 2011 году приняло резолюцию, призывающую государства оценивать счастье своего народа и использовать «индекс счастья» в качестве ориентира своей политики. Недавно прошла информация, что в Объединённых Арабских Эмиратах создано Министерство счастья. Люди действительно не стремятся к равенству, потому что, в отличие от философов, хорошо видят, что неравенство «зашито» в самые основы их бытия. Это, прежде всего, неравенство генетическое от рождения: все люди рождаются неравными по своим задаткам, талантам, как физическим, так и интеллектуальным. Второе неравенство связано с воспитанием: все люди рождаются в разных семьях, с разным достатком, с разным пониманием задачи родителей в воспитании детей. Третий вид неравенства — это личное волевое неравенство: каждый человек в разной степени напрягает свою волю в достижении каких‑то целей в жизни, которые входят в понятие успеха, иные вообще не напрягаются.
Вот это естественное неравенство людей советское государство пыталось преодолеть с двух сторон. С первой очень верной: стремясь дать образование среднее и высшее на одинаково высоком государственном стандарте. Если не брать в расчёт ряд научно-технических вузов, которые изначально готовили элиту, прежде всего, для оборонной промышленности и космоса, то образование в СССР, особенно среднее, было более-менее одинаковым и давало более-менее равные стартовые возможности. А вот вторым способом борьбы с естественным неравенством людей была уравниловка в оплате труда руководителей и ИТР, зарплата которых строго соизмерялась с зарплатой рабочих и уравнивалась между собой. Страна держалась на том небольшом проценте сильных личностей, которые хорошо работают вне зависимости от зарплаты, но с годами и им это надоело. Такая ситуация создала атмосферу недоверия к власти и к заявленным целям развития. На практике нарушался заявленный государством принцип «развитого социализма»: каждому по труду. Государство уравниловкой словно подталкивало к коммунизму, в котором обещалось «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Практика сложилась такая в отношении ИТР, конструкторов, руководителей: от всех по способностям, а всем по потребностям, которые мы вам за вас установим приблизительно одинаковые.
Поэтому громадная часть народной энергии ушла в 1970–1980‑х годах в бытовое творчество на дачах, в отделку квартир, а в некоторых случаях в изобретательство в собственных гаражах. То есть стали ковать своё счастье сами. А в результате ограбления народа в 1990‑х годах многие сумели минимизировать свои потребности и найти счастье в кругу своих близких, опять же на дачах и т.п. А общественно-экономический строй должен создавать условия для реализации своего понимания счастья, не уходя из общества, а на благо его. Данилевский вывел категорию народных начал, которая является краеугольным камнем его теории культурно-исторических типов, типические черты которых и определяют особенности и различия понимания счастья у разных народов.
— Я так понимаю, судя по вашим статьям, вы считаете, что творческое наследие Данилевского можно взять, по крайней мере, за основу формулирования национальной идеологии, которой нам сейчас ох как не хватает, особенно в условиях СВО на Украине. Ведь всегда представляет интерес не только само учение того или иного мыслителя прошлого, но и то, как к нему пришли современники, почему его отстаивают. Вы рассказали, что путь был через разочарование в марксистской общественной теории, на которой воспитано наше поколение, но от одного разочарования в марксизме и до цивилизационной историософии Данилевского — громадная пропасть.
С началом перестройки открылся новый пласт литературы, прежде недоступный. Например, Священное Писание, которое я тогда прочитал в изложении учебника Закона Божия Серафима Слободского, показало, что существует, оказывается, другая точка зрения на происхождение как самой материи, так и человека, утверждающая, что весь видимый и даже какой‑то невидимый миры сотворены Высшей силой — Богом. Вера пришла позже, конечно, но прочитанное запало, так как такое объяснение было конечным, в отличие от объяснений материалистической философии.
— Ну а как возник интерес к самому Священному Писанию? Ведь расстояние между
материалистической философией и религией огромно.
На самом деле не такое большое для отдельного человека. Если человек гармонизировал свой внутренний мир верой в материализм, то значит, у него вообще есть потребность в том, чтобы решить для себя проблему своего отношения к внешнему миру. Когда с возрастом накопленные знания и опыт приходят в противоречие с принятой системой ценностей, возникает кризис и поиск новой системы ценностей. Хуже, если человек вообще не задумывается над этими вопросами. В этом случае пропасть почти непреодолимая.
Большую роль для своего времени сыграли книги ряда православных авторов митрополита Иоанна (Снычева), Ивана Солоневича, Льва Тихомирова. С начала 1990‑х годов я активно начал помогать исследователю гонений на Русскую православную церковь отцу Дамаскину. Знакомство с житиями новомучеников и исповедников поразило, как ни странно, не периодом самих гонений в советское время, а дореволюционной частью их жизни. Они оставили нам очень нелицеприятные свидетельства о том времени, все они пророчествовали о неизбежном крахе России в связи с не только потерей веры, но и человеческого облика у части русского народа. Пьянство, разврат, убийства с целью грабежа стали обыденным явлением. К сожалению, некоторые православные авторы ввели общество в заблуждение, нарисовав картину Святой Руси до 1917 года. Жития новомучеников свидетельствуют как раз об обратном — о потере веры, особенно у высших сословий, ставших русскими европейцами и по внешнему облику, и по образу мыслей, и даже по языку. Получилась в голове какая‑то вилка: когда мы разочаровываемся в чем‑то, то хотим быстро заменить прежнее на другое. На это другое просилась идея «Москва — Третий Рим», «Святая Русь», но жития новомучеников не подтверждали её практическую реализацию непосредственно в дореволюционный период. И вот тут мне отец Дамаскин посоветовал книгу «Россия и Европа», а ему, в свою очередь, отец Николай Доненко, который занимался восстановлением могилы Данилевского в Крыму. Вы не поверите: я проглотил книгу за два-три дня, а ведь ее считают очень тяжелой для чтения. Книга поразила стройностью логического изложения совершенно новой для меня общественной теории и обилием прогнозов о будущем России, которые сбылись, что само по себе служит доказательством серьёзности теории, ведь практика — это критерий истины. При этом книга написано живым народным языком, и если текст трудно воспринимается, то не из‑за языка, а из‑за того, что автор «зашивает» в него много мыслей. Отсюда обилие сложноподчинённых предложений, которыми современные авторы редко пользуются.
— Вы сказали о сбывшихся прогнозах. Можете привести примеры?
— Самый неприятный прогноз, который полностью совпадал с прогнозами новомучеников, — о неминуемой катастрофе России. Только будущие святые это связывали с падением нравственности в русском народе, а Данилевский делал свой вывод на основании сформулированной им болезни «европейничанья», которая разделила русский народ на два: русских европейцев и русское простонародье. А, как известно, царство, разделившееся само в себе, не устоит. При этом Россия в результате петровской европейской революции вошла в политическую систему стран западной цивилизации во вред себе самой, потеряла понимание своих самобытных интересов, стала выполнять служебную роль в решении противоречий Европы. Без выхода России из политической системы Запада будущего у страны нет. Практически Данилевский невольно спрогнозировал будущую революцию, хотя основной тон его труда состоит в том, что России революция не грозит, при этом, правда, он добавляет: «Если она не займётся собственным самоубийством», которое он связывал с болезнью «европейничанья».
— Действительно, эту болезнь мы наблюдаем и сегодня — прежде всего, у той части культурной элиты, которая открыто выступает против СВО на Украине и даже уехала на Запад.
— Не только культурной: у многих высокопоставленных чиновников звучит тональность вроде «а может, всё обойдётся». Дело в том, что мы последние тридцать лет развивались как раз по пути «европейничанья», или «вестернизма» в более широком смысле слова, имея в виду США. Поэтому круг оппозиции гораздо шире.
— Вернёмся к прогнозам Данилевского. Какие ещё примеры?
— Это прогноз о будущем военном столкновении с частью Европы или с объединённой Европой. И ведь это уже произошло. Но надо видеть, что Данилевский имел в виду не только две мировые войны, которые, по сути, были гражданскими войнами внутри западной цивилизации, а агрессию против нас объединённой западной цивилизации, которая является для нас самой опасной. Такая война под названием «холодная» началась в 1946 году с Фултонской речи Черчилля. Надо, наконец, понять, что холодную войну мы не проиграли в 1991 году, а проиграли только сражение, так как Россия осталась, а следовательно, задачи холодной войны Запад не решил. Сегодня западная политическая элита это осознала и прямо ставит задачу уничтожения России, нашей государственности. На Украине мы ведём СВО, а Запад против нас ведёт настоящую войну, сделав из ВСУ свою наёмную армию, вооружая её за счёт своего военно-промышленного комплекса и управляя ею через своих офицеров — от штабов до боевых порядков.
Другой прогноз — о необходимости создания Всеславянского союза, который только и мог бы противостоять объединённому Западу. Царское правительство хоть и не разделяло эту идею, но действовало в духе прогноза Данилевского в войне за Болгарию, которую выиграла на самом деле, но отдала большую часть победы на Берлинском конгрессе, испугавшись угроз Англии. Произошло это только потому, что Россия не выполнила главное условие победы во внешнеполитической сфере: не вышла из политической системы стран Запада, не перестала исходить из их интересов, не обрела свои интересы в идее Всеславянского союза.
А вот в советский период прогноз Данилевского о Всеславянском союзе сбылся, но только в той идеологической форме, на которой держался СССР. Поражает, что в СЭВ и Варшавский договор входили все страны, обозначенные Данилевским как участники Всеславянского союза, кроме Греции, которая просилась в лице восставших коммунистов, но Сталин не захотел. Естественно, спрогнозировать появление ГДР и «особую» позицию Югославии Данилевский не мог.
Надо не забывать о самой цивилизационной историософии, которая сегодня является единственной теорией, претендующей, как и марксистская теория, не только на объяснение истории, но и на управление Будущим из Настоящего. Прогнозов на самом деле очень много, приведу ещё один. Это очень важный и совершенно блестящий прогноз, относится он к прогнозированию развития науки химии. Данилевский вынужден был, чтобы доказать свою теорию культурно-исторических типов, сформулировать более общую теорию естественной системы науки.
— Расскажите, пожалуйста, об этом подробней, потому что эта часть творческого наследия Данилевского практически не освещается. А ведь эта тема относится к чисто философскому вопросу выбора методологии исследования, даже больше: к теории познания.
— Совершенно верно. Теория естественной системы науки и есть новая теория познания. Если коротко, то Данилевский вывел её на примере описания истории развития ряда наук, которые имеют общее сходство в прохождении одних и тех же этапов. Например, астрономия. Этап первичного накопления фактов, этап искусственной научной системы, которой для астрономии стала геоцентричная система (Гиппархова, или Птолемеева), утверждающая, что Солнце вращается вокруг Земли; только после того, как появилась естественная система науки астрономии, утверждающая гелиоцентричность (Коперникова система), наступил период частных Кеплеровских законов, после которого — период общего рационального закона, которым стал закон Ньютона: сила притяжения пропорциональна массе тел. Так вот, применив свою теорию естественной системы науки к истории химии, Данилевский спрогнозировал, что этой науке ещё предстоит выйти на ступень общего рационального закона, которым она пока не обладает! И действительно, в том же году, когда была издана книга «Россия и Европа», наш другой гениальный соотечественник открывает периодическую систему химических элементов, которую мы знаем со школы под названием таблицы Менделеева. Именно этот научный прогноз Данилевского бесспорен и доказывает верность разработанной им новой теории познания, а значит если с её помощью сделаны верные прогнозы в естественнонаучной сфере, то и открытие с её помощью теории культурноисторических типов абсолютно верно.
— Очень интересно. Перейдём теперь к самой теории культурно-исторических типов
— Чтобы понять какое‑то новое явление, лучше его сравнивать с чем‑то знакомым. Мы со школы знаем, что история делится на Древнюю, Среднюю и Новую с добавлением Новейшей. При этом подразумевается, что это деление верно для всего человечества, которое является действующим субъектом истории. В основе деления здесь берётся один признак: возраст. Данилевский доказал, что история человечества делится первоначально по типам культурно-исторического движения, а потом уже по возрасту внутри каждого типа. Такая методологическая ошибка произошла из‑за того, что западные учёные присвоили всю историю Римской цивилизации в качестве своей Древней истории до V века, когда они завоевали Рим. Присвоили, можно сказать, чужое даже в исторической науке, сделали то, что они любят делать в геополитике, именно поэтому ввели понятие «история Древнего Рима», у которого есть своя Древняя история, в которой присутствуют племена этрусков и пр. На самом деле Древняя история германских народов не имеет ничего общего с историей Рима. Данилевский вместо «Древняя история» вводит понятие «Этнографический этап истории», который у германских народов находится в истории прагерманских племён варваров, вандалов, франков и т.д., которые не являются родственными народам Рима. Затем свою историю с V века до начала эпохи Великих географических открытий (XV век) они назвали Средней историей, а с её завершением началась Новая история. При этом история одной Западной цивилизации была отождествлена с историей всего человечества. Данилевский доказал, что первичность деления истории по возрасту лежит в основе искусственной системы исторической науки. Данилевский ввёл науку «история» в естественную научную систему, указав на первичность деления истории по типам культурно-исторического движения, каждый из которых имеет свою периодизацию по возрасту. Поэтому Данилевский является новатором. Он открыл новую парадигму науки «история». Более того, он обосновал, что историческое развитие культурно-исторического типа проходит ряд этапов: этнографический, который длится неопределённо долго; государственный этап, в котором идёт образование государствообразующих народов и отстаивание своих самобытных государств; цивилизационный период, в котором приносятся плоды развития в четырёх сферах народной жизни — религиозной, культурной, политической, общественно-экономической, но особые достижения происходят в той сфере, к которой имеются особые дарования; и постцивилизационный период, нисходящий, который также может длиться неопределённо долго, если соседние народы не помогут испустить дух.
— А сколько может длиться цивилизационный период? Вы об этом не сказали.
— Цивилизационный период длится всего 400–600 лет. Это время Данилевский вывел методом аналогии с историей других типов, которые прошли свой полный цикл: Римской, Греческой и Романо-германской цивилизациями и ряда других.
— Но кажется, что это справедливо только для Рима, который уже исчез, а греки и западные народы существуют и ныне.
— Данилевский точен в своих оценках. Римскому типу помогли умереть насильственной смертью германские племена, поэтому их постцивилизационный период закончился быстро. А вот грекам повезло: они вначале вошли в состав Римской империи, а после её развала ещё 1000 лет были элитой в Византийской империи; попав после её падения под османское иго, смогли в начале XIX века добиться независимости, решившись на бескомпромиссную борьбу под девизом «Свобода или смерть». Западная же цивилизация находится на постцивилизационном этапе своего развития, но, имея преимущество в научно-технико-промышленном развитии, к которому она имеет особое дарование, обеспечив себе военное преобладание, может, вероятно, ещё очень продолжительное время существовать в этом периоде, так как он может длиться неопределённо долго, на что указал Данилевский. Кроме того, похоже, на земле столь агрессивной цивилизации, как западная, которая свою внешнюю политику строит на идее завоевания, больше нет. Поэтому Западу вообще не угрожает смерть от внешней агрессии и по этой причине. А вот она является постоянным источником опасности для всего человечества, так как не может существовать без подпитки ресурсами от других цивилизаций. Раньше не могла в силу молодости цивилизации, которая требовала экспансии, а сегодня в силу старости.
— Какие ресурсы вы имеете в виду? Материальные, сырьевые?
— Безусловно, материальные ресурсы важны, но приоритетность этой цели внешней экспансии уже в прошлом. Сегодня для Запада как цивилизации, прошедшей свой апогей развития, важны не только чужие материальные ресурсы, но и интеллектуальные. Именно с этой целью США устраивают бесконечные управляемые хаосы, забирая из их зон к себе лучшие умы. За примером далеко ходить не надо: сколько талантов уехало из нашей страны в США после развала СССР в 1991 году? Цивилизационная историософия Данилевского позволяет нам смотреть на мир широко открытыми глазами и видеть настоящие мотивы наших исторических оппонентов. Они нас не любят не за то, что мы что‑то сделали против них, а за то, что мы существуем. Здесь мы подходим к главной категории теории культурно-исторических типов — категории «народные начала», базовой категории его учения, а также к двум другим — «энергия общественных творческих сил» и «закон экономии энергии общественных творческих сил».
— Об этом говорится в трудах Данилевского или это ваша интерпретация?
— Прежде всего, речь идёт о прямых категориях, которые использует Данилевский, но есть и интерпретация, которая выводится из контекста его учения. Я поясню. Книга «Россия и Европа» требует своей дешифровки. В ней содержится огромное количество идей, некоторые из которых даются побочными ремарками. Например, когда он рассуждает о физике и законе Ньютона как общем рациональном законе физики, он делает одно замечание о том, что из всего закона мы не понимаем только природу силы тяжести. В других местах говорит о том, что мы не понимаем, почему стареет человек, когда все клетки его тела постепенно заменяются новыми, также не понимаем, почему стареет народ точно так же, как стареет организм человека. А ведь из этих замечаний, рассыпанных по разным местам книги, постепенно складывается гипотеза о принципиальной непознаваемости материального мира, что соответствует креационной теории, а не эволюционной, что вообще‑то сегодня косвенно подтверждает естествознание. Если основатель материалистической философии Демокрит предположил существование неделимых атомов как первокирпичиков материи, то квантовая физика, уйдя внутрь этих атомов, с удивлением обнаружила исчезновение самой материи. Невозможно исчислить два параметра одновременно. Это принцип неопределённости Гейзенберга. Если невозможно знать одновременно положение и скорость частиц, из которых состоит атом (кажется, это касается и массы частицы), то получается, что никаких первокирпичей в природе нет, а вместо них есть энергия, которая проявляется только с какого‑то более высокого уровня как материя, а на более низком она сама — энергия — и есть «первопричина» бытия всего существующего. Отсюда один шаг до «научной гипотезы» существования Бога, на энергиях которого и держится всё мироздание. Священноисповедник Лука, архиепископ Крымский, по всей видимости, одним из первых обратил на это внимание. Данилевский часто вспоминает о Боге в своих трудах: не только в «России и Европе», но и в «Дарвинизме», например. Данилевский — великий мыслитель, он рассыпал массу идей по страницам своих трудов слишком щедро, так что потомки до сих пор не могут освоить. Поэтому я считаю, что мы обязаны не только изучить его научное наследие, но и творчески развить его или интерпретировать, как вы сказали.
Например, понятие «народные начала» содержится в книге, и именно об этом понятии автор постоянно пишет. Наряду с этим понятием используются понятия «душа народа», «народный характер». Сегодня мы часто слышим про «генокод», «архетип». Мы предлагаем понятие «этнокультурный код», который зашит в самих народных началах. Типические черты народных начал разные у разных народов. Данилевский дал сравнительный анализ этих черт у народов Романо-германского историкокультурного типа и русских славян. Он вывел эти черты как типические, которые проявляются на протяжении всей истории. У германских народов это индивидуализм, насильственность, материализм. У русских — коллективизм, терпимость, созерцательность. Именно поэтому наши истории так отличаются. Индивидуализм главного типа личности народов западной цивилизации проявляется устроением общества на принципе конкуренции всех за всё; конкуренция в рыночной экономике всего лишь одно из проявлений индивидуализма личности. Насильственность проявляется во внешней политике в агрессии как языке общения с другими народами, во внутренней политике в феодализме, рабовладельческом строе в США и т.д. Материализм народных начал проявляется в «американской мечте» обогащения любой ценой; в протестантском постулате, что материальный успех есть признак любви Бога к тебе и избранности к спасению; в отказе от христианства и постепенной замене его атеизмом.
Когда англосакс смотрит на карту России, он искренне считает, что русские такую большую территорию могли только завоевать огнём и мечом, как они сделали в своё время с половиной мира, уничтожая местное население не только с помощью оружия, но подбрасывая индейцам одеяла, заражённые оспой, уничтожая бизонов, чтобы вызвать голод. А когда ближе знакомятся с нами, то не понимают нас ещё больше. Отсюда та неприязнь к русским, которую Данилевский показал нам на многочисленных примерах. Эта неприязнь находится в самых глубинах их народных начал, преодолеть которую они как народ не могут ни при каких обстоятельствах. Неприязнь логично переходит в ненависть. Сегодня мы все можем убедиться в этом по заявлениям лидеров Запада, которые открыто говорят о том, что Россия должна быть уничтожена.
— Только к нам есть неприязнь, или это чувство касается и других народов?
— Конечно, это касается всех народов. Но сегодня на очереди стоим мы. Западная цивилизация как этно-социо-культурно-исторический организм (обобщающий термин в развитие категорий Данилевского) ненавидит Россию именно за то, что именно мы не дали во времена Александра Невского осуществиться её национальной идее в геополитике — натиску на Восток, не дали и во все другие времена, не дали разбомбить себя ядерным оружием по «дропшотовским» планам, создав своё ядерное оружие и средства доставки. Ненавидят и за неполный развал СССР, так как мы посмели сохранить Россию и поднять её с колен с 2000‑х годов. Запад сейчас опомнился, понял, что в 1991 году он выиграл только сражение и хочет сегодня выиграть войну, уничтожив нас.
— Давайте вернёмся к категориям учения Данилевского, о которых вы говорили.
— Понятие «общественные творческие силы» используется Данилевским. О накоплении этих сил в этнографический и государственный периоды развития он говорит как о законе. А вот закон экономии энергии общественных творческих сил мы выводим из контекста учения Данилевского, заменяя понятие «сила» на более современное понятие «энергия». В результате понимание исторического процесса с точки зрения цивилизационной историософии выглядит следующим образом. Субъектом мировой истории является не общечеловечество, а культурноисторические типы. Первичные родственные племена, которые существуют в этнографическом периоде, принимаются за данность. Вопросы происхождения видов органического мира Данилевский рассмотрел в другом труде — «Дарвинизм». Эти родственные племена осуществляют свое историческое движение в направлении слияния в более крупные образования — государствообразующие народы, которые создают свои самобытные государства и отстаивают их независимость, что происходит на государственной ступени развития. Именно на этих двух ступенях народный организм взрослеет и накапливает жизненную энергию подобно процессам, происходящим в человеческом организме до 30–40 лет, а затем вступает в период цивилизации, в котором эта энергия растрачивается, принося плоды в той или иной сфере народной жизни, к которой имеет особые дарования, или в нескольких сразу. Время высшего действия силы или энергии творческих народных сил не совпадает со временем наибольших плодов, как не совпадает наибольшее проявление силы Солнца в 12 часов дня со временем наибольших результатов в виде дневной температуры, которое наступает в 15 часов. Первому случаю соответствует время расцвета искусства, которое для Запада было в XVI–XVII веках, а второму — время наивысшего результата на научном и промышленном поприще, которому соответствует XIX век для Запада и которое, наверное, можно продлить на XX век, когда ещё происходили фундаментальные открытия в науке. Но это уже не три часа дня, а гораздо позже к вечеру, однако ещё и не ночь, которая будет полным закатом Запада. Поэтому есть вероятность того, что Западная цивилизация развалится от внутренних причин просто от старости. Но они занимаются постоянной «культурной трансплантацией», как богатые старики, которые создали рынок человеческих органов. Дэвид Рокфеллер стал рекордсменом по количеству пересадок сердца — семь сердец — и умер, прожив 101 год. Население Украины в 1991 году было более 50 миллионов человек, сегодня, говорят, 25 миллионов. Большая часть оказалась в Европе, США, Канаде. Это и есть «культурная трансплантация». Поэтому надеяться на то, что Запад загнётся от кризиса, не стоит. Хотя такую возможность предусматривает цивилизационная историософия Данилевского, но только в случае замкнутой системы. Как часто оговариваются в термодинамике: тепловая система стремится к равновесному состоянию первичного хаоса только в случае, если нет подпитки энергией снаружи. А она как раз в данном случае есть и идёт за счёт других народов, и нашего — прежде всего. Кроме того, отрыв в научно-промышленной сфере за счёт особых дарований даёт западной цивилизации большое преимущество в военной сфере, правда, оно уже может быть снивелировано догоняющим сценарием развития других цивилизаций. Лучший пример — достижение СССР ядерного паритета с США.
— Так что же представляет собой закон экономии общественных творческих сил, в чём он заключается?
— Этот закон выводится из контекста учения Данилевского, хотя он один-два раза говорит об экономии сил как общем законе природы и общества. Напомним, что субъектами истории являются культурные типы-организмы, внутри которых зашиты свои самобытные этнокультурные коды развития; эти коды определяют движение к своим самобытным целям в той или иной сфере народной жизни. Достижение таких результатов и есть прогресс, именно на него тратится основная народная энергия. Греки достигли прогресса в искусстве, Рим — в праве, Романо-германская цивилизация — в культуре, науке, технико-промышленной сфере и в политической, Еврейская цивилизация — в религиозной сфере, дав миру христианство. Прогресс — это не движение всех в одну сторону, что нам навязывает западная цивилизация в виде глобализма и универсализма, основанного на пересадке всем народам своей культуры, своих народных начал. Прогресс — это развитие своих сторон народной жизни, к которым есть особенные способности, и в гармоничном устроении всех сфер народной жизни даже на основе заимствования достижений прогресса других цивилизаций, но не в сфере народности. Для достижения самобытного прогресса народы накапливают энергию, которую тратят безвозвратно на ступени цивилизации, как раз для принесения плодов своей цивилизации, то есть прогресса в той или иной сфере народной жизни. Закон экономии энергии общественных творческих сил естественным образом вытекает из основных категорий учения Данилевского: если энергия накапливается, а потом тратится безвозвратно, то, значит, надо осуществлять государственное управление максимально бережно, экономя народную энергию, избегая ошибок в управлении, которые обрекают народ на проявление массового героизма при их исправлении. Массовый героизм, с одной стороны, есть доказательство национального здоровья, с другой стороны — это сильнейшее расходование народной энергии. Напомним: если это происходит на цивилизационной ступени, то эта энергия уже не восстанавливается, как у взрослого организма, потому что он больше не растёт.
— Тогда встает вопрос о том, на какой ступени развития находится Россия? Раз это так важно с точки зрения цивилизационной историософии. Ответ на этот вопрос даёт понимание, сколько нам история отпускает времени, если мы находимся на цивилизационной ступени развития?
— Можно считать, что с началом второй половины XIX века мы находимся на цивилизационной ступени развития. То есть из 400–600 лет цивилизационного периода мы прошли всего 150 лет. Но здесь есть один нюанс. Периоды истории отделены друг от друга не как море и суша, а как степь и лес, между которыми есть лесостепные зоны, как и лес от тундры, между которыми есть лесотундра. Я сейчас работаю над книгой с рабочим названием «Русская цивилизационная доктрина: Россия — не Европа; Россия — страна-цивилизация». Там эти проблемы будут рассмотрены. По всей видимости, такими переходными периодами являются: между этнографическим и государственным — этногосударственный период; а между государственным и цивилизационным — государственно-цивилизационный. Такой подход цивилизационной историософии позволяет ввести естественную периодизацию истории Руси-России, из которой можно увидеть причины драматизма нашей истории. Анализ истории убедительно свидетельствует, что перед Россией с начала второй половины XIX века встала генеральная задача нового этапа истории: реформирование общественно-экономического строя. Отсюда отмена крепостного права в 1861 году, которая открывала возможность для индустриализации страны — материальной основы политической независимости. Отсюда же вытекала задача просвещения нации, без чего не провести индустриализацию; возвращения религиозной жизни русского народа в её нормальное состояние через восстановление института патриаршества и другие. Но важнейшей частной задачей, которая стояла перед Россией, было преодоление раздвоения русского народа на русских европейцев и русское простонародье и выхода из политической системы Запада.
Когда эти задачи были решены? Только в советский период. К началу второй половины XX века, то есть к рубежу 1950–1960‑х годов. Именно в этот период Россия-СССР стала способна противостоять объединённому Западу в холодной войне, которую Запад постоянно хотел перевести в горячую. Но создание советского ядерного оружия и средств доставки в этот период сделали невозможной эту войну. Получается, что с позиции естественной периодизации нашей истории, сделанной на основе законов цивилизационной историософии, период истории России с начала второй половины XIX века до начала второй половины XX века — это один период: государственно-цивилизационный. Такое деление нашей истории «примиряет» монархистов и коммунистов, только здравомыслящих, конечно, а не фанатиков. Промысел попустил революции 1917 года с целью спасения Отечества. В самом деле: индустриализация проведена, введено обязательное среднее образование, высшее образование выведено на блестящий уровень, прежде всего, в технических специальностях, религиозная элита страны в 1917 году сумела собрать Поместный собор и восстановить институт патриаршества, аграрная реформа проведена жёстким образом, но всё‑таки в сторону учёта коллективистских начал русского народа. И раздвоение русского народа было преодолено: все стали советскими, сословия ликвидированы. Это не был возврат к самобытным русским формам, но другой формы, кроме советско-социалистической, большевики и не могли предложить. Это могли сделать Романовы, но не стали, не увидели такой задачи, остались европейцами. Надо помнить, что у власти большевики оказались случайно (или Промыслительно), так как по марксистскому учению революция должна была произойти в передовой промышленной стране Запада, а не в аграрной России. Вот здесь мы подошли к моменту истины в сравнении двух общественных теорий: марксистская не сработала в своих прогнозах, а цивилизационная сработала. Оправдался именно прогноз Данилевского о крахе России в случае, если она не избавится от европейничанья и не выйдет из политической системы Запада, если не вернётся на самобытный путь развития. С точки зрения цивилизационной историософии революционные изменения в России были неизбежны. Только они стали не следствием классовой борьбы, а скорее «народно-освободительным восстанием» против европейской колонизации России высшими сословиями — русскими европейцами. Это хорошо видно по истории Гражданской войны, в которой большевиков поддержало крестьянство.
— Из ваших слов следует, что государственно-цивилизационный период закончился на рубеже 1950–1960‑х годов, а цивилизационный, получается, наступил после него? Можно ли полагать, что тот ограниченный отрезок времени в 400–600 лет, отпущенный на период цивилизации, начинается с этих годов?
— Очень хочется, конечно, убавить себе годков и увеличить срок зрелой жизни. Но лучше исходить из более пессимистической, или скорее реалистической, оценки, чтобы не расслабляться, так как это нам всегда вредит: видимо, стоит исторический срок цивилизации засчитывать с начала государственно-цивилизационного периода, который можно рассматривать как первый этап цивилизационного.
Мы живем в цивилизационном периоде. С начала 1960‑х годов перед Россией-СССР встала задача приведения идеологизированных форм, связанных с коммунистической марксистской идеологией, в соответствие с чаяниями и требованиями русского народанации. Все условия для этого были созданы в результате Великой Отечественной войны, в начале которой Сталин обратился к нации с русско-православным призывом «братья и сёстры», незадолго до войны и во время войны стали сниматься исторические фильмы, введены награды с именами русских полководцев, разрешены выборы Патриарха в 1943 году, что говорит о глубоком осознании роли русского народа, которое завершилось знаменитым тостом Сталина в июле 1945 года «За русский народ!», в котором Сталин признал «руководящую» роль русского народа, по сути, государствообразующую роль. Сталинская экономика была отчасти многоукладной, существовала промкооперация. После войны началось возрождение русской культуры. Стояла задача реформирования общественно-экономической сферы, даже не трогая отношений собственности, сохраняя ведущую роль госсобственности везде, где она установилась. Но надо было начать приводить уровень планирования в соответствие с реальными возможностями этого самого планирования: планировать точно, не совершая ошибок, и планировать только то, что относится к вопросам оборонной безопасности, экономического и технологического суверенитета, продовольственной безопасности и т.д. В религиозной сфере надо было прекратить давление на церковь. В политической стояла задача восстановить местное самоуправление всего лишь постепенным введением выборов на соревновательном принципе, а не из одного кандидата и т.д. Ничего этого не было сделано в период с 1960‑х годов, как не было сделано во второй половине XVIII века, когда государство освободило дворян от службы, показав тем самым, что уже не нуждается в сохранении поместной системы, что не было причин не освободить и крестьян, кроме страха за свою жизнь (что не уберегло Петра III от заговора). Историческое сходство очень поразительное в свете естественной системы периодизации и с другим периодом: запоздалые реформы 1860–1870‑х годов, которые не учитывали чаяния и требования народных начал русского народа, проведённые несистемно, хаотично, очень похожи на перестройку, начатую в 1985 году, которой Горбачёв пытался решить разом все отложенные задачи, которые стояли в 1960‑х годах. Сегодня не помнят, но в начале декларировалось как раз снижение госзаказа до 90%, потом ещё ниже, с разрешением госпредприятиям на этой части свободных производственных площадей работать для свободного рынка, который стал бы и формироваться. Но потом об этом быстро забыли, и политические реформы поставили впереди экономических, и всё рухнуло. РоссияСССР развалилась в 1991 году, а в конце 1990‑х годов уже сама Россия стояла на грани развала. События 1991–1993 годов — результат нерешения задач начала цивилизационного периода, точно так, как события 1917–1920 годов — результат нерешения задач начала государственно-цивилизационного периода. Разве в 1990‑е годы мы не стали кавалерийским наскоком решать проблемы в общественноэкономической сфере, накопившиеся ранее? И попали в оголтелый капитализм. Разве сегодня мы не начали исправлять ситуацию, создав государственный сектор экономики, то есть отчасти возвратившись к советскому периоду, но оставив достижения в малом и среднем бизнесе? Поэтому есть все основания считать, что мы живём в цивилизационном периоде и от нас зависит, чем он закончится и сколько веков будет длиться. У нас есть все условия, чтобы отстоять свою политическую независимость сегодня, но надо найти свою самобытную форму исторического движения именно в общественно-экономической сфере, к которой, как доказал Данилевский, у русской нации есть особенное дарование. В реализации этого дарования и состоит историческая миссия России — страны-цивилизации. Если мы нащупаем образ Будущего своего самобытного устроения общественно-экономической сферы и найдем верные первые шаги к нему, то это и будет стрежнем национальной идеологии, обретя которую, мы легко решим все внешнеполитические задачи.
— Данилевский спрогнозировал, что России уготована миссия достичь прогресса именно в общественно-экономической сфере?
— Он показал, что ни одна цивилизация до Русско-славянской не достигла прогресса в общественно-экономической сфере. Данилевский ввёл критерий прогресса в той или иной сфере народной жизни: достигнутые результаты должны соответствовать высокой духовной природе человека. Именно этому критерию отвечало христианство, родившееся в еврейской цивилизации; искусство, особенно пластическое, у греков; политическая сфера у римлян; научно-техническая сфера у Романо-германской цивилизации. Но ни одна цивилизация не достигла прогресса в общественно-экономической сфере. Рабовладельческий строй, феодальный, капиталистический не соответствуют критерию прогресса. А вот идея социального и справедливого государства, идея общества равных возможностей, особенно стартовых, общества и государства равных прав и обязанностей, идея многоукладной экономики — эти идеи имеют перспективы на соответствие данному критерию. Но ведь именно в этом направлении развивался общественно-экономический строй царской России в виде массового кооперативного движения, артельного способа производства, сохранения крестьянской общины, то есть чисто социалистического способа производства. И весь советский период есть героическая попытка достичь прогресса в общественноэкономической сфере, но делалось это на основе марксистской теории, которая появилась в России в то же время, в какое вышла в свет книга «Россия и Европа». Маркс и Данилевский относятся к одному поколению. Но русские европейцы, прежде всего, из «ордена русской интеллигенции», приняли марксистское учение, а не цивилизационное. И все три царя с 1869 года не приняли цивилизационную историософию. И не обладали вообще никакой теорией, управляли государством вслепую. Поэтому и проиграли большевикам, которые обладали общественным учением, поэтому и победили, несмотря на то, что это учение, как оказалось, было искусственной научной системой. Но, как показал Данилевский, лучше иметь искусственную систему, чем не иметь никакой. Однако её ресурса хватило как раз только до начала 1960‑х годов, когда надо было начать исправлять саму теорию, начать поиск другой теории. Но она есть уже более чем 150 лет. Надо, наконец, её увидеть, принять, взять за основу обретения национальной идеологии и явить миру прогресс в самобытной форме в общественно-экономической сфере впервые в истории человечества. Но у России есть все основания устроить все другие сферы народной жизни (религиозную, культурную, научно-техническую, политическую) в формах, достойных высокой духовной природы человека, и стать первым в истории четырёхосным культурно-историческим типом.
— Спасибо, Александр Васильевич. Понятно, что даже в весьма долгой беседе все вопросы цивилизационной историософии мы не могли охватить, а тем более подробно рассмотреть. Поэтому пожелаю вам закончить поскорей свою книгу, мы будем её ждать, постараемся представить в журнале "Изборский клуб" после выхода в свет.
Примечания:
1 - Н.Я. Данилевский. Дело петрашевцев. М.; Л., 1941. Том 2, с. 292.
