И персонажами, и главными героями художественных произведений, пожалуй, перебывали все. Святые и грешники, маргиналы и цари, гуманоиды и готы, львы и куропатки. Всё и вся податливы резцу, перу и кисти. А вот уловить в своё произведение власть, власть действующую — задача почти непосильная. Заполучить её что в художественное полотно, что в скульптуру, что в роман…. Смотришь на картину: если не подписана — король, император, президент, если не "в царственном венце" или мантии — и не поймёшь, кто пред тобою. Если на постаменте не стоит вензель "Царь Пётр Первый" или тебе не растолковывает это краевед, не больно и догадаешься, что Медный всадник — император и есть. Если король голый, короля в нём и не признаешь. Без сопроводительной записки… Редчайше: глянул и понял — власть!
Художник с властью в отношениях разнообразных — близких или непростых — но он не внутри её. Не знает её как свой, пусть это и придворный художник. Он всё-таки около. И он власть боится. Трепещет перед нею. Даже Пушкин. Казалось бы! "Самовластительный злодей, тебя, твой трон я ненавижу!" "Тираны мира, трепещите…". А при личной встрече с государем? Едва ли не подобострастие. Власть! Она гипнотизирует, она давит и подчиняет.
И близкие к власти художники сути её, пружин, механизмов, из чего они состоят и как срабатывают — не знают. Могут наблюдать. И судят — как наблюдатели. Всё — в прошлом, все повествования — о былом. "Встал, повернулся, высочайше одобрил…".
В наше время власть особенно привлекает, манит. Она очаровывает, именно её добиваются и к ней стремятся амбициозные деятели планеты. Во власть рвутся из культуры, из искусства, из бизнеса, из финансовых сфер, из спорта. Мы живём во времена, когда власть не только определяет политику, но и формирует культуру, спорт, экономику, меняет климат, регулирует численность населения планеты.
Власть сложна. Сложна и тем, что она — на виду, публична, но она и закрыта! И тем сильнее манит, чем более закрыта. То, что показывают электорату на фотосессиях "в быту и застигнутый врасплох" принц или президент — это только когда они пожелали показать эту часть быта. Псевдопубличность. Сталкиваясь с властью повсеместно (в современном обществе регламентировано всё!), тем не менее, не знаем её анатомию.
Да, появляются произведения о политических деятелях, о событиях регионального или планетарного значения. Журналисты президентских пулов, "особы, приближённые к …", пытаются передать свои впечатления. Но покуда довелось читать только очерки, растянутые репортажи, мемуары, дневники, порой обработанные под художественную литературу.
Чтобы создать значительное произведение, надо быть в среде, в том материале, о чём говоришь. И одновременно быть "над", наблюдать со смотровой площадки. Надо знать и понимать больше, чем знает и понимает предмет твоего внимания. У него могут быть пристрастия и ангажированность, у тебя — нет.
Надо не бояться увидеть и рассказать о том, что увидел. Не поддаться соблазну воспевания. Не щадить ни власть, ни себя. Не страшиться разрыва связей дружеских и деловых: могут отшатнуться!
Роман "Время золотое" Александра Проханова — новое явление. Потому что главным действующим лицом, или силой романа является власть. Писателю удалось запечатлеть власть! Ухватить её как действующее явление. Как некий "ветер истории". И не только ухватить. Проханов сам создаёт власть, формирует её. Её цели и задачи. Чертит силуэты, в которые вписывается затем власть. Как в романе, так и в жизни. Контурные карты, которые начертил Проханов, раскрашивает затем власть. В цвета, подсказанные им. Из-под пера писателя — скрижали, по которым власть действует. Он нарисовал контуры президента России, и в них вписался Путин: с осознанием России как империи. С пониманием особого пути нашей страны. С отношением к русским как к людям с иными устремлениями в жизни, с отличной от западной доминантой — духовной.
Проханов не верил, что Крым — это русская земля. А знал. И чертил контуры России, где был Крым — русская земля. Он показывал жизнь — непростую, беспутную, героическую, стоическую, описывал работу на уральских и сибирских заводах, сражения в горячих точках, раскидывал необъятные просторы страны в своих текстах: "широка страна наша родная". И крымчане остро почувствовали: они — русские люди! И хотят в горе и радости быть со своей родиной-матерью. Чтобы они — одним выдохом: "Россия — родина моя". И они сказали. Даже либеральные деятели это признают, истерично упрекая президента, что тот действует по указке передовиц Проханова. Что Проханов выкликал Крым.
Что нам стоит дом построить? Нарисуем, будем жить. Нарисовал он, живём — мы.
Проханов — романтик и мечтатель. Он, глядя в небо, рисовал свои мечты, и они материализовались, покровом снизошли на землю. Крымом, единением русских людей. Что стоило Проханову нарисовать небесный образ России? Небо родины. Построить наш дом, нам дом — Россию? Поездки по всем горячим и закипающим точкам, стройкам, по параллелям и меридианам, неприятия и гонения, клевета и замалчивания, реальные угрозы и прямое давление. Вот цена! Вот — что ему стоит! И всё — в романе.
Почему писателю удалось то, что покуда — никому? Создать власть, описать власть. Проханов обладает уникальной способностью — видеть невооружённым глазом "химическую решётку". Того, на что смотрит. На человека, на народ, на страну, на власть. На будущее. Он видит. Теменным оком. Препарирует видением художника. Предвосхищает. Талант и видение не видимого другим — сочетаются.
Все последние романы Проханова — в той или иной степени — о власти. Но там властители — действующие лица. В "Человеке звезды" — власть светская и духовная: губернатор, митрополит, министры, начальник краевой милиции. "Политолог" — политический бомонд, весь спектр. "Теплоход Иосиф Бродский" — власть предержащие и те, кто во власть вводит. "Холм", "Истребитель", "Алюминиевое лицо" — тоже власть имущие. От рядового чиновника до президента. Этакие эскизы к портрету власти для романа "Время золотое". А во "Времени золотом" — российская власть как таковая — главный персонаж. Именно вокруг неё развиваются события. И именно она развивает, инициирует или прекращает события. Она формирует людей, их поведение, их характеры, их судьбы. Какие-то люди попадают во власть, какие-то становятся властью, а каких-то людей власть, как ураган, несёт помимо их воли. Писатель показывает: этих — понесло.
Во "Времени золотом" действующие лица, персонажи — не так и значимы. Важна власть и то, как она с этими персонажами взаимодействует. Она в них вливается, переливается, из кого-то выходит, в кого-то перетекает. Ты её не видишь, но по действиям людей понимаешь: власть в них. Или она ушла — испустился дух, выпорхнул из человека. А этот вот гоняется за нею, чтобы ухватить, чтобы наполнила его. Ведь без власти он — оболочка. И если до вхождения в него власти он был кем-то, пусть и не столь могущественным — старшим преподавателем, банкиром, врачом — то современная российская власть, побыв в человеке, выедает его. И коли из своего "обиталища" — того или иного властителя — ушла, он — пустышка. Дерюжный мешок. Порой и набитый деньгами.
Итак, роман — анатомия власти. Автор, как прозектор, препарирует её. А власть — это что? Но как можно рассекать, показывать в разрезе нематериальное? Как сделать ощущаемым не "данное нам в ощущениях"? Власть не существует сама по себе. Она проявляется через кого-то. Власть не автономна, не самодостаточна и не самостоятельна: она влияет на носителя, но и он индивидуализирует её собой. Она может менять человека и меняет, способна превращать Савла в Павла: Чегоданов первого срока президентства и идущий на выборы в третий раз — это два человека, имеющие разные векторы движения, разные идеалы и устремления.
Но полностью изменить человека власть не может. Она взаимодействует с готовым объектом, в предлагаемых обстоятельствах. И чем раньше она попадает в объект, тем более шансов ей быть совершенной, воздействуя на своего носителя. Потому в конце романа появляется с сияющим нимбом над головой — отрок. Надежда — на него.
Власть, как некий дух, вселяется в людей и движет ими. Вот говорят: бес вселился. В романе — власть, похоже, от беса. И кто изгонит? Чтобы вселить — от Бога. Вселить власть, которая — под Богом. И это показывает Проханов. Нимб над головой мальчика в финале — это надежда, данная нам всем.
Не единожды писатель говорил, что в России хорошо, если власть исповедует принцип: любить народ, бояться Бога. Прямо он заявляет это и в романе. В этом романе никто не любит народ, и никто не боится Бога. И писатель это показывает: как радетели — во власти ли, в оппозиции ли — не любят народ. Как они не боятся Бога. В романе Бога боится автор. Любит народ — автор. Он под Богом ходит. И знает, что он — под Богом.
Наше время называют временем безвластья, слабой власти, говорят, что власти нет. Люди жаждут сильной руки, то есть хотят власть ощущать. Её силу, её необходимую жёсткость. Проханов не раз высказывался: слабое, несовершенное государство лучше, чем его отсутствие, потому что, когда государства нет, начинается хаос, и исчезает сама страна, она летит в бездну.
(Это хорошо понимает и главный персонаж — Андрей Бекетов, который уговаривал Чегоданова в бытность того президентом изменить Конституцию, идти на третий президентский срок, не упускать историческое время страны. Потому и принимает предложение Чегоданова вернуть того во власть).
Так что, если люди не ощущают власть, значит, её нет? Она есть. И она не даётся просто. Её надо брать. Даже слабую — жёсткими методами.
Очень кратко содержание романа: события разворачиваются в России в период, близкий к выборам. На них бывший президент Фёдор Чегоданов, ныне премьер-министр, на время отдавший полномочия своему "преемнику" Валентину Стоцкому, "мнимому президенту, послушной марионетке", опять идёт на президентство. Молодой амбициозный оппозиционер Иван Градобоев собирает протестные толпы, намереваясь занять Кремль. Помочь завладеть властью может опытный политтехнолог, государственник Андрей Бекетов. Ну и далее… Нам всё это известно, казалось бы, из нашей недавней истории. Но, прочитав роман, мы узнаем бесконечно много о времени и о себе, о стране и о мире, нас впустят во все святая святых и проведут по тёмным лабиринтам.
Начало романа. Оппозиционер Градобоев выступает на митинге на Болотной площади. "Градобоев чувствовал могучую слепую силу толпы… Градобоев любил толпу, Страшился её. …Повелевал ею, навязывал свою волю и был в её власти. Как сказочный царевич, питал её своей плотью, кидал ей в пасть сочные, вырезанные из тела ломти, боясь, что зверь с окровавленными ноздрями кинется на него и сожрёт. И в этом было упоение, несравненная сладость, неутолимое сладострастие". Власть — страсть.
Он повелевает толпой, толпа повелевает им. "Это громадное скопище, это чудовищное существо было подвластно Градобоеву. Он сотворил его лёгким нажатием клавиш. Призвал к восстанию". "Над чёрными крышами, в меркнущем небе, озарённый, дышал Кремль. Градобоев чувствовал его близость, его пленительную доступность".
И само слово власть — главное слово романа, слово ключевое. "Толпа была в его власти..". "Градобоев объявил выборы фальшивыми, президента нелегитимным, а это и есть момент безвластия", "Пресыщенная, безнаказанная, власть собиралась в очередной раз праздновать победу…", "хранитель сверхмощного орудия власти", "Этот ковчег доставил на землю загадочного пришельца, чтобы тот отнял у Чегоданова власть", "Чегоданов вцепился во власть, как клещ… Его власть превратится в дым", "Мир начинал колебаться, власть ускользала…".
Это лишь начало романа. А далее — только возрастает напряжение, усиливается борьба. За власть. И это отражается на лексическом ряде, определяет семантику.
Власть большая и малая, над страной и над толпой, над подчинёнными и над женщиной. Но и они — страна, люди, толпа, подчинённые, женщины — влияют на носителей и соискателей власти. Власть в романе — в переходных состояниях, в пограничных. Чегоданов во власти уже был, сейчас, после того, как отдал её преемнику, стремится вновь придти. И Стоцкий в подвешенном состоянии: ему вручили власть на время, и раздражённо понимал, что это — не его. Он хочет удержать в руках то, что не его, пытается плести интриги. Градобоев добивается власти, она вот-вот попадёт к нему. Зыбкое состояние.
Политические ритуальные танцы персонажей: этот манит, этот прощается, этот боится упустить. У каждого — свой рисунок. Бекетов — хореограф. Он ставит "па" и солистам, и "коллективам исполнителей", тем или иным движением вводит во власть или выводит из неё.
В романе много действующих лиц, персонажей. Узнаваемых, имеющих прототипов. Но нет положительного образа. Герой — власть. А власть ныне и не положительна. И её служители — тоже. Свита делает короля. Власть делает свою свиту.
Основной женский образ — Елена, подруга Градобоева. Некогда подруга Бекетова. Вновь подруга Бекетова… Она деятельна, разделяет взгляды, готова в горе и радости… Но женщина, которая в состоянии жить с двумя мужчинами — изначально вероломна. А потому легко стала инструментом манипуляции, превратилась в орудие борьбы за власть. Сыграла роль троянского коня: внедрила к нынешнему возлюбленному возлюбленного бывшего. Ею пользуются. А она и не героиня, чтобы не позволить этого.
Елена — прекрасная? Нет, ужасная. И именем "Елена" писатель этот контраст подчёркивает, усиливает разочарование.
Главное действующее лицо — Андрей Алексеевич Бекетов. Он знает технологии власти. Настоящий демиург. Прозорливец. Он не гадает, что победа будет за тем-то или тем-то, а знает: вот этот получит власть. Знает, как её из кого-то выманить, а в кого–то вселить. Потому в своё время, после своей победы на прошлых выборах, Чегоданов отдалил от себя, объясняя: "Он слишком много знал обо мне. Имел слишком много власти. Знал, как устроена власть. Умел этой властью пользоваться. Он мог искуситься, воспользоваться тайными инструментами власти и направить их против меня. Мне казалось, он не прочь стать президентом".
Ведь у президента в руках в лучшем случае пульт, ядерный чемоданчик. А у Бекетова — микросхема, формула ядерной реакции. Но в действительности "Он одержим одной идеей — сберечь государство". Казалось бы, куда благороднее цель, как положителен должен быть её носитель.
Он оснащает Чегоданова идеями. Умеет расположить — обольщает Градобоева. Да так, что тот вверяет ему свою судьбу. Он знает, как внедриться к Градобоеву: через Елену. И цинично использует её. Бекетову ведомы властные коды, потому он умеет соединить несочетаемое, собрать на одной площадке лидеров всех партий, движений, сообществ. А потом сталкивает так, что их отбрасывает друг от друга почти бесповоротно.
Он манипулирует людьми. И к благим целям идёт через вероломство, коварство.
Не лучше и Градобоев: фактически швырнул Елену в руки насильников. Он и Россию так же отдаст истязателям. И планирует это сделать, готовя толпу к штурму Кремля, заявляя: "История — кровавая дама".
Но власть без сакральности — для народа нелегитимна. Когда царь расстреливает безоружных подданных — он теряет сакральность в глазах народа. И его сметают. Бог даёт жизнь. И та власть, что под Богом, не лишает жизни. Ельцин, расстрелявший Верховный Совет, потерял сакральность. Одно дело — война, за родину гибнуть. Другое дело — детей и женщин расстреливать. И это прекрасно понимает Чегоданов. Потому он боится интриг и вызовов Градобоева, который всячески провоцирует его на пролитие крови. Хотя говорит, что насилие для него неприемлемо, целенаправленно приводит в ярость толпу, делает её агрессивной, жаждущей штурма, сокрушений. Чтобы у властей не было иных путей усмирения, кроме насилия. Ведь когда на толпу надевают смирительную рубаху — проливается кровь.
Сам Градобоев сакральности власти не ощущает, он меряет власть на западный манер, с калькулятором в руках, подсчитывает выгодно-невыгодно, разговаривает с толпой на языке килограммов, литров, метров, сколько будет добавлено к зарплате, сколько украдено Чегодановым и его командой. Других смыслов он не понимает. А Чегоданов и интуицией, с помощью Бекетова постигает: Россию "аршином общим не измерить".
Все ключевые персонажи романа так или иначе — жертвы государства. Они существуют для того и только потому, что есть государство российское. Если бы его не было, если бы оно рухнуло, то погребло бы и их. Кто хочет получить власть, подчиняет всю свою жизнь этому, то есть государству. Потому что именно государство даёт власть. Нет государства — нет власти. Любовь к власти сильнее любви к женщине. Ради власти жертвуют и женщиной. А ради женщины не пожертвовали ни толикой власти. Да, собственно, ничем. Друзья, привязанности, возлюбленные, привычки — вторично.
Это и роман о человеке, который несёт в себе ощущение таинственной русской страны, постигает её загадочность, потому и успешен в продвижении людей во власть. Оттого Бекетов и ужасается возможности прихода к власти Градобоева, Россию не чувствующего. Знающего русскую географию, но не знающего русскую душу.
Бекетов понимает: пусть и плохая власть, но она удерживает страну от разрушения, хранит от исчезновения. Но сам недостоин страны. Он не праведник, он — грешник. Ведь он достигает своих целей через преступление, через падение, предательство. И это мучительно сознаёт. Знак греха и падения — цветок. Бекетов вскоре после смерти мамы получил в дар орхидею, и та зацвела через полгода. "Ему показалось, что это мама прислала ему с неба букет в знак вечной любви". Бекетов очень дорожит этим цветком, бережёт его, и через него видит знаки, что посылает ему мама. И вдруг цветок вянет, погибает: мать осуждает то, какими средствами он достигает целей. Средства не оправдывают цель.
Он понимает: мама не одобряет его, уходит от сына. Бекетов страдает.
И потому победа, которой он добился для Чегоданова, не будет прочной. У неё зыбкий фундамент — ложный. И когда президент триумфатором взошёл на престол и в Георгиевском зале клялся на Конституции, на него сквозь окно упал синий луч, который Чегоданов воспринимает как перст божий. А это вонзилась разящая игла.
И не случайно Бекетов, посмотрев кадры инаугурации и выйдя на улицу "города двух цариц", куда он вновь удалился, видит отрока с сияющим золотым нимбом над головой. Этот отрок опровергает победу Чегоданова. Ставит под сомнение легитимность власти в избранном через предательство и лукавство президенте. Власть эта — от лукавого! Настоящий спаситель вовсе не тот, кто клялся на конституции во время триумфа на инаугурации. А настоящий тот, кто ещё только должен придти и искупить чудовищное падение всех их или всех нас.
Очень насыщена "теоретическая часть" романа — это целое учение. Все имперские философии, формулируемые Прохановым, разлиты в этом романе. Бекетов произносит метафизические монологи. О русской истории, о категории чуда, об имперском характере нашей страны, о роли лидера, о власти, "о русской святости, о неисчислимых русских страданиях, о райской мечте, спрятанной в глубинах изнурённой русской души"… Бекетов вторгается в Чегоданова и Градобоева целыми инвективами, композициями, он разъясняет, выстраивает схемы, пытается преобразить и оснастить своих подопечных идеалами. И если брать их отдельно, вычленить из текста — это и есть готовое теоретическое учение, которое (если судить по изменения в современной политике) уже берут на вооружение те, кто сейчас — власть. В ком — власть.
Роман не годится для цитирования. Потому что в цитату он стремится весь — целиком. Отточенные яркие метафоры. Смысловые построения, политические учения.
Метафоры не только украшают текст, но через ясный образ объясняют самую сложную философию или политическую конструкцию, делают её понятной и доступной. Одной простой фразой рисуется портрет, картина, для описания чего понадобилась бы целая смысловая конструкция. "Ощупывал глазами". И ты видишь — как смотрит и кто смотрит.
А идеологические теории, которые излагает Бекетов, столь ясны и привлекательны, что становишься адептом этой веры: в Россию, в её будущее, в необходимость жертв во имя, в чудо, которое случалось в жизни Бекетова и которое он сам творит. И мы наблюдаем технологии сотворения Павла в Савла.
Нет сомнения, что романы Проханова, и "Время золотое" в том числе, изучают в ЦРУ, МИ-6, и прочих разведках мира. Не говоря о политтехнологах, которые получили готовый учебник "Сделай сам". Чего стоит первый урок Бекетова, данный Чегоданову: не уменьшать протестную толпу на Болотной площади, не разгонять её, а наоборот, увеличивать и разнообразить представителями всех течений, партий. В бульон толпы накрошить самых разных, не сочетаемых порой ингредиентов: русских националистов, ярых либералов, офисных клерков, патриотов. Провести спецоперацию "Суп". И показывать эту массу, что устрашит народ бушующей массой, кипящим котлом, угрозой бунта столикой толпы.
Это классический роман: сюжет, его развитие, место и действующие лица… Но писатель не стеснён канонами. Поэтому его классический роман — новаторский.
Автор через конкретные события, живо вырисованных, узнаваемых лиц умеет показать общее: страну, народ, те идеи, что властвуют над умами. Энциклопедия русской жизни. Таблица Менделеева. Повесть временных лет. Слои общества, социальные группы, климатические зоны и часовые пояса. История и география, политология и социология.
Романы Проханова — прямого действия. Просветительство: знания, идеологии.
Роман неисчерпаем, бездонен, трактовок требуют все персонажи, все события, все художественные приёмы. Роман "Время золотое" — атом. Мощный, неудержимый, неисчерпаемый. То — мирный. То — взрывающий.
"Но никто на свете не умеет…" Лучше — смеяться и любить. Никто не умеет лучше писать романы. О времени, о себе и о тебе.
Картинка: икона «Всевидящее Око Божие» (фрагмент)
