Сегодняшнюю полемику между автором УМК (Учебно-методического комплекса) «Приходская школа под ключ» диаконом Ильей Кокиным (на фото) и его критиками я воспринимаю как что-то очень знакомое. Поскольку еще в своих старых работах, начиная со статьи 2007 года «Призрак Второго Ватикана», я подробно описал тот типаж, который представляет о. диакон, а также его роль и место в проекте модернизации Церкви.
Помнится, в той работе я процитировал слова лидера католиков-традиционалистов архиепископа Марселя Лефевра, который писал, что церковные модернисты никогда не излагают своих взглядов прямо и систематически, а распыляют их понемногу в текстах, по видимости богословски корректных и «традиционных» и, кроме того, не уходят из Церкви, но, напротив, очень упорно пытаются овладеть в ней рычагами административного управления, а также непременно проникнуть в рабочие группы по составлению основополагающих документов. Только не надо здесь говорить, что я ссылаюсь на еретиков. Поскольку речь идет «всего лишь» о модели действий, которую наши «православные» модернисты прямо позаимствовали у папистов.
Диакон Кокин, обвиняя своих критиков в манипуляциях, сам выступает в этой роли, как и положено записному либералу. Например, он говорит, что его критики – никому не известные люди. Вряд ли можно сказать такое об известнейших в православной среде адвокатах, докторах юридических наук, авторах множества экспертиз Игоре Понкине и Михаиле Кузнецове или об известном миссионере, директоре воскресной школы Воскресенского собора г. Твери, выпускнике ПСТБУ Олеге Штейнере. Столь продвинутый пользователь интернета не может навести справки в сети? Уже этим он изобличает свое глубокое презрение к оппонентам! И при этом что-то такое позволяет себе изрекать насчет «суда Линча».
Первая часть «ответа» диакона сводится, в общем, к элементарному посылу: «Меня благословили». Причем, из текста абсолютно ясно, что речь идет не о духовной стороне дела (мы про нее в данном случае ничего не знаем), но конкретно об официальных грифах профильного Синодального отдела РПЦ, со ссылками на неких безымянных «экспертов». Все остальное – не идущая к делу «лирика». Понятно, что для диакона Кокина никакой разницы между благословением духовных наставников и иерархов, с одной стороны, и решением чисто бюрократической синодальной структуры, пусть даже и формально «освященным» возглавлявшим ее тогда архиереем, нет и быть не может. «Священноначалие» и церковная администрация, бюрократия – для него заведомо одно и то же. Что ж, так думает не он один.
Такой либеральный и «толерантный», диакон не может скрыть своего раздражения по поводу того, что какие-то люди Церкви, не имеющие прямого отношения к церковному официозу, осмеливаются спорить с начальством. Тем подтверждая известную мысль Достоевского о том, что либералы, при всей декларируемой ими любви к «свободе», на самом деле – люди с лакейской душой, не допускающие ни в ком никаких убеждений, кроме собственно либеральных. Вполне себе вписанный в сегодняшний церковный официоз, которым он прикрывается, как щитом, наш диакон начинает вопить как зарезанный, лишь только люди, способные к самостоятельному мышлению, богословски грамотные и ни перед кем не лакействующие, принимаются за него всерьез. Ясно, что к серьезной дискуссии люди, подобные Кокину, совсем не готовы. Безымянные сотрудники ОРОиК, поддержавшие его проект – «эксперты». Те же эксперты, кто считает своим христианским долгом ему противостоять – «две тетеньки с улицы».
Свою полную неготовность к серьезной, аргументированной дискуссии с оппонентами «великановцы», среди которых был и диакон Илья Кокин, наглядно продемонстрировали, в частности, два года назад на круглом столе «Святыни на экране. Христианские ценности и язык кинематографа», который прошел 4 марта 2019 года в Союзе кинематографистов, чему я сам был свидетелем. Так что сегодняшняя демагогия диакона Кокина, что его оппоненты не хотят вести с ним уважительную дискуссию, является просто откровенной дезинформацией и перекладыванием с больной головы на здоровую.
Кстати, вот, например, такой очень даже дяденька, как член Межсоборного присутствия, член СББК, зав. кафедрой теологии ПСТГУ, кандидат богословия доцент П.Ю. Малков не так давно буквально разнес в пух и прах проект «Академия веры», с которым кокинский «УМК» не то чтобы связан, а просто является его неотъемлемой частью, как и сам Кокин является ближайшим соратником и сотрудником руководителя «Академии» протоиерея Павла Великанова, одним из авторов проекта, в частности, портала с одноименным названием. Не случайно он даже не согласен с официальными экспертами ОРОиК, которые, под шквалом критики, решили, что ссылки на ролики «Академии» следует из УМК убрать. И позволим себе заметить, что в отличие от протоиерея Великанова, практически не имеющего собственно богословских работ, и диакона Кокина, имеющего их крайне мало, доцент Петр Малков является настоящим академическим богословом, чей послужной список много весомее. В общем, если мы начнем, так сказать, меряться экспертами, то для диакона Кокина не выйдет из того никакой пользы.
Что же предлагает нам наш уважаемый оппонент по сути? Его, с позволения сказать, аргументы приводят нас в полнейшее восхищение. Например, замечательное высказывание о том, что смешивать сакральное и профанное в Церкви очень даже можно, да при этом еще и со ссылками на самого Христа. Для опровержения этих глупостей не нужно особо стараться. Полагает ли автор, что миряне могут прикасаться к Престолу и совершать Евхаристию? Согласится ли он с тем, что храм можно использовать как концертную площадку или спортивный зал? (А что, некоторые «миссионерствующие» клирики так и делают). Или у него дома Библия и сочинения святых отцов стоят на полке рядом с «легкой» литературой? Когда Господь в притчах обращается к бытовым примерам, Он использует их для того, чтобы возвысить своих слушателей до понимания Благой Вести. Когда же модернисты, подобные Кокину, смешивают сакральное и профанное, они достигают цели прямо противоположной. А чего они при этом сами хотели, в данном контексте абсолютно неважно. Что же до православных шуток, то если о. диакон приведет мне хотя бы один пример, когда Господь рассказывает какой-нибудь анекдот или еще как-то развлекает и веселит своих слушателей, то я тут же посыплю голову пеплом и прекращу эту дискуссию. Но ведь нет таких примеров, и наш академик (в смысле выпускник духовной академии) хорошо это знает.
Сейчас уже опубликованы блестящие ответы диакону Кокину – отца Александра Шаргунова и отца Владимира Переслегина, что избавляет нас от необходимости писать подробную статью. Однако вот пассаж миссионерствующего диакона о «старом» и «новом» необходимо разобрать подробно. «Никто не вливает вина молодого в мехи ветхие: иначе молодое вино прорвет мехи, и вино вытечет, и мехи пропадут; но вино молодое надобно вливать в мехи новые» (Мк. 2: 22). Эти евангельские строки Кокин берет как главное обоснование своей правоты, называя свой курс «салатом из свежих овощей», пусть и «с некоторым содержанием нитратов» и противопоставляя его другим аналогичным курсам – старым, которые именует «консервами 19 века». И здесь, что называется, «прокалывается» по полной программе. Мы, конечно, что называется, академиев не кончали, но понять это очень даже можем.
Во-первых, Господь в своей притче ничего не говорил о «нитратах» и «плохой экологии». Но это так, мелочь. Если же, согласно толкованиям, под старым вином понимать древнюю иудейскую веру, религию Ветхого Завета, а под новым - принесенную Христом Благую Весть, то есть христианство, которое нельзя не готовым к тому иудеям преподать сразу («влить в старые мехи»), поскольку они «не смогут его вместить», то понятно, что себя Кокин подсознательно воспринимает в роли Христа, а своих оппонентов (как и всех людей нашей православной Традиции) – в роли несознательных иудеев. То есть, апеллируя ко Христу, он в то же время полагает, что и после Него может быть что-то в духовном, религиозном плане качественно «новое».
Это, конечно, блестящий посыл, вот только остаются некоторые вопросы. Главный из них очевиден: какую такую новую веру, какое «истинное христианство» несет в мир Традиции наш креативный миссионер? Кокин, конечно, скажет, что в действительности он несет его детям (да пусть даже и взрослым) еще не воцерковленным, которые «не вместят» подлинного, аутентичного христианства Традиции. «В этом и заключается смысл христианской миссии – на старой почве выращивать новую пищу, для каждого нового поколения заново переводить Благую Весть, подбирать новые слова и образы». Не станем здесь вдаваться в разные тонкости. В частности, углубляться в учение постмодернистской философии, в которой категория «перевода» (ср. англо-французский неологизм Ж.Дерриды «differance») занимает важнейшее место. То, что существует жесткая связь между типами духовности и культуры и что христианскую, православную истину нельзя вписать в текст, являющийся порождением иной культуры, «перевести» на другой культурный язык, мы показали еще в нашей старой работе «Модернистский соблазн». Сейчас же лишь обратим внимание на самое очевидное, лежащее на поверхности: православная Традиция для диакона Кокина – всего лишь почва, то есть, иными словами, некий навоз, перегной, на котором только еще должны произрасти плоды подлинной веры! Можно ли разоблачить самого себя, свои настоящие тайные намерения более ярко и «убедительно»! Кокин практически открыто говорит нам: «То, что вы – народ с тысячелетней христианской традицией, меня абсолютно не волнует. И апеллировать к вашей исторической памяти, как православного народа, я не собираюсь. Для меня ваше сознание и сознание ваших детей – «tabula rasa», и на этой чистой доске я, вместе с себе подобными (см. креативную группу авторов проекта «Академия веры») недрогнувшей рукой напишу свои модернистские письмена». При этом понятно, что настоящими авторитетами для него являются некие «образованные люди с развитым вкусом», а отнюдь не святые отцы с их многочисленными сочинениями и не другие тексты Предания, отнюдь не православная культура. Диакон характернейшим образом проговаривается: абсолютной истины для него нет; плюрализм, это пресловутое завоевание «открытого общества» – вот его настоящий принцип. Надо ли уточнять, что и «любовь», в излюбленном либеральном стиле начертанная им на своих знаменах, – это вовсе не страшная для нераскаянных грешников любовь Бога, действующая на них как адский пламень, а разжиженный гуманизм, то, что великий Леонтьев именовал «розовым христианством», а архимандрит Константин Зайцев в статье, посвященной его памяти, назвал «самым страшным соблазном, который только может быть поставлен перед христианской совестью сатаною». И такие люди допущены к нашим «приходским школам», к воспитанию и образованию наших детей?!
