В начале 2024 года я напечатал статью о знаменитом «рыбном» деле, которое привело в конце брежневской эры к расстрелу заместителя министра рыбного хозяйства СССР Владимира Рытова. Сразу после публикации меня разыскал другой бывший замминистра – Вячеслав Зиланов. С одной стороны, он сделал мне комплимент: мол, я единственный из всех журналистов, кто за сорок с лишним лет усомнился в том, что вся верхушка рыбной отрасли в годы застоя была насквозь коррумпированной, а с другой – выразил удивление, зачем потребовалось ворошить прошлое, мол, разве сейчас нет других, более важных проблем. Но, не распутав старые нити, трудно строить будущее. Разве не так?
Я встретился с Зилановым, чтобы понять: всё-таки кому выгодно было в конце правления Леонида Брежнева свалить такого монстра, каким являлся многолетний министр рыбного хозяйства Александр Ишков, и почему так поспешно был расстрелян Рытов.
Каким боком к раздуванию скандала могли быть причастны члены Политбюро Кириленко и Суслов
И в первом телефонном разговоре, и в первую личную встречу Зиланов намекал на члена Политбюро Михаила Суслова. Якобы это бывший главный партийный идеолог распорядился раздуть «рыбное» дело до вселенских масштабов. А какие могли быть у Суслова мотивы?
По мнению Зиланова, Суслов, во-первых, видел в Ишкове человека Анастаса Микояна, который, даже находясь на пенсии, якобы пытался оказывать влияние на экономическую, да и внешнюю политику Кремля. Но связка с Микояном мне представляется притянутой за уши. Да, Микоян ещё в сталинские времена курировал торговую и пищевую промышленность, в том числе и рыбные дела, и, наверное, когда-то визировал приказы и указы о назначении Ишкова министром. Но Микояна убрали с политической арены ещё в конце 1965 года. Мог ли он, оказавшись на пенсии, продолжать закулисно управлять Ишковым? Вряд ли. Всё говорит за то, что если Ишков на кого-то и был много лет заточен в правительстве в эпоху Брежнева, то скорее прямо на Алексея Косыгина. Именно Косыгин в середине 70-х годов поддержал идею Ишкова передать часть полномочий по продаже рыбы из ведения Министерства торговли в Минрыбхоз. Микоян же тут был ни при чём.
Второй аргумент Зиланова. Якобы Суслов не мог простить Ишкову наделение Минрыбхоза торговыми функциями. Его доводы: внутренняя и внешняя торговля всегда считались монополией государства, а Ишков создал опасный прецедент, откусив от этой монополии маленький кусочек, что разожгло аппетиты у других министров, и это сильно не понравилось Суслову. Якобы из-за этого Суслов не позволил в 1976 году на 25-м партсъезде повысить статус Ишкова и перевести его из кандидатов в полноценные члены ЦК.
Но и эта версия Зиланова неубедительна. Рыбная отрасль ещё с конца 60-х годов входила в сферу интересов не столько Суслова, сколько другого влиятельного члена Политбюро – Андрея Кириленко. Кстати, я, перерыв тысячи дел в бывшем архиве ЦК КПСС, не нашёл никаких документов, которые бы свидетельствовали о том, что Суслов в брежневские времена когда-либо предметно занимался вопросами рыбного хозяйства. Но зато мне не раз попадались материалы по рыбной проблематике, рассматривавшиеся в секретариате Кириленко. Кроме того, есть мемуары бывшего заместителя заведующего международным отделом ЦК Карена Брутенца с рассказами об участии Кириленко в урегулировании споров между нашими рыбаками и властями Алжира и Марокко. Так что, если кто и мог на самом высоком уровне затеять подковёрную борьбу с Ишковым, то прежде всего Кириленко, который одно время метил на место председателя советского правительства Косыгина.
Теоретически Андрею Кириленко очень даже мог бы быть выгоден скандал в Минрыбхозе. Если он всерьёз метил бы в Ишкова, то на этом бы не остановился. Следующей его целью стал бы уже Косыгин. Но документальных свидетельств причастности Кириленко к возбуждению уголовных дел по «рыбным» генералам нет (или пока не найдены).
К слову, после 1978 года состоянием дел в рыбной отрасли стал весьма активно интересоваться новый секретарь ЦК Михаил Горбачёв. Нельзя исключать, что на какой-то стадии он ради того, чтобы побыстрей прибрать рыбное хозяйство к своим рукам, мог тоже подбросить дровишек в заведённое прокуратурой после ареста Рытова дело.
Был ли причастен к раскрутке «рыбного» дела советский МИД
Ещё в 60-е годы Ишков забил тревогу: только за счёт внутренних водоёмов и прибрежных морей страну рыбой лет через десять было уже не прокормить. Он считал: нашим рыбакам следовало смелей выходить в Мировой океан. Но для этого мы должны были иметь точки опоры на берегах самых разных стран. Иначе ни о каком нормальном промысле вблизи Африки или Латинской Америки вести речь даже не стоило.
Сначала Ишков попробовал опереться на советские посольства и на наши торгпредства в зарубежных странах. Но у тех своих проблем было выше крыши. И Ишков получил разрешение Кремля на создание специальных представительств Минрыбхоза в иностранных государствах. Всего ведомство открыло за рубежом более двадцати таких представительств.
Мог ли тут Ишков в чём-то перейти дорогу нашему МИДу? Теоретически – да. А как обстояли дела на практике?
двойной клик - редактировать изображение
Зиланов – а именно он отвечал в Минрыбхозе за внешние сношения – рассказал, что между министром иностранных дел Андреем Громыко и Ишковым всегда существовало полное взаимопонимание. Он сам не раз был свидетелем их телефонного общения. Громыко, когда звонил Ишкову, называл его только по имени: Сашей.
Зиланов вспомнил одну историю. У наших рыбаков в какой-то момент обострились отношения с властями Марокко. Дело дошло до того, что марокканцы в своих водах без причины обстреляли два наших рыболовецких судна. Ишков подготовил проект советской ноты и отправил с ним к Громыко в МИД Зиланова. А тот тогда был всего лишь замом начальника управления. У него возникли сомнения: его ли это уровень ехать к самому Громыко, который имел статус члена Политбюро? Ишков успокоил: мол, езжай, тебя на Смоленской площади встретят и сразу поднимут на седьмой этаж в приёмную Громыко. Главный советский дипломат сразу вызвал к себе замначальника африканского отдела Суворова. При нём он прочитал присланный Ишковым проект, зачеркнул пару слов и приказал Суворову довести эту ноту до сведения марокканцев. А Суворов, когда вчитался, запаниковал. В ноте упоминалось слово «агрессия». Суворов напомнил министру, что в соответствии с правилами ООН слово «агрессия» тут было неуместно. Но Громыко прервал подчинённого: мол, это пусть король Марокко теперь думает, как после обстрела наших судов продолжать продавать нам цитрусовые.
В общем, Громыко, как считал Зиланов, вполне был доволен деятельностью Ишкова на международном направлении и не имел планов навязывать в Минрыбхоз других людей.
Существовали ли причины убрать министра Ишкова у руководства Минобороны
Как только наши рыбаки усилили своё присутствие в Мировом океане, в Минрыбхоз зачастили военные. И это было объяснимо. Главнокомандующий советским военно-морским флотом адмирал Сергей Горшков не скрывал, что рыбаки – это глаза и уши военных моряков. Наши рыболовецкие суда не раз выполняли и разведывательные функции в Мировом океане. А как часто они выручали находившиеся вдали от родных берегов наши подводные лодки, передавая им где-нибудь в Индийском или Атлантическом океане запасы пресной воды, продовольствия и запчасти к разным техническим приборам.
Но было ли военное руководство хоть в чём-то недовольно начальниками из Минрыбхоза? Зиланов утверждает, что Ишков всегда находил полное понимание у весьма могущественного адмирала Горшкова. А как относился к Ишкову министр обороны Дмитрий Устинов, у него на этот счёт информации никогда не имелось.
Интриги партийного аппарата
Как считает Зиланов, в верхах более других против Ишкова был настроен заведующий отделом лёгкой и пищевой промышленности ЦК КПСС Фёдор Мочалин. Он мне рассказал, как накануне путча, в августе 1991 года у него прямо на работе, в Минрыбхозе, случился инфаркт. Зиланова отвезли в правительственную больницу на улицу Грановского. Когда полегчало, его стали выпускать на прогулки во внутренний дворик больницы, и там он столкнулся с Мочалиным, которого ещё в 1986 году Горбачёв выпроводил на пенсию. Два ветерана стали вспоминать прошлое. Естественно, они коснулись и Ишкова. Так вот Мочалин сказал Зиланову, что это он инициировал отставку Ишкова, но не за провалы в отрасли, а совсем по другим причинам. Мочалин признался, что в конце 70-х годов почти никогда не мог даже по правительственной вертушке дозвониться до министра рыбного хозяйства: Ишков то болел, то находился в заграничной командировке. Подспудно выяснилось, что Ишков не больно-таки жаловал Мочалина, а сразу, минуя профильный отдел ЦК, выходил на членов Политбюро. И всем своим замам он запрещал ходить на Старую площадь в ЦК, не получив у него разрешения. Естественно, Мочалину это страшно не нравилось. Он считал, что по иерархии стоял выше министра и потому министр просто обязан был перед ним лебезить.
Подкоп под Ишкова начался, видимо, в 1978 году – ещё до ареста Рытова. Но в одиночку свалить такую глыбе Мочалину было не по зубам. Тем более, сам он в рыбных делах мало что понимал: до ЦК этот аппаратчик просиживал штаны в Алма-Ате, где рыба не водилась. Поэтому для начала Мочалин решил укрепить в своём отделе сектор рыбной промышленности. Он инициировал перевод из Астрахани Виталия Лушникова, который, видимо, должен был подвести базу под последующее увольнение Ишкова.
К слову, Ишков в то время уже сам задумывался об уходе из министерства. Но планировал он это сделать в 1980 году – после проведения в Ленинграде традиционной международной выставки «Инрыбпром». Ишков хотел отчитаться за достижения последних лет, сделать программный доклад о перспективах мирового рыболовства и на этой волне красиво, под гром аплодисментов попроситься на пенсию. Однако Мочалин несколько лет ждать добровольной отставки неугодного министра не захотел. Поэтому арест Рытова оказался как нельзя кстати.
Претенденты на министерское кресло
А дальше возник другой интересный вопрос: кем заменить Ишкова.
Зиланов назвал имена трёх возможных претендентов. По его словам, в кадровом резерве ЦК числился начальник объединения «Запрыба» Борис Соколов. Этого «рыбного» генерала несколько раз приглашали на доверительные беседы в ЦК в сектор рыбной промышленности. Но он якобы сказал партаппаратчикам, что в качестве министра не потянул был. Однако скорее это были просто отговорки. Соколов ведь видел, что лично у Мочалина к нему душа не лежала. Он остался в Риге и не прогадал, получив вскоре Госпремию СССР за освоение новых районов рыболовства в южной части Тихого океана. Неплохо Соколов устроился и после распада СССР: благодаря старым связям он отправился представителем Минрыбхоза на Сейшельские острова.
Вторым претендентом был первый секретарь Камчатского обкома КПСС Дмитрий Качин. Но и этот кандидат не очень устраивал Мочалина. Завотделом ЦК опасался, что Качин после переезда в Москву мог бы быстро зазнаться и с ним не считаться. Но Качину вроде благоволил Кириленко. И тогда, чтоб скомпрометировать хозяина Камчатки, Мочалин распорядился устроить проверку «Камчатрыбпрома» за последние пять лет. С третьего или пятого захода московская комиссия всё-таки что-то по мелочам накопала. Но кого Мочалин сделал главным виноватым? Владимира Бирюкова, хотя тот ушёл из «Камчатрыбпрома» ещё в 1977 году. Однако Мочалин знал другое: благодаря Качину Бирюков сначала стал вторым секретарём Камчатского обкома КПСС, а затем председателем облисполкома. Организовав следствие против Бирюкова, он метил, конечно же, в Качина. А тот струсил и отказался защищать своего протеже. Он полностью выполнил указание Москвы: снял Бирюкова с работы и исключил его из партии. Качин думал, что это могло бы ему помочь перевестись с повышением в Москву. Но он одно не учёл: несправедливо раскрученное дело против Бирюкова бросило тень на него самого. Он сам с трудом удержался в кресле первого секретаря Камчатского обкома.
А третьим оказался кандидатом на место министра был Владимир Каменцев, занимавший при Ишкове пост первого зама министра. Он-то и победил в негласном кастинге. По словам Зиланова, Мочалина очень устраивала покладистость Каменцева.
К слову: когда Мочалин приехал на Рождественский бульвар представлять аппарату Министерства рыбного хозяйства нового руководителя отрасли, его очень смутил зал коллегии. На самом видном месте висели два портрета: Ленина и Косыгина. После заседания Мочалин заметил, что надо бы что-то в зале поправить. Каменцев сразу уловил намёк. Уже на следующем заседании коллегии Минрыбхоза портрет Косыгина отсутствовал, но был повешен портрет Брежнева.
Вмешательство Раисы Горбачёвой
Что же получалось? Надо ли понимать, что Ишкова убрали из министров не из-за «рыбного» дела? Коррупция, выходит, тут ни при чём? А старейшего управленца подсидел его первый зам, так что ли? Но я бы не спешил с выводами.
Судьба Каменцева в очередной раз лихо изменилась в конце 1986 года – после поездки Михаила Горбачёва на Дальний Восток. И в этом поучаствовала вездесущая супруга нового генсека – Раиса Горбачёва. Это она обратила во Владивостоке внимание на одного из членов правительственной делегации, а именно Каменцева. Тот, как говорили, умел произвести шарм на женщин. И в какой-то момент Раиса Максимовна, не стесняясь свидетелей, сказала мужу: возьми Володю к себе, а на его место назначь начальника «Дальрыбы» Николая Котляра. Однако генсек выполнил волю жены наполовину: он утвердил Каменцева зампредом советского правительства по внешнеэкономическим вопросам, а вопрос о новом министре рыбного хозяйства оставил открытым.
Позже многие разочаровались в Каменцеве. Он слишком часто стал прогибаться перед Горбачёвым и демонстрировать свою бесхребетность. Ну как можно было в 1990 году смириться с инициативой Шеварднадзе о безвозмездной передаче Америке почти 50 тысяч квадратных километров своей территории в Беринговом море, весьма богатой рыбными ресурсами?! Почему Каменцев, отвечавший в Совете Министров за внешнеэкономическую деятельность и понимавший стратегическое значение отдаваемой территории, даже не попытался остановить безумные действия Шеварднадзе?
А Котляр был ещё хуже Каменцева. Он явно на пост министра не годился. Поэтому там задействовали все силы, чтобы министерство перешло в руки бывшего первого зама Каменцева – Николая Кудрявцева. Но в течение полугода ничего не решалось. И вдруг Каменцев по вертушке сообщил приятелям в Минрыбхоз, что он наконец переговорил с Горбачёвым по кадровому вопросу и тот согласился с кандидатурой Кудрявцева. Однако Горбачёв подписал указ не о Кудрявцеве, а о Котляре. Помощники генсека потом сказали, что против Кудрявцева сыграл его солидный возраст: ему ведь было уже 66 лет. И действительно: вскоре Кудрявцев был отправлен на пенсию, а пост первого зама министра занял работавший в ЦК Лушников.
Котляр действительно оказался слабаком. Это проявилось в том числе в дни путча. Он решил дать на флот телеграмму о поддержке ГКЧП. Но телеграмму составил неумно. Зиланов рассказывал, как к нему в больницу приезжал фельдъегерь – завизировать текст телеграммы. Он подписал, но с оговоркой: «С учётом сделанных замечаний и внесённых исправлений». Кстати, путчисты всё вскоре просрали, а вот Котляра обвинили в причастности к ГКЧП и недели две или три таскали по прокуратурам.
Ветераны, чтобы спасти отрасль, предложили выдвинуть в министры Лушникова. Но тот даже и слушать ничего не хотел. У него было два довода, чтоб отвести свою кандидатуру: первый – работа в прошлом в аппарате ЦК (он с 1978 по 1988 год заведовал в ЦК сектором рыбной промышленности), а новые власти старые связи с ЦК не приветствовали, и второй – категорическое неприятие фигуры нового руководителя страны Ельцина.
К слову: влиятельные ветераны отрасли пытались тогда зазвать в Москву и начальника «Дальрыбы» Юрия Москальцова. Но тот тоже наотрез отказался. Во Владивостоке Москальцов был хозяином. А что его ждало в Москве?
Вот когда отрасль вовсю залихорадило. Началась бесконечная смена начальников. При этом бывший глава отрасли Каменцев никуда не пропал. Он устроился лучше всех и при новых властях.
Почему «рыбное дело» вели не обхссники, а чекисты
В какой-то момент я поинтересовался у Зиланова, все ли я возможные версии рассмотрел или что-то упустил. И мне был брошен упрёк: почему я уклонился от разговора о роли в «рыбной» истории спецслужб. Самого Зиланова много лет мучило, с чего бы это КГБ вмешался в чисто экономическое дело, ведь хозяйственные вопросы всегда относились в первую очередь к компетенции ОБХСС.
К слову, у Зиланова в разные годы были контакты и с ОБХСС, и с МВД, и от них остались не самые приятные воспоминания. Он рассказал об одном неожиданном то ли вызове, то ли приглашении в МВД в конце 70-х годов. Зиланов доложил министру Ишкову. Тот сказал: надо сходить. Встретил Зиланова в министерстве какой-то мужчина в гражданском костюме, подвёл к своему кабинету, а там висела табличка: следователь по особо важным делам такой-то. Уже в кабинете мужчина подошёл к шкафу и распахнул его – видимо, специально, чтобы гостю бросился в глаза мундир подполковника. Потом началась вроде бы доброжелательная беседы с уточнением некоторых фактов. Сидевший за соседним столиком молодой человек печатал на машинке протокол. Когда время пришло прощаться, следователь попросил Зиланова расписаться на протоколе. Зиланов поднёс бумаги к глазам и первое, что ему бросилось, название документа: протокол допроса. Зиланов возмутился: так с ним велась в министерстве беседа или его допрашивали?! Следователь даже не смутился, а просто в слове «допрос» зачеркнул первую букву и получился «опрос». Зиланов так и не понял: на него в МВД хотели оказать давление или кто-то машинально допустил описку.
Но вернусь к КГБ. Я-то как раз ничего удивительного не обнаружил. Ведь с чего началось «рыбное» дело. За границу зачастили два человека – Фельдман и Фишман, причастные к руководству фирменными магазинами «Океан». А там они обратили на себя внимание частой скупкой валюты. Валютные же дела у нас всегда проходили по линии не ОБХСС, а КГБ. Эти два необычных туриста и вывели чекистов на тогдашнего замминистра рыбного хозяйства Рытова. По-моему, тут всё логично.
У Зиланова своё мнение. У него сложилось впечатление, что кто-то очень хотел махинациям в магазинах «Океан» придать политическую окраску. Но с какой целью?
Возможно, пролить свет могли бы дальнейшие события. Ведь с арестом, а потом и с расстрелом Рытова «рыбное» дело не закончилось. Позже были арестованы начальники Азово-Черноморского бассейна Иван Денисенко и Вячеслав Закурдаев. А потом ниточки привели и к руководителям города-курорта Сочи. Правда, Зиланов убеждён, что Закурдаева пристегнули к этой истории зря. Он уверяет, что тот никогда ничего не крал и взяток не брал и не давал. По слова Зиланова, это был очень крепкий хозяйственник и талантливый организатор. Когда отрасль получила первый мощный тунцелов, Ишков сказал зубрам: кто первым освоит судно, получит пост заместителя министра. Многие тогда посмотрели в сторону начальника «Запрыбы» Соколова. Но тот ушёл в кусты. Вызвался один Закурдаев. Н не потому, что очень хотел перебраться из Севастополя в Москву. Ему было крайне интересно освоить новую перспективную технику. Кстати, Зиланов никогда не скрывал, что со временем из Закурдаева мог бы получиться очень хороший министр и якобы какие-то силы в ЦК готовы были обсудить его кандидатуру, но человека в какой-то момент сильно подставили. Как и как подставил Закурдаева? Зиланов разъяснил.
Минрыбхоз и его главки в регионах регулярно принимали различные иностранные делегации. На этих приёмах было принято обмениваться подарками. В каких-то случаях хозяева и гости дарили друг другу сувенирные ручки. Однако на встречах с представителями стран Востока одними красивыми блокнотами было не обойтись. Восток есть Восток. Это другие традиции и другие подходы. Но в казне не были предусмотрены огромные траты на обслуживание восточных гостей. Деньги для приёмов делегаций из стран Востока выделяли вчёрную, без ведомостей рыбные предприятия.
Задержали Закурдаева в Сочи. Он был в порту. Начальник передал ему нужные для приёма иностранцев деньги. А на выходе из кабинета к нему подошли люди в штатском. Против Закурдаева завели дело. Но свободы его не лишали. Потом последовал вызов в Министерство. В Москве Закурдаев сначала зашёл к Зиланову и сообщил, что его ждёт замминистра Кудрявцев. Оба стали гадать, зачем Закурдаев понадобился Кудрявцеву. А тот предложил Закурдаеву прогуляться и лично довёл его до прокуратуры, где передал следователям. В прокуратуре человеку сказали, что он арестован.
Отсидев несколько лет, Закурдаев вернулся в Севастополь и как-то уже по новой работе собрался на какую-то конференцию в Италию. Но Крымский обком характеристику ему не подписал. А без неё нельзя было получить выездные документы. Закурдаев попросил помощи у Зиланова. Тот пошёл к министру. Руководитель отрасли сначала и слушать на счёт Закурдаева не хотел. Но потом поставил вопрос по-другому и заставил Зиланова дать расписку, что ручается за Закурдаева и гарантирует, что тот не останется в Италии.
Но вернусь к прежней теме. Как известно, вторая волна арестов по «рыбному делу» (а она коснулась уже работников «Азчеррыба» и сочинского магазина «Океан») вывела правоохранителей на первых лиц города Сочи и, видимо, дальше ниточка должна была привести к персонам более высокого уровня.
Я не исключаю, что первые косвенные признаки существования сложной цепочки у чекистов появились ещё в начале 1978 года. Возможно, спецслужбы изначально метили в руководство Кубани, конкретно – непосредственно в Сергея Медунова. Это уже в постсоветское время возникли дискуссии: мол, Медунов ни в чём плохом никогда не уличался, а стал жертвой грязной подковёрной борьбы между разными партийными кланами. Якобы Медунов мешал продвижению наверх своего соседа из Ставрополя Михаила Горбачёва, и его потребовалось скомпрометировать.
Наверное, в этой версии есть доля правды. Но именно – доля. Основания говорить о злоупотреблениях Медунова имелись. Ещё в феврале 1978 года в ЦК КПСС с жалобой на Медунова обратился секретарь Краснодарского крайкома партии по пропаганде Иван Кикило. Он обвинил шефа в крупных приписках в строительной отрасли и в заготовках сельхозпродукции. Медунов поначалу это отрицал. Но в апреле 1978 года его вызвали в Москву к секретарями ЦК Фёдору Кулакову и Ивану Капитонову, и он во время бесед в ЦК факты приписок на Кубани признал. Однако наказывать Медунова не стали. Ему сделали всего лишь внушение. Но это не означало, что им не заинтересовались спецслужбы.
Не исключено, что «рыбное» дело оказалось лишь фрагментом в целой истории по расследованию масштабной коррупции в стране, и цель его заключалась в выходе сначала через фирменные магазины «Океан» и их покровителей в Минрыбхозе на неприкасаемое руководство города-курорта Сочи, затем – на Медунова, а потом ещё на кое-кого.
Мне осталось непонятным другое. Не секрет, что в 70–80-е годы к большинству ведомств были прикомандированы люди из КГБ. Имелись такие люди и в Минрыбхозе. Зиланов рассказывал, что только в его управлении числились три таких человека. Кто они были на самом деле, в ведомстве знали лишь министр и сам Зиланов и больше никто. Зиланову, естественно, никто не говорил, что эта троица докладывала на Лубянку. Но смею предположить: если штаб отрасли поголовно был бы замешан в коррупции, вряд ли прикомандированные офицеры КГБ этого бы не заметили и не сообщили своим генералам. Или мы до сих пор чего-то не знаем? Кстати, главный в группе чекистов, которая числилась в управлении Зиланова, пришёл в Минрыбхоз в звании подполковника, а вернулся он через несколько лет на Лубянку полковником. Он потом не раз пересекался с Зилановым и никогда его ни в чём не упрекал. Другими словами, лично Зиланов оставался вне подозрений, он ни в каких махинациях замешан не был и продолжал пользоваться в верхах полным доверием. Эту репутацию убеждённого государственника и честного управленца Зиланов сохранил и потом.
Что лишнего наболтал Рытов
Вернусь конкретно к «рыбному» делу. Так имелись ли основания для его возбуждения в 1978 году? Или оно было раздуто искусственно? И насколько в нём оказался замешан Рытов? И, кстати, куда смотрели Ишков и Каменцев? Неужели они ничего не знали и были идеальными управленцами?
Нет сомнения в том, что Рытов, будучи замом министра, вляпался в грязную историю по самое никуда. Хотя когда-то находился на хорошем счету. Зиланов рассказывал, за что Ишков вытащил его с Сахалина. Он превратил минтай их кошачьей вонючей пищи в чуть ли не деликатес. Но Москва сильно Рытова испортила.
Что более всего подкосило Рытова? В 1976 году ему как замминистра поручили курировать несколько новых тем, в частности, торговлю рыбой и работу фирменных магазинов «Океан». А что он понимал в торговом деле? И самое важное: рыбная отрасль не имела опытных кадров в сфере торговли. Воспользовавшись этим, некие силы подсунули Минрыбхозу разный сброд, который через какое-то время смог подмять Рытова под себя.
Впрочем, Рытов тоже оказался не подарком. Как выяснилось, в Минрыбхозе народ знал о многих его странных повадках. Он ведь на обед ходил не в дешёвую рабочую столовку, а ездил на ВДНХ в павильон рыболовства, где имелся дорогущий ресторан, заказывал весьма царские блюда и никогда не расплачивался. Почему ни Ишков, ни Каменцев ни разу не дали ему по рукам?
Другой пример. Когда Рытов выдавал замуж свою дочь, он позвал на свадьбу Иосифа Кобзона, за что выложил приличную сумму. Кстати, когда Рытова арестовали, то инстанции стали сразу шерстить всё окружение бывшего замминистра. Был тщательно изучен, в частности, список всех гостей, присутствовавших на свадьбе дочери Рытова. И в этом списке обнаружился инструктор ЦК КПСС. Так этого беднягу сразу из партаппарата уволили. А министра Ишкова, как и его первого зама Каменцева, никто так и не тронул. Тому же Ишкову через какое-то время разрешили уволиться по собственному желанию, а Каменцева даже повысили.
Кстати, брал ли сам Ишков взятки или его пытались опорочить? Зиланов убеждён, что министр никогда до взяток не опускался. У него ведь всё было. Зарплата Ишкова составляла 600 рублей в месяц. По тем временам это была баснословная сумма. К этим деньгам следовало добавить конвертик, который министру ежемесячно выдавали как кандидату в члены ЦК (а сколько купюр вкладывалось в этот конвертик, минрыбхозовцы не знали). Плюс продовольственные и прочие пайки и т.д.
Но тогда позвольте спросить: правда ли, что после возбуждения «рыбного» дела Ишков внёс в казну в два захода огромные суммы денег? Правда. Но Зиланов уверяет, что это не были взятки. Ишков как министр регулярно получал от иностранных делегаций различные подарки, но он какие-то вещи потом уносил к себе домой вместо того, чтобы их сдать по акту куда следовало. Но ведь Ишков был не стажёром. Он прекрасно знал, как полагалось поступать с дорогущими подарками. Так что говорить о его идеальной честности и неподкупности не приходится.
Остался ещё один вопрос: почему все проходившие по «рыбному» делу получили разные сроки, а расстреляли одного Рытова? Или Рытов во время следствия стал давать показания на очень высоких персон? Если это так, то на кого именно?
Версия Зиланова: громкие имена в показаниях Рытова скорей всего отсутствовали. А что же было? По мнению Зиланова, Рытов, видимо, раскрыл не только схемы хищений и увода денег, но и дальнейшее распределение похищенных сумм. Он не исключает, что большая часть полученных взяток передавалась в некие центры, через которые финансировались выезжавшие на Ближний Восток еврейские семьи. Напомню: власть в какой-то момент перестала препятствовать эмиграции евреев, но одним из условий получения разрешения на выезд стала оплата некоего налога за полученное в нашей стране бесплатное высшее образование. Но прав ли Зиланов? Не накручивает ли он?
Кстати, к чему привели «рыбные» дела? Про арест и последующий расстрел Рытова я уже говорил. Но дальше следствие заинтересовалось председателем Сочинского горисполкома Воронковым, первым и вторым секретарями Сочинского горкома партии Мёрзлым и Тарановским и бывшим секретарём Краснодарского крайкома, занявшим пост замминистра мясомолочной промышленности СССР Тарадой. Потом умер Брежнев. Новый генсек Андропов дал указание заняться Медуновым. А уже весной 1983 года последовала реорганизация отдела лёгкой и пищевой промышленности ЦК КПСС, которым руководил Мочалин. Сразу три сектора этого отдела – рыбной промышленности, пищевой и мясной и молочной – передали в сельхозотдел, который курировал восходящая звезда советской политики Михаил Горбачёв, а в отдел Мочалина передали вопросы товаров народного потребления (одновременно это подразделение стал курировать бывший главный кадровик партии, секретарь ЦК Иван Капитонов).
Но всё ли стало известно о «рыбном» деле? Нет. Оно до сих пор содержит очень много тайн. А удастся ли их раскрыть, никто пока, похоже, не знает.
Публикация: Литературная Россия
