Юная вера побеждает дряхлеющее могущество. Никогда еще разрыв между возможностями и опасностями не был столь велик как в нашу эпоху. С одной стороны, робототехника и искусственный интеллект могут освободить людей для творчества. С другой стороны, робототехника и искусственный интеллект оставляют рабов без работы, не избавляя их от рабства. С одной стороны, впервые в истории появляется возможность распределять блага в зависимости от способности людей учиться, развиваться и создавать единственное, чего не может произвести машина – гениальность. С другой стороны, скудные средства к существованию получают именно те, кто соглашаются на дрессировку, отказываются от развития, превращаются в психически больных и умственно отсталых. С одной стороны, через несколько поколений, усвоивших достижения тысячелетий, может возникнуть социальная иерархия, выстроенная по степени одаренности. С другой стороны, на наших глазах возникает социальная иерархия, выстроенная по степени маниакальности. С одной стороны, все яснее очертания естественно-творческого общества, смысл жизни которого в поиске истины, добра и красоты. С другой стороны, все реальнее искусственно-интеллектуальное общество, воля к смерти которого состоит в стремлении ко лжи, злу и уродству.
Мы вырождаемся по двум причинам. Во-первых, непревзойденный гений Запада с возрастом обезумел и превращает побежденный им мир в сообщество душевнобольных. Нынешний искусственный интеллект сотворен по образу и подобию обезумевшего гения. Во-вторых, ни одно общество не способно всерьез противостоять западной воле к смерти, потому что одни слишком стары, чтобы жить своим умом, а другие слишком молоды, чтобы жить своей душой. Дряхлые цивилизации способны только паразитировать, новорожденные культуры способны только подражать.
Прошлое учит нас будущему: взрослеющие культуры побеждают стареющие цивилизации. Цивилизации опытны, расчетливы, циничны. Культуры талантливы, жертвенны, беспощадны. Цивилизации живут убывающим знанием. Культуры живут растущей верой. Знание – это осознание границ возможного и сомнение в познанном. Вера – это осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. Человек культуры живет ожидаемым и невидимым, борется за ожидаемое и невидимое, умирает ради ожидаемого и невидимого. Он дорожит жизнью как возможностью дождаться ожидаемого и увидеть невидимое, либо не дорожит ей вообще. Поэтому организм культуры побеждает механизм цивилизации, присваивает его технологии, ставит его себе на службу или уничтожает.
Великий Шпенглер писал: «От Вислы до пределов Индии и Китая в крестьянстве русской и азиатской земли, над которой до сих пор все великие культуры проносились словно тени, разгорается религиозная страсть, переодетая наполовину по христиански-православному, наполовину по-большевистски, вряд ли осознающая собственную сущность; и вот из нее-то однажды может произойти великое явление, которое одним единственным чудовищным натиском способно до основания изменить образ Азии а вместе с ней дипломатические цели и надежды мира. Может быть, однажды грянет священная революция, столь же кровавая, какой некогда была революция красная» (Oswald Spengler: Neubau des deutschen Reiches. Frühjahr 1924).
