Лучшие умирают молодыми. Сегодня, 4-го ноября 2021 г., в новоявленный и абсолютно чуждый народу День народного единства, мы провожаем в последний путь нашу дорогую Свободу Слова.
Она зародилась в мутных волнах перестройки, словно жизнь на Земле. Некоторые даже говорят, что зачатком её стал астероид, прилетевший к нам с запада. Может быть, может быть. Первое время Свобода кипела и бурлила, сокрушая всё — и хорошее, и плохое — на своём пути. Есть мнение, что очень скоро она превратилась во Вседозволенность, но сама она на это прозвище никогда не откликалась.
Первый серьёзный удар был нанесён по ещё нежной Свободе осенью 1993-го, и удар этот был разрывом танкового снаряда. Вдруг оказалось, что можно истерично визжать "да спасите же нас от них уже наконец!", но на это нельзя возразить. За это убивали на месте.
Гибкая Свобода легко к этому приспособилась и продолжила крушить всё, но теперь в основном хорошее и в прошлом. А в настоящем её взрывали закладками в камере хранения, расстреливали в подъезде жилого дома, заматывали избирательными кампаниями...
Постепенно, и поначалу вполне обоснованно, появились запретные темы. Первой из них стал терроризм, терзавший расхристанную страну почище лютого зверя. Тот, кто читал тогда "КП", с откровенной симпатией писавшую о бородатых чеченцах на улицах мирного ещё Грозного, это поймёт. Но потом началась война, и тон резко изменился.
Свобода раздвоилась. Одна часть её продолжила свой предосудительно хвалебный гимн инсургентам и возвела хулу на "федералов". Другая, тут же окрещённая недругами Несвободой, встала на защиту распадающегося на куски государства. И это было тогда не проще, чем быть диссидентом в СССР, и точно опаснее.
К рубежу столетий старые песни о главном взяли наконец верх, самолёты полетели в горы с полной боевой нагрузкой, и новый главком твёрдо поставил на стол невыпитую стопку водки. Всё это было тщательно заснято на импортную технику и многократно показано народу, уставшему от бардака.
Потом были "Курск", Дубровка, Беслан... Много было такого, что вновь и вновь ставило юную Свободу перед выбором: с кем ты? И двуединая Свобода плавно перетекала в Несвободу, и вот уже их было не отличить, ибо всё накрыла стабильность. Нет, конечно, Свободе можно было ещё немного поворчать, пошебуршить старые кости, но в целом настал нефтегазовый консенсус, лишь иногда прерываемый дефолтами и прочими мелочами.
Белые ленточки, раздавемые на каждом углу узнаваемо разбитными девахами, дали ход новым процессам. Свободе было уже 26. В это время, как известно, девушка начинает задумываться. Впрочем, решение далось ей легко, ведь оно было таким простым, а претендент столь неотразимым.
Полёт со стерхами, амфора со дна моря, голый торс верхом на медведе, щука с руку — эти картинки их медового месяца обошли весь мир. И не было конца их счастью и гармонии, но тут расстарались дорогие партнёры, и в сопредельной окраине грянул гром, перешедший в Крым.
И вдруг Свобода почуяла непреодолимый зов предков — воителей, покорителей и имперцев. И мощным потоком полилась пропаганда, таившаяся в сокровенных уголках души нашей повзрослевшей Свободы. Робкие попытки протестовать были успешно — и поделом, говорили многие тогда — подавлены, и вся страна как один стала в ряды.
Надо ли удивляться, что с тех пор запретных тем стало становиться всё больше и больше? А существующие стали расшепляться на условно-дозволенные и безусловно-порицаемые. Достаточно вспомнить список крупных общественных движений на Ближнем Востоке, чтобы понять всю тонкость текущего момента.
Потом началась битва за историю, и вот уже проявилась единственно верная версия событий, за отступление от которой возникла и ответственность вплоть до уголовной. А там накатил короновирус, и Свободе стало совсем невмоготу.
Конец пришёл неожиданно. Некое ведомство своей сомнительной властью постановило, что всем сомневающимся надо грозить тюрьмой. Даже сказать вслух о том, в чём нельзя сомневаться, сразу стало нельзя. Ибо таковы привычки достопочтеннейшей публики, что половина её ходит по миру с дедовским пером и обёрточной бумагой, а другая внимательно запоминает всё, вплоть до автомобильных номеров. А потом с энтузиазмом стучит.
А ведь мы предупреждали, что от понятно кого непременно перейдут к брюнетам... Тщетно.
Спи спокойно, дорогая Свобода Слова. Мы тебя не забудем.
