Так уж получилось, что в нашей стране есть несколько параллельных художественных движений или отдельных культур, художественных традиций, находящихся в разных эпохах и одновременно в одной. После Советов, слава Богу, сохранились многочисленные союзы художников, группы, школы и прочее фундаментальное — советские художники, сохранившие дух и ремесло, но лишившееся целеполагания. В нашей стране есть сотни и тысячи авторов, которые умеют работать, но не понимают зачем. Живут по принципу: не могу не писать. И работают.
А есть по принципу: хочу признания любой ценой. Это касается как создателей умильных натюрмортов, так и взрослых «монументальных» авторов, которые выставляются в серьёзных столичных залах. Первые, «умильные», хотят выставок в городских залах Ярославля или Костромы, при всём уважении к этим замечательным городам, хотят заказов и продаж. Запросы скромные, сюжеты — обращённые к русскому пейзажу и быту. Причём с заметной любовью к архаике: самовары, лапти, босоногие девочки в национальных костюмах, с малиной. Всё, конечно, очень нужно, но это взгляд в прошлое, а не в будущее. Художники из провинциальных художественных школ замкнулися на образах из прошлого. Как будто нет будущего, которое они должны конструировать. Это касается и тех, кто получил академическое образование в Петербурге или Москве и вернулся на родину. Да и оставшиеся в столицах хотят изучать мифы, историю, духовные практики, но практически в полном составе отказываются конструировать будущее.
Если зайти на академические смотры, то даже настоящее сложно найти. Красиво нарисованные грабли, кузница, туман над рекой. Нет гиперзвуковых самолётов, бороздящих просторы Большого театра, посевных кампаний на Марсе или открытие часовни на Луне.
Это отдано на откуп компьютерным мастерам, но их всё время тянет в какой-то постапокалипсис. Ещё раз повторю, что желание видеть прошлое, а не будущее присуще и столичным художникам. Исключением в данном случае являются мастера, отправившиеся на Донбасс. По собственной доброй воли, по сути, добровольцами. Люди, которые не испугались.
В сущности это и есть передовой отряд современного русского искусства. Который этого ещё не осознал, ибо тема живая и горячая.
Или почему восхитительный художник Филипп Москвитин видит в основном героев истории, но не современности. У нас есть новые герои.
Есть целая плеяда современных художников, изображающих важные исторические события, но их нет в будущем.
Отдельно нужно отметить тех, кто занимается современным церковным искусством, прежде всего круг Беликова и его проект "Икона после Иконы". Ребята делают всё на самом высоком уровне. Однако, это только часть культурного поля. Категорически не хватает образов настоящего и будущего среди не только церковных авторов. Духовное может и должно переплетаться с бытовым, но в целом у этих направлений разные миссии. Одни воспевают Бога, а другие показывают мир людей. Это не борьба духовного и душевного — скорее дополнение.
Есть очень интересные и даже великие авторы, художники, умеющие рисовать и прошедшие фильтр постмодерна, в самом хорошем смысле этого слова. Это наследники Тимуровской Академии, и такие авторы, как Леонид Ротарь, Игорь Пестов, Павел Отдельнов. Академия — это, прежде всего, Гинтовт. Даже Тобрелутс со своим миром. Практически все эти авторы были собраны в проекте Арсения Штейнера и Антона Чумака "Новая Эстетика", а теперь плавно перекочевали в проект ФРСИ "Актуальная Россия", который выглядит вполне профессионально. Арсений вполне логично собирает авторов, достаточно провокативно, если кто понимает. Вполне можно констатировать, что это отдельное движение в русском искусстве, от Василия Слонова до Рината Волигамси. Это хороший и серьёзный уровень. Есть ещё у нас концептуалисты, постсоветские, практически не отличимые от западных, по той причине, что они их наследники. И нельзя забывать про московский концептуализм. Особенный. Даже национальный. Они и сейчас развиваются и чувствует себя частью страны. Зачастую на негативе, но это есть и будет. Можно ли называть концептуализм искусством или считать его художественными практиками вопрос важный, но не основной. Если первая и вторая традиции давно уже оказывает влияние друг на друга. Хороший пример тому — группа "Россия".
Современная философия, визуализированная или не визуализированная может быть искусством, но с чётким разделением от традиционного искусства. Если это, конечно, возможно в цифровой век. Однако, останутся, как приверженцы фундаментального, так и те, кто работает маслом, перерисовывая скриншоты из компьютерных игр или делает сложные этно-психологические проекты, как Максим Ксюта.
Всё это — наше, современное, и неясно, как его делить. Или не делить. Только у нас категорически не хватает стратегического понимания развития нашей современной культуры. Есть разрозненные движения, школы, фонды, типы, традиции, тусовки, всегда под чьим-то началом, но нет единого органа, который с верным понимания стратегии развивал бы современную русскую культуру и говорил со всеми: как с академистами, так и с концептуалистами.
Наверное, какие-то государственные агентства уже есть, но это не работает. Возможно, понимание и развитие русских культурных стратегий не может прийти из государственных кабинетов в принципе. Советского Союза больше нет, нет идеологии, нет даже каких критериев, куда мы движемся, кроме «многополярности». При этом многие механизмы работают почти как при советской власти минус цензура. Догадались, что нужен закон о суверенном Интернете, а суверенной культуры не требуется? Многогранной, сложной, но, прежде всего, национальной. Совсем недавно узнал о фестивале "Время, вперёд!" (при поддержке Ассоциации машиностроителей России "Росспецмаш").
Вот что они пишут про себя:
"Организаторы фестиваля хотят вернуть идеи развития и созидания в искусство.
Наполнив культуру идеей развития, а искусство — созидающим смыслом, можно в корне преобразить любого человека, обогатить общество и стимулировать благополучное развитие страны".
Звучит как мёд, и живопись приличная. Ремесленно и идеологически всё очень хорошо. Только они понимают, что чужой фавикон на сайте нужно убирать, а работа Дмитрия Мясникова с трактористом должна превратиться в огромный баннер на торце «сталинки» и быть опубликована в модном глянце.
Осознать эту мысль сложно, но необходимо. Современное русское должно быть сексуально, без разврата и пошлости. Дейнека даже был периодически излишен в своём стремлении к телесности. Сейчас это категорически неуместно. Хороший пример — группа Doping Pong. Они умудряются быть и сексуальными и целомудренными одновременно, что, казалось бы, несовместимо. Их работы были на московских домах. Так, что англичан «качнуло» перед Олимпиадой, когда они увидели профили «белокурых бестий». Для нового российского искусства нужно, прежде всего, создание множества концептуальных центров по всей стране, которые будут курировать развитие современного искусства. Сейчас есть удачные проекты, хорошие начинания, резиденции, фестивали, но каждая «тусовка» — сама по себе, без единого центра принятия стратегических решений.
Можно вспомнить про опыт института "Стрелка", который действительно изменил Москву. Они, конечно, западники, но работу свою делают. Или в дизайне и медиа есть Лебедев, который тоже-таки не «ватник», но делает отличный продукт. Подобные центры влияния, взаимодействующие с государством: как частные, так и государственные, — должны появляться во всех творческих сферах, от академической живописи до перформанса. Только — с правильным целеполаганием, общественным влиянием и внутренним самоограничением. Елена Мизулина недавно сказала, что «чем больше прав, тем меньше свободы». На неё, разумеется, набросились, хотя просто она не очень точно выразилась, но, по сути, верно. Свобода начинается с умения себя ограничивать. Рабы своих желаний всегда рабы. Они не могут быть свободными в принципе. Свободен лишь тот, кто умеет себя сдерживать самостоятельно. Это касается искусства прежде всего.
Илл. Дмитрий Мясников. "Жнецы жнут" (2018)
