Принято считать, что в основе общественных отношений лежат отношения имущественные, а сегодня этот взгляд имеет почти религиозное значение. Ровно в той мере, в какой марксизм стал религией современного мира. Разница лишь в том, что Запад исповедует марксизм культурный, а Восток – отчасти еще экономический, устаревший. Но в основе и того и другого лежит мировоззрение той самой «бытоулучшительной партии», о которой предупреждал ещё преподобный Серафим Саровский. Это материализм настолько глубоко укоренившийся, что и традиционная религиозность современного общества является сегодня не более чем культурным маркером, абсолютно не влияющим на то, собственно, «куда» его носитель живет.
Как писал в 90-е в контркультурном журнале «Руна» автор, известный сегодня как Миха Поршень, «подлинной религией землян была экономика. Формально-то они говорили «Бог есть», но все-таки подлинной религией их была экономика. Первая её заповедь звучала так: обмани ближнего своего, иначе ближний сделает с собой то же самое, или придёт дальний и сделает это с вами обоими и возрадуется». Передаю близко к тексту, с которым сегодня каждый может ознакомиться, вбив в поисковик словосочетание «семнадцать мгновений виртуальной реальности».
Поэтому, безусловно, прав Михаил Ходорковский, который недавно отметил, что нынешний российский президент живёт в русле «религиозного мировоззрения». При этом, правда, надо помнить, что отказ от религиозного, магического понимания мира, десакрализация вселенной тоже лежит в рамках Священной Истории. «Надлежит всему этому быть». Ну а ненависть современного мира к тому, что Ходорковский назвал религиозным мировоззрением, иначе чем священной не назовёшь.
Эта священная ненависть имеет очень древние корни. Материализм, брат-близнец атеизма, имеет своим основанием пантеизм, обожествление материального мира как такового. «Всё есть Бог». А тот, в свою очередь, вытекает из религиозного культа трёх главных побудительных мотивов физического существования индивида в природе и социуме: «пища», «борьба с конкурентами», «размножение». Библейская теория происхождения рас, изложенная в истории Ноя и его сыновей, недвусмысленно указывает на поколение Хама как на род, достоянием которого стали культовые практики вокруг этих трёх обожествлённых «основных инстинктов». Ведь если физическое выживание (невозможное без этих трёх составляющих) – высшая цель существования, то всё, что выживанию способствует, – божественно.
Идея ориентироваться только на материальное стала идеей поколения Хама после того, как произошел глобальный конфликт их родоначальника с отцом и старшими братьями, а через это – с Богом. Суть этого конфликта – в стремлении Хама поднять свой генополитический статус перед отцом и братьями. Когда только вся – вся! - материя становится единственным союзником и естественным помощником в грядущем штурме небес. А отсюда логично вытекает идея «запечатывания» всего сущего – в первую очередь покупателей и товара – знаком того, кто последним в истории попытается осуществить этот штурм…
Обожествление материи логично, так как если «божество посылает жизнь», а «хлеб – это жизнь», «то хлеб – это божество». Божество же как Личность незаметно исчезает из сознания социума.
Сильно забегая вперёд, скажу, что массовый советский патриотизм именно этого происхождения. Стабильность, все материальные достоинства периода застоя - это реальное добро, та самая своя рубашка, что завсегда ближе к телу. Как же не любить такую родину, которая предстает уже баснословным «царством пресвитера Леонида». А реальность, «данная нам в ощущениях», только подхлёстывает ностальгию по «сытным котлам египетским» с обязательной фрустрацией ностальгирующих. С чего, конечно, кто надо снимает свою пенку…
Видимо, материалистический культ и подразумевал преподобный Серафим Саровский, когда говорил о том, что «всё, что носит название бытоулучшительной партии, есть истинное антихристианство». Но материализма не бывает без гуманизма, без религии человекобожия. «Я должен жить хорошо», «я должен жить ещё лучше», «я должен создавать дополнительные потребности» - потому что «ведь я этого достоин». Но обожествление тварного и поставление твари над Творцом – это и есть суть идолопоклонства.
В мир ХХ века, который покончил с политической властью христианства, вернулось, таким образом, язычество. Но древний мир, мир языческий – это мир массовых ритуальных убийств, в том числе детоубийств, массовых трудовых армий, геноцида, генетических опытов «по живому». И с уходом христианства всё это вернулось в мир. Поэтому не стоит удивляться сегодня вползанию в окна Овертона всех, казалось бы, прочно забытых «культурных артефактов» древнего мира: извращений всех видов, узаконенного людоедства в виде фетальных технологий, юницида и т. д. Где нет социальных отношений, построенных на заповедях Христовых, будут отношения «древних мужских союзов древности», в наше время лучше всего реконструируемых по криминальной субкультуре.
При этом христианство благословляет колонизацию мира человеком, освоение природы и ее ресурсов. Восприятие тварного мира как проклятого свойственно тем гностическим течениям, которые в основе своей имели через длинную цепочку мировоззренческого преемства именно «хамитский» гуманизм-материализм-атеизм. Ну а если «материя - проклята», что тогда с ней стесняться (отсюда, кстати, дикий разврат всевозможных Лейденских коммун и т. д.).
Бытоулучшительство и есть главный побудительный мотив, обращённый субъектами политики к массам, и, что логично, главный побудительный мотив самих этих субъектов. Человек ищет где лучше, никто себе не враг. Полный материализм.
Но если представить, что помимо «общепринятой», профанной части обитаемого мира существует ещё и исключительное, экстраординарное, выпадающее из обычного порядка вещей, пространство, которое является областью священного, местом, где пограничные состояния – обыденность, – тогда всё встанет на свои места. Но сама мысль об этом невозможна внутри материализма, потому что исключительное – это область Божественного вмешательства, область сказки и чуда, которой быть не может в мире современности, потому что не может быть никогда.
Это не имеет никакого отношения к бытовой религиозности, потому что она точно так же является небольшим участком в материалистической рутине. Бог для современного человека живёт, как известно, в церкви по особым дням, а больше нигде. «Как же я буду жить?» - спросит современный человек, когда религиозные убеждения рано или поздно войдут в разрез с требованиями Жениха, Который, как известно, крайне ревнив. И тут религиозное мировоззрение отвечает словами Тертуллиана: "А зачем тебе жить?" Этот «безчеловечный» вопрос мало того что является основным вопросом, на который призвана ответить религия вообще, но он вдобавок и оскорбительно не даёт покоя материалисту. Ибо человек обречён пребывать в состоянии трагической раздвоенности: с одной стороны, утверждает своё право на жизнь в этом мире, в том числе и при помощи усиленного потребления. С другой же, потребление не даёт исчерпывающего ответа на вопрос, который человек обречён себе задавать, и способность задавать который и делает его, собственно, человеком.
Если есть исключительное, чудесное, то должна быть и реальность, в которой чудесное возможно. Но реальность невозможна без личности, которая могла бы оценивать ее. Невозможна без личности, которая бы и определяла условия такой реальности. Невозможна без Личности.
В сущности, всё это вечные вопросы, которые и лежат в основе противостояния религии и атеизма, мира культуры и общества потребления, духовного и материалистического.
История России в принципе не истолковывается в рамках материализма. При этом никто, конечно, не запрещает проклинать эту невероятно «глупую холодную территорию, населённую генетическими рабами», и искать, где лучше. Наша задача не спорить со сторонниками таких взглядов, а указать на существование альтернативной точки зрения.
Впадающему в отчаяние от «свинцовых мерзостей российской жизни» можно посоветовать хотя бы в виде логической игры представить Личность, характеристиками Которой являются вечное существование, любовь до и за степенью самопожертвования, высшая возможность творчества вплоть до способности творить из ничто, постоянная забота о Своем творении. Эта Личность создала человека из чувства чистой любви, от собственной избыточности: нам это хорошо известно по тому, как мы рожаем и любим детей. Человеку был подарен весь мир и царство над ним. Но человек нарушил союз с Богом, обладая свободной волей (нам же не нужны дети-роботы, механически нас слушающиеся и любящие). Далее будем называть Эту Личность Богом. О Боге известно, что Он низвёл Себя до уровня Своего творения, более того – принял правила игры, принятые в социуме Своих творений. И играя по этим правилам, принял самую страшную участь члена этого социума – быть безвинно опозоренным и уничтоженным. Воскреснув, Спаситель показал путь победы над смертью. Путь этот – самопожертвование. Причем Он сделал это все ради Своего же творения, чтобы удовлетворить закону собственной правды. Потому что Он не может нарушать собственные законы. Сделав это, Бог восстановил разрушенную человеком связь, вместо человека оплатив его долг (мы также довольно часто исправляем проступки наших детей – вплоть до самопожертвования).
Если мы примем всё это – хотя бы в виде логической игры, тогда логично было бы признать, что человек всё-таки чем-то обязан Богу. И почему безгрешный должен погибнуть, чтобы жил и благоденствовал согрешивший, должник? Кроме того, Бог ничего не требует от человека, кроме одного: чтобы человек признал Его своим Искупителем, Спасителем от ада и смерти вечной. Причём человек может даже благодарности не испытывать к Искупителю, главное само признание этого факта.
Если это всё так, то должны существовать и народы, как-то особо связавшие свою судьбу с Богом. Речь идёт о том, что на эти народы возложена какая-то особая историческая миссия, связанная с Богом. И в рамках православной историософии таких народов три – евреи, греки, русские. И связь того или иного народа с Богом накладывает отпечаток на этот народ, делающий его судьбы совершенно особыми, «не как у других».
Исходя из этого, по крайней мере можно попытаться понять русскую историю, так как представленная выше концепция даёт ответы на вопрос: почему здесь невозможна спокойная, стабильная жизнь, «как у других народов».
Невероятно чуткий, как и все настоящие поэты, Егор Летов заметил однажды: «…В нашей стране единственно возможное состояние — это чемоданное. Здесь нельзя жить. Здесь можно только воевать, болеть, выживать, куда-то пробиваться с боями и потерями. Здесь нет завтрашнего дня. В любой момент тебя могут избить, ограбить, выкинуть в окно электрички инструменты... Издать какой-нибудь новый закон — и лишить тебя всего. В любой момент могут посадить, да и вообще убить без суда и следствия. Отсюда в умах постоянно рождаются всевозможные замыслы глобального переустройства Вселенной, диковинные сектантства, апологии самоубийства и тому подобное. Все мысли направлены не на то, чтобы спокойно жить и что-то планомерно делать, а чтобы как-нибудь лихо отсюда… либо за рубеж, либо в тайгу или какой-нибудь скит, или на тот свет, или вообще в другое измерение.
Наша страна — это беспощадный зловещий полигон. Раз уж здесь очутился, изволь принимать правила игры... Если не сломаешься — ты герой на все времена, а если не вышло — то тебя и нет и не было никогда».
Любой, кто хочет достижений в чём-либо, знает, что лишения и аскетизм – обязательные условия, будь то спорт, аскеза или воинское дело. Первая заповедь, данная Богом Адаму, – о невкушении плодов с древа познания добра и зла, ее Церковь называет первым постом в истории человечества. Заповедь поста налагается Самим Господом Иисусом Христом и в Новом Завете (Его 40-дневный пост в пустыне).
В данном ключе совершенно не важно, что движет российской властью: стремление устроить «потлач» на глазах западных оппонентов, тайная коррумпированность Западом, ненависть к многострадальному русскому народу, государственный патриотизм, желание построить СССР 2.0 или сохранить активы, внезапное прозрение относительно особого пути России или всё вместе и одновременно. Важно – каждому, кто родился и живет в России, – ответить (прежде всего самому себе) на вопрос: вот эта всё более сужающаяся реальность, к чему это? И какой в этом смысл? И если Смысл есть – то каково Его Имя? И не Имя ли это Имён?
На то же сожжение продуктов напоказ можно посмотреть и как на приучение постсоветского гражданина с его реконструированным (а не восстановленным) православием к посту. По принципу «не хотели поститься добровольно – будете поститься принудительно». Любовь к аскетизму вырабатывается через принудительный аскетизм. Отсутствие выбора облегчает выбор. Издевательство? Да отлично. А кто ты таков, в сущности, чтобы уважать тебя?
И тут пора сказать пару слов о том самом «стокгольмском синдроме», за который принимается это самое смирение, или хотя бы даже робкая попытка завести разговор о «лояльности» неизменяемому ходу событий.
Ведь то возвращение Российской империи, которое, казалось, вот-вот настанет в перестройку, так и не произошло. Не были осмыслены ни революция, ни цареубийство, ни уничтожение подлинного «русского мира» 2 марта 1917 года. Ни всё последующее. Не осознано именно народом, от имени которого и делаются самые страшные и подлые вещи. Необычайно точно эту способность гордиться и собственными взлётами и преступлениями без различия добра и зла подметил А. Зиновьев в своей безсмертной книге «Зияющие высоты»: «Речку Ибанючку вдоль и поперёк перегородили. Она потекла вспять, затопила картофельное поле, бывшее гордостью ибанчан, и образовала море, ставшее гордостью ибанчан. За это все жители, за исключением некоторых, были награждены».
Ну, раз разницы нет, значит, кровавая дискотека продолжается, плавно переходя в праздник Золотого Тельца. И кризис в своей нынешней форме - далеко не худшее по сравнению с плесневелой крупой по карточкам, особенно когда карточки украли. А эта реальность имеет особенность наступать молниеносно. Если предыдущий этап не помог стать людьми.
Понять, почему богатейшая страна мира с одним из самых талантливых народов мира остановилась в своём развитии и вот уже сто лет почти является поношением языцев и предметом расистских шуток о врождённом рабстве и неполноценности, можно. Но только при одном условии. Если принять «религиозное мировоззрение».
На заре ХХ века святой праведный Иоанн Кронштадтский говорил: «Перестали русские люди понимать, что такое Россия, она есть подножие Престола Господня». Самый интересный современный православный исследователь, известный читателю как Николай Козлов, комментирует это высказывание знаменитого пастыря: «В священной географии Православия Престолом Господним называется Голгофа, место Христовой искупительной Жертвы за мир». Остается только добавить, что коль скоро святой Иоанн Кронштадтский говорит о месте России в Божием замысле как аналоге Голгофы мира, где всяк попавший в русскую историю испытывается на верность Господу Христу, то и алтарь, где совершается Жертва, – не место для жизни. Это не место, где человек обрастает в течение своего земного пути тряпками, железками и ненужными половыми связями. То есть накапливать-то в России это может быть и можно, только толку это не приносит. Бытовой уют, обустроенность и кажущаяся стабильность здесь настолько непрочны, что беды, кризисы и несправедливости, происходящие с нашим народом, уже и не удивляют. И дальше: «Россия – это Голгофа, где каждый распинается по правую или левую сторону от Христа… Где человек проверяется на верность Богу».
Ну, а если не нравится это, то можно заняться расизмом, как многочисленные друзья Иова, т. е. нынешних русских, что, мол, русская проблема «неумения жить» проистекает из некой генетической неполноценности и «врождённого рабства». А отсюда прямой вывод: особый русский путь – быть удобрением для других народов. Которые, ясное дело, жить умеют. На фоне этого, действительно, остаётся только эмигрировать. Под лозунгом «Нам нужна нормальная, а не великая Россия» (гениальный лозунг ведь: хотим без первородства, похлёбку, как у других).
Как никто в наши дни к разгадке был близок Игорь Тальков, сказавший:
А тот, кто останется здесь
Увидит, как солнце встаёт,
И рождается новый век,
Кто выдержит здесь, тот поймёт, что он человек!
Так что же хочет сказать Бог нам, живущим в России? Что Он показывает нам с помощью обстоятельств?
Нам ничего не принадлежит здесь. Из квартиры нас могут выгнать в любой момент, то же и с дачей, машину увезет собянинский эвакуатор, наши женщины по закону могут выгнать нас из дома или посадить в тюрьму, а детей могут развратить и сделать нашими врагами. И слава Богу, так Он учит нас не привязываться ни к чему в этом мире, ища «единого на потребу».
Мы народ-сирота, нас может ограбить и убить любой, от абрека до оборотня в погонах, и суд его оправдает. Силой оружия мы не можем себя защитить, «у нас тут не Америка», как известно. И слава Богу, так Он учит нас искать защиты только у Него, когда молитва Кресту Христову, этому непобедимому оружию, есть единственный способ защиты. Как ничто другое, такое положение дел учит и другой евангельской заповеди – прощать врагов.
Мы беззащитны, и за нас никто никогда не отомстит, как не отмстили ни за Царскую Семью, ни за миллионы жертв большевизма, ни за жертвы «катастройки», приватизации, октября 1993 года, Чечни. И слава Богу, что не нашлось мстителей, так как неотмщённая кровь всех этих людей вопиет так, что человеческий ум и не нашел бы, пожалуй, способа адекватной мести, а Бог ещё к мести и не приступал…
Мы живём зачастую в окружении бесноватых, и наши жилищные условия не позволяют нам расстаться с ними, никто не может подарить нам расстояние между нами и теми, кто отравляет нам жизнь. Слава Богу за это, так как в конце концов наше сердце умягчается и мы учимся любить этих людей. Насильно. А смирившееся легкое сердце – это и есть тот золотой мост, который позволяет нам без потерь покинуть поле боя, победив противника. Это тот самый принцип, описанный Григорием Ефимовичем Распутиным-Новых: «Какая мне польза, если приведу тебя к повиновению мечом, ведь я же тебя и стеречь вынужден буду. А Христовой любовью я возьму тебя и ты в союзе со мной будешь».
Собственно, в этом и заключается роль страдания.
Неразличение добра и зла лечится оставлением человека наедине с последствиями его же нравственного кретинизма. Плата за желание худших вознестись над лучшими – безчестие. Злорадство над убийством ночью в подвале законного Государя есть Хамов грех. А плата за это - рабство у других народов, и срока давности не имеет. И все это – не самый худший вид наказания, так как ведёт к исправлению, а не к окончательной гибели. Ведь мы ещё живы, так как куплены дорогой ценой – кровью последнего Царя, отдавшего себя на заклание за свой народ. Совсем как мы сами, если бы пришлось выбирать: жизнь наших детей или наша собственная.
Впрочем, если такой взгляд не нравится, можно пойти на марш несогласных. «Он и в третий раз ходил за ёлкой…»
Однажды у Фёдора Конюхова спросили: "Что делать на грани гибели?" "Молиться, - сказал он, - как отцы молились…" "Нет, ну а все-таки?" "Ну тогда разожгите костёр", - сказал путешественник.
Это Россия. Бежать с Голгофы, конечно, можно, слова никто не скажет («сам попробуй»). Но как-то…
Сей опус является чистым измышлением автора, логическим парадоксом и просто литературным произведением.
