Ситуация в российской экономике, заметно подросшей в 2023 – 2024 годах на фоне ухода иностранных компаний и огромных государственных расходов, остаётся непростой.
Роботы как резерв роста экономики
Процитирую записку «О динамике промышленного производства в январе 2025 года», представленную 28 февраля 2025 года Центром макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП): «Переход к стагнации фактически состоялся. Согласно данным Росстата, резкое снижение выпуска в январе (-3,2%, здесь и далее – к предыдущему месяцу, сезонность устранена) перекрыло как скачок в декабре (+2,4%), так и бо́льшую часть прироста в предшествующие два месяца. В результате, объем выпуска вернулся примерно на уровень начала осени (см. график). Относительно соответствующего периода предшествующего года (СППГ) индекс в январе составил лишь 102,2%. Январская коррекция объёмов производства была ожидаемой. Как мы отмечали ранее, промышленный «разогрев» в конце прошлого года преимущественно отражал закрытие заказов в отраслях, связанных с ОПК. В январе выпуск здесь вернулся к уровням, характерным для III кв. 2024 г. В гражданских же секторах стагнация наблюдается практически с середины 2023 г.».
О идущей начиная с мая 2023 года стагнации промышленного производства ЦМАКП пишет не первый год и, как видим, не на пустом месте.
Напомню, ЦМАКП был создан в 2000 году на базе лаборатории Института народнохозяйственного прогнозирования Российской академии наук. Его возглавил Андрей Белоусов, работавший тогда в коллегии Министерства экономики, в 2006-м ставший заместителем министра экономического развития, в 2008-м – директором департамента экономики и финансов аппарата правительства Российской Федерации, в 2012-м – министром экономического развития, в 2013-м – помощником президента по экономическим вопросам, в 2020-м – первым заместителем председателя правительства, а в 2024-м – министром обороны. Среди заказчиков ЦМАКП в открытых данных госзакупок – Министерство промышленности и торговли, Министерство финансов и т.д.
Предложен и путь выхода из стагнации. «Роботизация как резерв роста», так называется один из разделов доклада «О контурах долгосрочного прогноза… и что это значит для Арктики» руководителя направления анализа и прогнозирования макроэкономических процессов ЦМАКП Дмитрия Белоусова (брата Андрея Белоусова), представленного 3 марта на Стратегической сессии «Актуализация целей, задач и целевых показателей Стратегии развития Арктической зоны РФ и обеспечения национальной безопасности на период до 2035 года» на площадке Проектного офиса развития Арктики.
Пока же ситуация, как отмечает Дмитрий Белоусов, невесёлая: «По данным Международной федерации робототехники, в 2023 годе в среднем по миру было 162 промышленных робота на 10 тыс работников обрабатывающей промышленности. Мировым лидером по роботизации обрабатывающей промышленности остаётся Республика Корея – 1012 роботов на 10 тыс работников. Среди крупнейших стран и макрорегионов мира наблюдаются следующие показатели роботизации: Китай – 470, США – 295, Евросоюз – 219. В России: по оценке IFR плотность роботизации в России выросла с 3 – 4 в 2016-17 годах до 11 в 2023 г. …по данным Росстата 18,5 промышленных робота на 10 тыс работников обрабатывающей промышленности».
Разница в числе внедряемых роботов на порядки означает пребывание в технологической отсталости.
Исчерпание рабочих ресурсов
К схожим выводам при анализе трудовых ресурсов пришли в Центре «Институт социального анализа и прогнозирования» Института прикладных экономических исследований Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте Российской Федерации. Итоги исследования изложены в статье «Дефицит рабочей силы в России: краткосрочные и долгосрочные эффекты», опубликованной в недавнем номере научного журнала «Экономическая политика» (2024, т. 19, №6).
Основной момент: «Дефицит рабочей силы в России по демографическим причинам был предсказуем и не стал неожиданностью: на рынке труда происходит замещение многочисленных поколений 1950 – 1960-х годов рождения прискорбно малочисленным поколением 1990-х – начала 2000-х годов рождения... Достигнув пика в 2016 году, численность рабочей силы последние годы постепенно снижалась и к 2022 году уменьшилась на 1,8 млн чел., или 2,4%... Однако сегодня к демографическим факторам, действующим в сторону снижения численности трудовых ресурсов, добавляются факторы внешнеполитического характера, а именно уход с рынка труда работников относительно молодых возрастных групп, изначально малочисленных, в связи с СВО и релокацией».
Немаловажно и мнение авторов исследования по поводу труда мигрантов, на который лоббисты завоза последних любят кивать как на спасительную палочку для российской экономики: «Насколько эффективен для российского рынка труда миграционный приток рабочей силы? …Для покрытия кадрового дефицита принципиальное значение имеет профессионально-отраслевая структура миграции. Хотя точные данные об этой структуре малодоступны, практически все имеющиеся источники свидетельствуют, что большинство мигрантов работают в торговле, строительстве, производстве услуг, на транспорте и в домохозяйствах россиян, то есть в секторах, не требующих высокого уровня компетенций, и значительно реже заняты в тех отраслях, где требования к качеству рабочей силы относительно высоки. Наиболее показательно, что численность официально оформленных высококвалифицированных специалистов, в отношении которых действует особый режим въезда и пребывания в России, даже в самые благоприятные периоды не превышала 45 тыс. чел. в год (в 2021 году это была максимальная численность), а в последующие два года составляла чуть более 30 тыс., что является для российского рынка труда бесконечно малой величиной».
То же авторы отмечают и по поводу трудовых резерв из числа работающих пенсионеров: «Повышение пенсионного возраста имеет временнóе ограничение и завершается в 2028 году. Миграционные притоки также крайне неустойчивы и зависят от большого числа экономических и внеэкономических факторов. Однако главное влияние этих факторов имеет не количественное, а структурное измерение. Повышение пенсионного возраста приводит на рынок труда рабочую силу с устаревшими компетенциями, а восстановление миграционного притока – с низкими компетенциями. Следовательно, эти притоки, компенсирующие количественный дефицит, в реальности снижают производительность труда и не соответствуют долгосрочным изменениям в структуре спроса на рабочую силу, во всяком случае в той ее части, которая связана с развитием высокотехнологичных секторов экономики. Это вызов для работников относительно молодых трудоспособных возрастов с высоким уровнем образования. Другими словами, повышение пенсионного возраста и миграция, частично компенсируя сегодня дефицит кадров, в перспективе будут действовать в сторону снижения производительности труда в экономике».
Вывод: «Решение текущего дефицита рабочей силы лежит в двух плоскостях: его можно компенсировать имеющимися резервами – содействовать притокам рабочей силы и противодействовать ее оттокам. Однако эти меры будут оказывать лишь частичное и краткосрочное воздействие. Долгосрочное и стратегическое решение – рост производительности труда, что требует реструктуризации экономики, развития ее высокотехнологичных секторов, инвестиций в экономику, образование и рост человеческого капитала».
Оборудование с дореволюционным и довоенным стажем
Эта технологическая отсталость появилась не вчера. Для руководства СССР она была хорошо известным фактом. Просто по телевизору об этом предпочитали не говорить.
Процитирую хорошо известные исследователям и многократно публиковавшиеся дневники Анатолия Черняева, с 1976 года занимавшего пост члена Центральной ревизионной комиссии КПСС. Запись от 21 июля 1977 года: «Во вторник был на Секретариате ЦК. Слушалось – о нечерноземной зоне... Обсуждение деятельности Московского областного Комитета КПСС по развитию текстильной промышленности (она, оказывается, дает 40% общесоюзной продукции). Конотоп (секретарь московского обкома)… начал огрызаться: 30% прядильного и 50% ткацкого оборудования с дореволюционным стажем… новые станки в пять раз дороже, а покупать их приходится из тех же средств, что дали по ценам на старые».
Напомню, в 1977 году в СССР торжественно праздновали 60-летие Октябрьской революции. Но, оказывается, почти половина текстильной промышленности в Подмосковье (то есть почти четверть всего общесоюзной) работает ещё на дореволюционном оборудовании…
А вот ситуация в соседней Владимирской области, вполне в дореволюционном духе. Местная газета «Вперед» 3 июля 1964 года описывает градообразующую фабрику в городе Лакинск: «На фабрике им. Лакина имеется конный двор, в котором содержатся рабочие лошади. Они ежедневно заняты на строительных площадках и во дворе фабрики. Но есть здесь и так называемая выездная лошадь, при которой имеется кучер. Лет десять назад в ней испытывали необходимость. Теперь же, когда в достаточном количестве появились легковые автомашины, в ней нужда отпала. Однако по старинке выездная лошадь продолжает находиться в конном парке. Томится от безделья и кучер». Характерно, что негодование журналиста вызывает лишь простой выездной лошади с кучером, а не то, что спустя почти полвека после революции на фабрике работы по-прежнему ведутся при участии лошадей.
Немного лучше ситуация обстояла в нефтяной промышленности, которая до 1917 года была развита только в Баку и Грозном, а в 1930-е годы начаты новые разработки и построены новые нефтехимические заводы в Волжско-Уральском регионе. Процитирую воспоминания предпоследнего председателя Кабинета министров СССР (январь – август 1991 года) Валентина Павлова, который до этого в 1960 – 1980-е годы занимал достаточно высокие посты в Министерстве финансов и Госплане: «Ещё в семидесятых годах в СССР начали разрабатывать долгосрочную, перспективную программу развития топливно-энергетического комплекса... Именно в то время началась огромная работа и по моторному топливу. Предусматривалась дизелизация автомобильных двигателей, а также переход на сжиженный газ. Она была частью общей стратегической программы по переоснащению нашей нефтеперерабатывающей промышленности, которая создавалась еще в тридцатые годы и практически не модернизировалась, если не считать оборудования, вывезенного из Германии по репарациям» (Павлов В.С. Упущен ли шанс. Финансовый ключ к рынку. М., 1995. С. 313 – 314).
Кое-где привезенное по репарациям немецкое оборудование не только дожило до распада СССР, но работает и в наши дни. Репортаж 12 января 2017 года в популярном волгоградском новостном ресурсе V1.ru: «Как сообщил V1.ru генеральный директор ООО «Волгоградский метизный завод» Андрей Петров, в настоящий момент на территории предприятия производится демонтаж непригодного для производства оборудования. В том числе на металлолом распиливаются немецкие станки, вывезенные из Германии в качестве репарации в 1945 году… Трофейное промышленное оборудование из Германии в Волгограде не только пилят на металлолом, но и вновь вводят в строй после модернизации. Так, модернизированный и запущенный металлургическим комбинатом «Красный октябрь» стан холодной прокатки был изготовлен в 1942 году известной немецкой компанией Maschinenbau A.G. Gebr. Klein, Dahlbruch… После войны ставший трофеем стан перевезен в Советский Союз, в 1947 году запущен в работу и трудился без перерыва почти 50 лет. В 1995 году производство на нем было законсервировано. Спустя 20 лет специалисты металлургического комбината модернизировали оборудование». Характерно, что о запуске 25 июня 2015 года модернизированного стана холодного проката «1600» писали многие СМИ, но без указания страны и даты его производства, указывая лишь год ввода в строй на комбинате «Красный октябрь» (1947 год), но на фото видна маркировка.
Другой тоже относительно свежий пример с работающим до сих пор немецким оборудованием, пусть и купленным, а не репарационным. Репортаж 26 августа 2021 года в популярном блоге «Дестрой» на Дзене: «Владелец одного из цехов бывшего судостроительного завода им. Кирова показал нам ряд уникальных станков довоенного образца, прибывших по советско-германскому торговому соглашению 1939 г. …Сначала немного остановимся на радиально-сверлильном станке НК-61, выпущенном фирмой «Hermann-Koln». Именно он и был отгружен 6 мая 1941 г. в Германии. И на него сохранилась техническая документация. Следующий станок, который нам показали, это двухстоечный токарно-карусельный станок тех же лет. Как и радиально-сверлильный, он до сих пор в строю и полностью исправен, несмотря на солидный возраст. Станок был выпущен немецкой компанией «SCHIESS» предположительно в 1939 г. Увы, на него документы найти пока не удалось».
То есть произведенное в 1941 или 1942 году немецкое оборудование продолжало работать и спустя 50 лет, на момент распада Советского Союза. Можно сколько угодно кивать на немецкое качество, но объективно – к тому моменту оно было давно уже устаревшим, особенно на фоне произошедшей в 1970 – 1980-е годы на Западе научно-технической революции (НТР), с роботизацией и компьютеризацией.
И это пример относительно нового на момент репараций фабричного оборудования. Но ведь к 1945 году на немецких заводах стояло оборудование и выпуска 1930-х, 1920-х, 1910-х годов. И оно продолжало работать в СССР и в 1980-е годы! При том, что оно имело меньшую производительность, потребляло больше сырья и электричества, требовало большего количества обслуживающего персонала, чем современное.
Разница в разы в производительности
Итог – производительность в российской экономике в разы уступает американской, и если в одних отраслях эта разница в два раза, то в других – в три, четыре или даже пять (так, в сельском и лесном хозяйстве в 19% от американской). Можно спорить с методикой подсчетов ЦМАКП, основанной на данных Мирового банка Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭКСР) и Федеральной службы государственной статистики (Росстат), но есть данные Счётной палаты Российской Федерации, аудиторы которой отмечали в 2020 году, что «по уровню производительности труда в сельском хозяйстве Россия более чем в два раза отстаёт от развитых стран, в обрабатывающих производствах – более чем в три раза».
Опять же, не будем забывать и про предысторию. Сошлюсь на исследования экономиста Валентина Кудрова, в 1977 году наряду с прочими сотрудниками Института мировой экономики и экономических отношений (ИМЭМО) Академии наук СССР получившего Государственную премию СССР в области науки. В ежегоднике Российской академии наук (РАН) «Экономическая история» за 2003 год была опубликована его статья «Об альтернативных оценках производительности труда в СССР», подводившая итоги ряда предыдущих публикаций: «В 1967 г. я был приглашен директором ИМЭМО, академиком Н. Иноземцевым, на работу в этот институт, где создал Лабораторию международных экономических сопоставлений. Среди многих макроэкономических показателей, которые сопоставлялись нами альтернативно официальным, важное место занимали уровни производительности труда в народном хозяйстве, промышленности и сельском хозяйстве СССР и США. Уровень народнохозяйственной производительности труда в СССР по отношению к США был нами определен в размере менее 30% (1963 г.), уровень производительности труда в промышленности – в 36,2% (1967 г.) и уровень производительности труда в сельском хозяйстве – в 18% (1970 г.) против официальной оценки в 20 – 25%».
Упомянутая официальная оценка взята из закрытых докладов Научно-исследовательского экономического института Госплана СССР, например, «Современное состояние экономического соревнования СССР и США» (М., 1967), ответственным за выпуск которого указан тот же Кудров. Там в приложениях в таблицах указана оценка производительность труда в сельском хозяйстве СССР в размере 20 – 25% от США. Производительность труда в целом по советской промышленности оценена в 40 – 50% от американской.
И позже, когда Кудров возглавил Центр международных исследований Института Европы РАН, он «организовал подобную же работу в Институте Европы РАН. Для расчётов паритетов реальной покупательной способности рубля и доллара нами были отобраны 122 товара-представителя, доля которых в общем объеме продукции обрабатывающей промышленности за 1987 г. составила в СССР 19%, в США – 17%. Мы получили соотношение уровней производительности труда в этой отрасли, равное 24,2%. Аналогичные сравнения для России и США за 1992 г. дали соотношение, равное 18,2%». Падение налицо, но и до этого производительность была ниже американской.
Фото: пресс-служба завода «Красный Октябрь»
