После того как Израиль нанёс авиаудары по реактору в Натанзе, по ядерным и другим объектам в Иране, когда были убиты некоторые видные иранские военачальники и учёные-ядерщики, катарское агентство «Аль-Джазира» сразу поставило вопрос: «Почему именно сейчас израильские военные начали военную операцию «Восходящий лев» и объявили атаку «упреждающей и точной»? При этом эксперты агентства указывали на то, что с 12 апреля Вашингтон и Тегеран при посредничестве Омана провели пять раундов переговоров, стремясь найти альтернативу заключённому с Ираном в 2015 году международному соглашению по ограничению его ядерной программы в обмен на ослабление введённых против него санкций. Также была достигнута договорённость о проведении шестого раунда в Маскате.
Правда, в отличие от предыдущих раундов, подготовка шестого сопровождалась невиданной информационной войной, в которой стороны в публичном пространстве выставляли друг другу претензии и условия, а Израиль грозился проведением военной операции против Ирана. Тем не менее президент США Дональд Трамп, с одной стороны, допускал предварительные утечки в американские СМИ о готовящейся военной акции Израиля против Ирана, с другой - в телефонном разговоре с премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху предостерегал от такого шага, считая его «преждевременным». Если допускать версию о согласованных закулисных действиях Трампа с Нетаньяху, то было бы логично выставить Ирану жёсткие условия на переговорах в Маскате и только после этого дать «добро» на удар по его ядерным объектам. Но такого не произошло по неизвестным причинам. Согласно опубликованным NBC News за две недели до удара Израиля сведениям о секретных контактах между советниками по национальной безопасности США и Израиля, американские войска в Персидском заливе были приведены в состояние боевой готовности.
Тель-Авиву удалось сорвать переговоры. Он мотивировал свою акцию тем, что «был вынужден действовать на основании новых разведданных, свидетельствующих о том, что Иран приближается к точке невозврата» в своём стремлении к созданию ядерного оружия». Но этот аргумент не выдерживает критики. На столе у Трампа лежит доклад Национальной разведки США, в котором говорится, что «Иран не создаёт ядерное оружие» и что Тегеран «не возобновил программу создания ядерного оружия, которую он приостановил в 2003 году».
Теперь о следующей загадке в ситуации. Трамп заявил, что он был заранее проинформирован «о крупномасштабных израильских ударах по Ирану». В широком контексте, как считает агентство «Фокс ньюс», «это верно, но в конкретике есть неясности», так как ранее официальные лица США говорили телеканалу CNN, что «любой израильский удар по Ирану будет вопиющим отклонением от подхода Трампа к Ближнему Востоку». Это - первое. Второе: госсекретарь США Марко Рубио подчёркивал, что «США не участвовали в ударах» и что «Израиль действовал в одностороннем порядке в целях самообороны». Напрашивается вывод: либо Трамп не информировал Рубио об операции Израиля, либо сам был поставлен перед фактом, а дальше действовал уже по обстоятельствам. Наконец, эксперты задаются вопросом: удалось ли Израилю действительно нанести удары по иранской ядерной программе или это было прикрытием для каких-то иных целей?
По всем признакам, главную работу в Иране проводила израильская разведка «Моссад», продемонстрировавшая свои оперативные возможности. Оказывается, она располагала информацией о местонахождении высокопоставленных представителей иранской системы безопасности и учёных-ядерщиков и провела их ликвидацию. Самое парадоксальное заключается в том, что «Моссаду» удалось создать базу ударных дронов, которые были перемещены на территорию Ирана агентами разведки задолго до атаки. Но до ядерной программы Ирана им добраться всё же не удалось, несмотря на пять волн ударов. Также не пострадали объекты нефтепереработки и нефтехранилища.
Иранский ответ не заставил себя ждать, поскольку Тегеран через несколько часов после израильской атаки запустил сотни маршей и баллистических ракет партиями по различным районам оккупированной Палестины, от Тель-Авива до Хайфы и Галилеи, причинив огромный ущерб, вынудив миллионы оставаться в убежищах и безопасных районах.
Что дальше? Трамп сейчас оказался зажатым между прежде заявленными принципами своей внешней политики на Ближнем Востоке и неспособностью сдержать Израиль. Как пишет глава вашингтонского бюро новостного веб-сайта «Политико» Рейчел Бейд, «Америка теперь сталкивается с перспективой быть втянутой в новый конфликт на Ближнем Востоке не по своему собственному решению, а из-за односторонних действий Израиля, что может серьёзно сказаться на результатах предстоящих промежуточных выборов в конгресс». Стало очевидно, что «Трампу не хватает влияния, чтобы обуздать ближайшего союзника», и ситуация на Ближнем Востоке переведена в новое качество: в течение многих лет Иран и Израиль предпочитали действовать друг против друга косвенно, теперь же вступили в открытую схватку. При этом в специальном отчёте спецслужб Израиля говорится, что «Иран — это не «Хезболла» и уж точно не ХАМАС». Он находится очень далеко от Израиля. Площадь Ирана более чем в 150 раз превышает размеры Ливана, характеризуется высокой степенью институционального дублирования, когда существующая структура военно-политического управления позволяет назначать замену тем, кто был ликвидирован. К тому же лица, принимающие решения в Израиле, понимают, что эта авантюра сопряжена с большими издержками, особенно если Иран решит перевести битву на уровень региональной конфронтации или открытой ядерной эскалации, что вернёт регион к модели крупной войны, при которой Израиль в одиночку не в состоянии контролировать все её последствия. К тому же ставка Израиля на свержение иранского режима предполагает радикальное изменение баланса сил между режимом и его сторонниками и противниками, из которых пока лишь меньшинство демонстрирует оппозиционные настроения. Для всего региона наступят трудные времена, и главный вопрос заключается в том, как долго продлится израильская операция, не превращается ли она в полномасштабную войну.
На сей счёт на Ближнем Востоке циркулирует несколько версий. Утверждается, что удар Израиля по Ирану «является завершающей фазой его действий против ХАМАС в Палестине, «Хезболлы» в Ливане и свержения режима Башара Асада в Сирии». Согласно другой версии, так называемая «отложенная конфронтация с Ираном не означает, что события будут развиваться в интересах Тель-Авива или что он может нанести поражение Ирану». Израиль, ограниченный пространством, может не выдержать последовательных ударов по своей территории, и «эта реальность может подталкивать Израиль к сокращению продолжительности войны». Как ни крути, это первый случай с 1948 года, когда израильтяне оказываются осаждёнными ракетами в своих городах и вынуждены иметь дело с мёртвыми людьми под обломками и ранеными, застрявшими в рухнувших зданиях. Символика ударов, нанесённых вглубь территории Израиля, становится психологически жестокой по отношению к израильской общественности, которая не ожидала ни такого количества разрушений, ни точности иранских ракет (некоторые из них, по оценкам, несли боеголовки весом более 600 килограммов).
В такой контекст событий вписываются суждения, что «Израиль инициировал эту войну с Ираном, чтобы помешать ходу переговоров между Тегераном и Вашингтоном». Но если США станут активной стороной боевых действий, чего отчаянно добивается премьер-министр Израиля Нетаньяху, это вызовет значительную эскалацию с длительными и, скорее всего, разрушительными последствиями. Эксперты полагают, что, если Ирану не удастся нанести ущерб хорошо защищённым израильским военным объектам, он может расширить список своих целей. К тому же Иран может перекрыть Ормузский пролив, что спровоцирует рост цен на энергоносители во всём мире, а также увеличение инфляции и стоимости жизни. С другой стороны, если планы Израиля в отношении Ирана увенчаются успехом, это может проложить путь к гражданской войне внутри страны и вызовет хаос, подобный тому, который ранее происходил в других странах региона, подвергаемых непрерывному циклу ударов и контратак.
В данном случае речь ведётся о явлениях и событиях, которые лежат на поверхности. Ситуация нуждается в более тщательном анализе, так как ход и предполагаемые последствия войны между Израилем и Ираном затрагивают проблемы региональных и политических структур безопасности на всём Ближнем Востоке, что напрямую связано с США, поставленными Трампом на новый перекрёсток интересов — «узких» израильских и своих, более «широких», стратегических, позывов. Но его тактика и стратегия действий в отношении Ирана, «через давление и угрозы к ядерному соглашению», проваливается. Не сбываются и прогнозы о том, что после удара Израиля Иран возьмёт «тактическую паузу». В Тегеране взяли верх стражи Исламской революции и нанесли ответный удар, что уже воспринимается как признак «большой войны» с «возможностью выхода США на линию фронта». Так, хуситское движение «Ансар Аллах» в Йемене уже объявило о вступлении в войну на стороне Ирана, и, конечно, движение ХАМАС, которое сталкивается с войной на уничтожение в секторе Газа, заявило о своей проиранской позиции. Страны Персидского залива опасаются, что их территории или нефтяные объекты станут целями в ходе этой конфронтации, и призывают стороны «проявлять сдержанность», хотя все понимают, что ситуация в регионе пошла вразнос. Но пока прогнозируемая карта региональной обстановки остаётся открытой для противоречивых сценариев, и наблюдатели полагают, что «Трамп будет использовать усилия для привлечения России в качестве посредника, чтобы заполнить созданный им стратегический вакуум, требующий пересмотра союзов и правил на Ближнем Востоке». Если это так, то следует ждать возобновления диалога США – Россия по иранской ядерной тематике.
Реакция Москвы на события последовала быстро. МИД России охарактеризовало израильский удар как «нарушение международного права и суверенитета государства - члена Организации Объединённых Наций». Министр иностранных дел Сергей Лавров связался по телефону со своим иранским коллегой Аббасом Аракчи. Озабоченность Москвы понятна, ведь «любая эскалация в этом регионе негативно скажется на совместных энергетических проектах России с Ираном, особенно в газовой сфере и в отношении новых экспортных линий через Каспийское море». Тем более, что США на данном этапе играют двойственную роль, они видят в эскалации возможность провести новую ядерную сделку с Ираном. Тегеран тоже обладает манёвренностью, и доступные ему варианты включают привлечение региональных союзников для косвенного реагирования или вступления в новую переговорную «игру», демонстрируя свою «ядерную гибкость» в обмен на экономические и политические уступки.
Напомним, что в ходе четвёртого телефонного разговора с российским президентом Владимиром Путиным Трампу было предложено посредничество России на переговорах с Ираном по вопросу ядерной программы. Затем последовало заявление замглавы МИД России Сергея Рябкова, что «мы не ослабляем наших усилий, направленных на содействие энергичному поиску нужных переговорных решений». По его словам, такие решения «вполне достижимы при должной опоре на международное право, принцип равной и неделимой безопасности, а также при тщательно выверенном балансе интересов и поэтапном движении, которое позволяет укрепить и нарастить доверие за счёт соблюдения достигаемых договорённостей». На текущий момент нет ясности, как будет и будет ли вообще Москва интегрироваться в переговорный процесс между Вашингтоном и Тегераном, хотя стороны имеют на этом направлении определённые наработки. Кстати, четыре успешных раунда переговоров между Ираном и США проходили под заметным влиянием России. Несомненно пока только то, что после удара Израиля по Ирану правила ведения боевых действий на Ближнем Востоке уже не будут прежними, независимо от того, сядут ли все за стол переговоров или ринутся в новый раунд конфронтации.
