Что ж, настало время хотя бы в главных чертах изучить уникальный опыт сталинской "экономики чуда" — стахановского движения. Оно отнюдь не сводилось к потогонной системе "нарубить как можно больше угля". Берите выше: предпринималась попытка создать нового человека, всё больше стирая грань между физическим и умственным трудом; умного творца, применяющего высшие формы труда: научно организованного, направленного на снижение издержек и рост производительности труда, с высокой же культурой производства и участием труженика в судьбе предприятия. Создавался мощный источник пополнения слоя управленцев, штурманов исторической Победы. Причём стахановство сращивалось с движением изобретателей и рационализаторов.
Как это начиналось? Почему замысел удался лишь частично? И почему нам придётся использовать оную социальную технологию для вывода страны из системного кризиса?
Свидетельство из 1985 года
Как вспоминал тогдашний глава Госкомтруда СССР, выдающийся русско-советский строитель Юрий Баталин (1927–2013 гг.), в 1985-м случилось ему принимать делегацию из Японии, на тот момент — страны поразительно динамического развития, средоточия самых современных производств, страны, которая буквально дышала в спину СССР, оспаривая у него второе место в мире по силе экономики. Приехал тогда к нам председатель верхней палаты парламента господин Сакато.
Он тогда сказал Ю. Баталину: "Мы ввели систему поощрений за рацпредложения. Взяли её, кстати, из вашего движения рационализаторов и изобретателей, полностью его скопировав. Начали развивать — стали появляться свои, японские особенности и формы. Найдено было много нового, учитывающего специфику управления в Японии и национальные черты характера…" (цитирую по воспоминаниям самого Юрия Петровича).
Двумя годами раньше в серии репортажей Владимира Цветова с предприятий "Мацусита Дэнки", показанных по телевидению СССР, мы могли видеть рабочие кружки качества, члены которых носили значки "Вверх 10". То есть они добивались роста производительности труда на 10% ежегодно.
Но если открыть журнал "Техника-молодёжи" за январь 1936 года, то можно увидеть истоки этого не просто движения, а удивительной социальной инженерии. Тот номер журнала целиком посвящён движению стахановцев и написан отнюдь не суконным языком. Теперь мы понимаем, что стахановское движение годно даже для несоциалистических экономик.
И не нужно страдать комплексом национальной неполноценности. Тот же Сакато в беседах с Баталиным откровенничал: "Послевоенное изучение трудов представителей разных экономических школ показало, что наиболее цельная концепция экономического развития принадлежит всё-таки К. Марксу. Мысли основоположника марксизма о человеке как об основной производительной силе и о становлении науки в качестве самостоятельной производительной силы легли в основу японских концепций экономического развития". (Юрий Баталин. "ЮП", тематический номер журнала "Россиянин" — №5–6, 1996 г., стр. 206).
Сакато тогда говорил, что Япония, поднимаясь после поражения, стремилась побудить народ постоянно поднимать свой культурный, образовательный и научный уровень. Ибо это ведёт к ускорению научно-технического прогресса, повышает благосостояние граждан и увеличивает "бюджет свободного времени" для работы людей над собой. Как этого добиться? Немного поднявшись из руин после Корейской войны 1950–1953 годов, Япония сделала ставку на использование передовых научно-технических достижений. Но уровень фундаментальных и прикладных научных исследований сильно отставал от такового в США и Западной Европе. И тогда накопления были пущены на покупку патентов и лицензий, которые быстро пускали в дело и тем самым увеличивали японские капиталы. Дополняя всё это своим вариантом стахановско-рационализаторского движения, заимствованного творчески у Советского Союза.
Ресурсы увеличивались, и японцы стали вкладывать больше в развитие фундаментальных исследований. Но поскольку они понимали, что развитие науки по всему фронту способны вести лишь США и СССР, то сосредоточились на тех направлениях, которые позволяли воспользоваться чертами их национального характера: японские усидчивость, прилежание, внимательность, дисциплинированность и стремление повысить свой профессиональный уровень, — превратив в мощное оружие для успешной конкуренции. Потому выбрали развитие электроники и производство недорогих автомобилей высокого качества. На сие наслоили систему пожизненного найма рабочих с оплатой труда по стажу и конкретному вкладу (снова привет стахановскому движению Сталина) в производство. Сакато объяснял в 1985‑м:
"Мы пришли к выводу, что оценка труда должна быть непрямолинейной. Что такое прямолинейно? Сделал десять штук чего-то, получи за десять, сделал 15 — получи за пятнадцать. А у нас иначе. Если человек знает, что при пожизненном найме его будущее обеспечено, то он спокойно работает и старается максимально выложиться. Изменение отношения к труду, возможность проявлять инициативу и творческий характер труда дают огромный эффект. Это тоже оплата по труду, но другого характера…"
Происхождение гнилья
И тут японец напоминал, как они заимствовали идеи стахановского и рационализаторского движения СССР времён Сталина. Вопреки мнению зашоренных левацких догматиков, японцы успешно применили гениальную находку советской социальной инженерии в своей отнюдь не социалистической, но капиталистической экономике (а вернее в экономике смешанной, где частные сектор и инициатива отлично совместились с вполне социалистическим планированием). И хотя японцы сами не смогли до конца выдержать оную логику (смотрим на кризис 1991 года и долгий японский застой после), хотя у них всё привело к страшному демографическому кризису и духовному опустошению населения, сегодня их путь во многом успешно повторяет Китай.
У нас же со смертью Сталина в 1953-м началось угасание стахановского движения. Выхолащивание его вплоть до того, что от самого его имени отказались. Не являюсь сторонником полного копирования Сталинской модели (ибо она оказалась внутренне неустойчивой и сама породила своих могильщиков — номенклатуру), но вижу, какие гениальные находки той модели можно творчески использовать сегодня, в условиях, когда мы явно попадаем в положение послевоенной Японии — после трёх десятков лет дерибана, деиндустриализации, проматывания сырьевых доходов. Надо будет вытаскивать страну из глубочайшего кризиса, и здесь новое стахановское движение нам сам Бог велел начать.
Ещё недавно в РФ царили совершенно иные настроения. Дескать, мы безнадёжно отстали, ничего не можем производить, кроме сырья, всегда проигрываем китайцам, европейцам и американцам, мы навсегда отстали и даже пробовать рвануть вперёд не надо. Всё в мире производится, все места на рынке заняты. А у нас что ни делай — "Жигули" выходят. Да у нас наука ещё в СССР скончалась. И вообще — у русских руки-крюки, и растут они не оттуда…
"А я хотел бы поработать в Америке простым рабочим, — сказал Зайцев. — Мы любим всех учить, а в нас самих ещё много отсталости, только слава что инженеры… Мне орден не за хорошую работу дадут. За порыв, за выдумку. Этим у нас все богаты. Такое иногда выдумаем, что весь мир ахнет. А вот изо дня в день, минута в минуту, одно и то же, сегодня, как вчера, это мы ещё слабы, не привыкли…"
Вы думаете, те строчки, что выше, написаны сегодня? Нет, это отрывок из детектива "Голубой ангел" Льва Овалова, увидевшего свет на страницах журнала "Огонёк" в начале 1941 года. Ещё до Великой Отечественной войны. Уже тогда начиналась гнильца. Так что рассуждения о том, что в массовом производстве русские неконкурентоспособны, отнюдь не новы. То, что "конвейер" надо отдать китайцам с корейцами, а самим стать главными мировыми придумщиками, — это не более чем современная вариация, нашедшая пик в высказывании одного из высокопоставленных членов РСПП в начале 2000-х: "Да зачем нам новая индустриализация? Наше место в мировом разделении труда — других ресурсами снабжать".
Исток: ноябрь 1935 года
Но вернёмся к истоку и внимательно вчитаемся в речь Иосифа Сталина на первом Всесоюзном совещании стахановцев 17 ноября 1935 года.
"В чём состоит значение стахановского движения?
Прежде всего в том, что оно выражает новый подъём социалистического соревнования, новый, высший этап социалистического соревнования. Почему новый, почему высший? Потому, что оно, стахановское движение, выгодно отличается как выражение социалистического соревнования от старого этапа социалистического соревнования. В прошлом, года три тому назад, в период первого этапа социалистического соревнования, социалистическое соревнование не обязательно было связано с новой техникой. Да тогда у нас, собственно, и не было почти новой техники. Нынешний же этап социалистического соревнования — стахановское движение — наоборот, обязательно связан с новой техникой…"
Вспоминаете слова Сакато?
"Стахановское движение — это такое движение рабочих и работниц, которое ставит своей целью преодоление нынешних технических норм, преодоление существующих проектных мощностей, преодоление существующих производственных планов и балансов. Преодоление — потому что они, эти самые нормы, стали уже старыми для наших дней, для наших новых людей. Это движение ломает старые взгляды на технику, ломает старые технические нормы, старые проектные мощности, старые производственные планы и требует создания новых, более высоких технических норм, проектных мощностей, производственных планов. Оно призвано произвести в нашей промышленности революцию. Именно поэтому оно, стахановское движение, является в основе своей глубоко революционным…"
Сталин чётко расставляет акценты. Никакого "социализма" в виде уравнительной нищеты! Нет, мы должны превзойти капитализм в производительности труда и на сей основе выстроить общество материального изобилия.
"Но для того, чтобы социализм мог добиться этой своей цели и сделать наше советское общество наиболее зажиточным, необходимо иметь в стране такую производительность труда, которая перекрывает производительность труда передовых капиталистических стран. Без этого нечего и думать об изобилии продуктов и всякого рода предметов потребления. Значение стахановского движения состоит в том, что оно является таким движением, которое ломает старые технические нормы как недостаточные, перекрывает в целом ряде случаев производительность труда передовых капиталистических стран и открывает, таким образом, практическую возможность дальнейшего укрепления социализма в нашей стране, возможность превращения нашей страны в наиболее зажиточную страну…"
Для этого нужно создать нового рабочего: титана-творца, который по интеллекту и общему уровню затыкает за пояс работников в капиталистических странах, всё более приближаясь по развитию к инженеру.
"Принцип социализма состоит в том, что в социалистическом обществе каждый работает по своим способностям и получает предметы потребления не по своим потребностям, а по той работе, которую он произвёл для общества. Это значит, что культурно-технический уровень рабочего класса всё ещё невысок, противоположность между трудом умственным и трудом физическим продолжает существовать, производительность труда ещё не так высока, чтобы обеспечить изобилие предметов потребления, ввиду чего общество вынуждено распределять предметы потребления не соответственно потребностям членов общества, а соответственно работе, произведённой ими для общества.
Коммунизм представляет более высокую ступень развития. Принцип коммунизма состоит в том, что в обществе каждый работает по своим способностям и получает предметы потребления не по той работе, которую он произвёл, а по тем потребностям культурно развитого человека, которые у него имеются. Это значит, что культурно-технический уровень рабочего класса стал достаточно высок для того, чтобы подорвать основы противоположности между трудом умственным и трудом физическим. Противоположность между трудом умственным и трудом физическим уже исчезла, а производительность труда поднялась на такую высокую ступень, что может обеспечить полное изобилие предметов потребления, ввиду чего общество имеет возможность распределить эти предметы соответственно потребностям его членов.
Некоторые думают, что уничтожения противоположности между трудом умственным и трудом физическим можно добиться путём некоторого культурно-технического поравнения работников умственного и физического труда на базе снижения культурно-технического уровня инженеров и техников, работников умственного труда, до уровня среднеквалифицированных рабочих. Это совершенно неверно. Так могут думать о коммунизме только мелкобуржуазные болтуны. На самом деле уничтожения противоположности между трудом умственным и трудом физическим можно добиться лишь на базе подъёма культурно-технического уровня рабочего класса до уровня работников инженерно-технического труда. Было бы смешно думать, что такой подъём неосуществим. Это вполне возможно в условиях советского строя, где производительные силы страны освобождены от оков капитализма, где труд освобождён от гнёта эксплуатации, где у власти стоит рабочий класс и где молодое поколение рабочего класса имеет все возможности обеспечить себе достаточное техническое образование. Нет никаких оснований сомневаться в том, что только такой культурно-технический подъём рабочего класса может подорвать основы противоположности между трудом умственным и трудом физическим, что только он может обеспечить ту высокую производительность труда и то изобилие предметов потребления, которые необходимы для того, чтобы начать переход от социализма к коммунизму…"
Увы, в СССР после Сталина как раз и начинается "поравнение" инженеров и даже учёных со средним рабочим по заработку. Но он-то проектировал совершенно иное! ИВС пытается придать стахановскому движению антибюрократический и народный характер.
"Бросается в глаза прежде всего тот факт, что оно, это движение, началось как-то самопроизвольно, почти стихийно, снизу, без какого бы то ни было давления со стороны администрации наших предприятий. Более того, это движение зародилось и стало развёртываться в известной мере вопреки воле администрации наших предприятий, даже в борьбе с ней. Товарищ Молотов уже рассказывал вам о том, какие муки пришлось пережить товарищу Мусинскому, лесопильщику в Архангельске, когда он тайком от хозяйственной организации, тайком от контролёров вырабатывал новые, более высокие технические нормы. Судьба самого Стаханова была не лучшей, ибо ему приходилось обороняться при своём движении вперёд не только от некоторых членов администрации, но и от некоторых рабочих, высмеивавших и травивших его за "новшества". Что касается Бусыгина, то известно, что он за свои "новшества" чуть было не поплатился потерей работы на заводе, и лишь вмешательство начальника цеха, товарища Соколинского, помогло ему остаться на работе.
Как видите, если и имело место какое-либо воздействие со стороны администрации наших предприятий, то оно шло не навстречу стахановскому движению, а наперекор ему. Стало быть, стахановское движение зародилось и развернулось как движение, идущее снизу. И именно потому, что оно зародилось самопроизвольно, именно потому, что оно идёт снизу, оно является наиболее жизненным и непреодолимым движением современности…"
Здесь стоит пояснить, что рабочий Александр Бусыгин (1907–1985 гг.), будучи кузнецом на Горьковском автозаводе, смог, применяя рационализаторство, увеличить производство (ковку) коленчатых валов с 675 за смену (норматив) до 1146, да так, что его пробовали пригласить на заводы "Форда" в Детройт. О шахтёре Алексее Стаханове, кажется, напоминать не надо. Но вслушаемся в слова Сталина:
"Можно иметь первоклассную технику, первоклассные заводы и фабрики, но если нет людей, способных оседлать эту технику, она так и останется у вас голой. Чтобы новая техника могла дать свои результаты, надо иметь ещё людей, кадры рабочих и работниц, способные стать во главе техники и двинуть её вперёд. Зарождение и рост стахановского движения означают, что у нас уже народились такие кадры среди рабочих и работниц. Года два тому назад партия сказала, что, построив новые заводы и фабрики и дав нашим предприятиям новое оборудование, мы сделали лишь половину дела. Партия сказала тогда, что энтузиазм строительства новых заводов надо дополнить энтузиазмом их освоения, что только таким путём можно довести дело до конца. Очевидно, что за эти два года шло освоение этой новой техники и нарождение новых кадров. Теперь ясно, что такие кадры уже имеются у нас. Понятно, что без них, без этих новых людей, у нас не было бы никакого движения. Таким образом, новые люди из рабочих и работниц, освоившие новую технику, послужили той силой, которая оформила и двинула вперёд стахановское движение…"
И. Сталин делает движение стахановцев средством преодоления сопротивления старого административного аппарата, того, который создавал нормы выработки с учётом низкого образовательного и квалификационного уровня рабочих. Но не надо делать высокие достижения новыми нормативами: нужно к ним тянуться, устанавливая новые показатели посредине между старыми нормами и рекордами. Однако сопротивление старого аппарата (ежели он не хочет влиться в новое движение) нужно ломать силой.
"Придётся в первую очередь убеждать, терпеливо и по-товарищески убеждать эти консервативные элементы промышленности в прогрессивности стахановского движения и в необходимости перестроиться на стахановский лад. А если убеждения не помогут, придётся принять более решительные меры. Взять, например, Наркомат путей сообщения (НКПС — М.К.). В центральном аппарате этого наркомата недавно существовала группа профессоров, инженеров и других знатоков дела — среди них были и коммунисты, — которая уверяла всех в том, что 13–14 километров коммерческой скорости в час является пределом, дальше которого нельзя, невозможно двигаться, если не хотят вступить в противоречие с "наукой об эксплуатации". Это была довольно авторитетная группа, которая проповедовала свои взгляды устно и печатно, давала инструкции соответствующим органам НКПС и вообще являлась "властителем дум" среди эксплуатационников. Мы, не знатоки дела, на основании предложений целого ряда практиков железнодорожного дела в свою очередь уверяли этих авторитетных профессоров, что 13–14 километров не могут быть пределом, что при известной организации дела можно расширить этот предел. В ответ эта группа вместо того, чтобы прислушаться к голосу опыта и практики и пересмотреть своё отношение к делу, бросилась в борьбу с прогрессивными элементами железнодорожного дела и ещё больше усилила пропаганду своих консервативных взглядов. Понятно, что нам пришлось дать этим уважаемым людям слегка в зубы и вежливенько выпроводить их из центрального аппарата НКПС. И что же? Мы имеем теперь коммерческую скорость в 18–19 километров в час. Мне думается, товарищи, что в крайнем случае придётся прибегнуть к этому методу и в других областях нашего народного хозяйства, если, конечно, упорствующие консерваторы не перестанут мешать и бросать палки в колёса стахановскому движению.
…Задача состоит в том, чтобы помочь перестроиться и возглавить стахановское движение тем хозяйственникам, инженерам и техникам, которые не хотят мешать стахановскому движению, которые сочувствуют этому движению, но не сумели ещё перестроиться, не сумели ещё возглавить его. Я должен сказать, товарищи, что таких хозяйственников, инженеров и техников имеется у нас немало. И если мы поможем им, то их будет у нас несомненно ещё больше…"
Сталин делает заявку на то, что движение стахановцев станет источником "свежей крови" для советского высшего руководства (хотя и не говорит об этом прямо). Он создаёт социальный лифт для выдвижения наверх самых достойных и созидательных, этакое лекарство против бюрократизации и "окукливания" партийно-государственной номенклатуры:
"…Ленин учил, что настоящими руководителями-большевиками могут быть только такие руководители, которые умеют не только учить рабочих и крестьян, но и учиться у них. Кое-кому из большевиков эти слова Ленина не понравились. Но история показывает, что Ленин оказался прав и в этой области на все сто процентов. В самом деле, миллионы трудящихся, рабочих и крестьян трудятся, живут, борются. Кто может сомневаться в том, что эти люди живут не впустую, что, живя и борясь, эти люди накапливают громадный практический опыт? Разве можно сомневаться в том, что руководители, пренебрегающие этим опытом, не могут считаться настоящими руководителями? Стало быть, мы, руководители партии и правительства, должны не только учить рабочих, но и учиться у них. Что вы, члены настоящего совещания, кое-чему поучились здесь, на совещании, у руководителей нашего правительства, этого я не стану отрицать. Но нельзя отрицать и того, что и мы, руководители правительства, многому поучились у вас, у стахановцев, у членов настоящего совещания. Так вот, спасибо вам, товарищи, за учёбу, большое спасибо!
Наконец, два слова о том, как следовало бы ознаменовать настоящее совещание. Мы здесь, в президиуме, совещались и решили, что придётся как-либо отметить это совещание руководителей власти с руководителями стахановского движения. И вот мы пришли к такому решению, что человек 100–120 из вас придётся представить к высшей награде…"
Таким образом, замах был сделан сильно и очень правильно. Забегая вперёд, скажем, что в наши дни стахановское движение возрождает на базе Кировского завода его директор, Сергей Серебряков.
