Эволюция и развитие вытекают из диалектического противоречия между изменчивостью и стабильностью, в биологии - мужское и женское начала. Для устойчивости общественной сферы необходим динамический баланс двух принципов. В зависимости от воздействия внешних факторов и вызовов, в разные периоды времени соотношение между умеренным консерватизмом (общее выше частного) и умеренным либерализмом (частное выше общего) меняется. Перекос в одну сторону требует компенсации, временного отката в противоположную.
Проявление консерватизма (стабильность) или либерализма (изменчивость) в положении ультра, одинаково опасно и разрушительно для долгосрочных перспектив общества / этнической системы, превращая в нежизнеспособный реликт. Первый вариант ведёт к утрате адаптационных механизмов, неспособности к приспособлению, к утрате перспектив. Вторая крайность ведёт к отказу от всех ограничений, утрате защиты от вырождения, к культивации извращений, нарушению процессов воспроизводства и преемственности, утрате альтруизма и самопожертвования.
Ультраконсервативные общества хорошо знакомы, а вот ультралиберальные встречаются реже, но в настоящее время значимая часть Европы как раз и является такой, особенно исторические земли протестантов – большая часть Германии, Нидерланды, Скандинавия. В нацеленных на индивидуализм системах сильно проявляется аналог естественного отбора. Многочисленные социальные «мутации» и извращения не исчезают, а культивируются. В результате происходит нарушение процессов воспроизводства, преемственности, больное общество становится стерильным.
Единственный вариант для исцеления – мобилизация иммунитета, включение естественного отбора с новой силой. Необходимы жёсткие условия, чтобы выжить могли лишь способные объединиться, пожертвовать собой, быть примером для остальных и т.д. Если в обществе сохраняются подобные люди в значимом количестве, то тяжелые испытания, войны и катастрофы закаляют, дают шанс на возрождение. Однако, если процесс зашёл далеко и стал необратим, т.е. нет потенциального продуктивного, пассионарного ядра, то дальше лишь гибель.
После окончания Второй мировой войны англосаксы занялись психоисторическим / ментальным форматированием немцев. За пару поколений успешно вытравили тевтонский / прусский дух, прививая комплекс вины и жестоко пресекая любые попытки сопротивления и недовольства. Результат их устроил, уровень управляемости обществом существенно возрос. В конце 80-х гг. началась психоисторическая ломка Бенилюкса, буквально за пару лет центры крупных городов оказались наводнены мигрантами, а местному населению активно начали внедрять принципы мультикультурализма, разрешения всего и вся.
Голландия (в прошлом морская держава, т.е. ослабленное этническое и религиозное самосознание) стала полем для экспериментов по превращению запретов, табу и перверсий в норму, вместо лечения. Проституция, распространение психоактивных веществ, эвтаназия, хирургические и гормональные изменения пола и т.д. сотворили здесь новый извод Содома и Гоморры, портовый бордель, через который происходило заражение остальной Европы. Чем ближе культурно и географически земли к Голландии, тем сильнее смертельная болезнь и меньше шансов на выздоровление.
Условно говоря, Голландия – четвертая, смертельная стадия, Бельгия, часть Франции, Западная Германия и Скандинавия – третья, Южная Европа – вторая, восток – первая. Если не лечить, то погибнет весь континент, болезнь будет прогрессировать. Спасти сильно пораженные участки не получится, остаётся лишь резать, чтобы иметь шанс сохранить хотя бы юг и восток. Для возрождения необходимы энергичные, пассионарные, национальные лидеры, за которыми пойдут люди, под которых получится собрать ресурсы, ничего этого в большей части Европы нет.
И, да, несколько лет назад началась массовая раздача паспортов мигрантам, отрадно, что мы очнулись и начали реформы, лишь малая часть «соотечественников» (менее 10% от заехавших) успела получить паспорта…
