Цветы в саду.
На территории нашего двора вдоль всех дорожек были разбиты неширокие длинные клумбы для цветов. Сначала это были просто длинные узкие грядки. Мы таскали крупные осколки кирпичей и выкладывали бордюры, острым углом кирпича вверх. Получалось очень красиво. Так образовались клумбы. На клумбах росли разные цветы: гладиолусы, георгины, георгины-малютки, астры, гайлардии, цинии, садовые ромашки, петуньи, анютины глазки, душистый горошек, настурции, маттиола, табак. Кусты гортензии и дельфиниума высаживали отдельно из-за их большого объема.
Семена цветов мама привозила отовсюду, где она бывала. Потом мы собирали семена уже со своих цветов. Но луковицы гладиолусов она несколько раз выписала из Всесоюзного Центра семян в Москве. Нам приходила посылка, и мама в восторге вынимала, завернутые в папиросную бумагу крупные, аккуратные луковицы. На каждой из них приклеена табличка с обозначением сорта. Мы высаживали их в землю по всем правилам агротехники. Сначала выкладывали на подоконник и луковицы выпускали росток – тогда в землю. Мама выписывала журнал «Цветоводство» и следовала его рекомендациям. Мы тоже с удовольствием рассматривали фотографии цветов. Особенно нас поражало то, что простые ромашки и другие цветы имели латинские названия и эти названия указывались в скобках под каждой картинкой. В статьях описывалась агротехника выращивания, и это придавало нашей работе научную значимость, как нам казалось.
Мы следили за составом почвы. Вносили самые различные удобрения. Главное удобрение – в бочке, бочка наполнена куриным пометом и залита водой. Она закрыта тяжелой железной крышкой, чтобы дождь не выхлестывал удобрение. Этот раствор надо, специальным ковшом налить в ведро. Принести к грядке. Теперь в лейку налить одну пол-литровую баночку настоя и разбавить водой. Если полить, не разбавляя, растения «сгорят». Поливать надо, как можно ближе к земле, чтобы раствор не попадал на листья. Потом междурядья посыпаем песочком. А раза два за лето, тоже в междурядье, посыпаем перегноем. При таком внимании все растения были сильными, яркими. И у нас собралась прекрасная коллекция гладиолусов, которую мы бережно сохраняли из года в год.
За лето крупные луковицы обрастали множеством мелких деток. Осенью мы отделяли их от основной луковицы, высушивали на газете и собирали в коробку из-под обуви. Там они хранились до весны. Весной же эту мелочь высаживали в ящики для проращивания. Когда ящик покрывался острыми сабельками зелени, их высаживали в открытый грунт при довольно низкой, хоть и плюсовой температуре. В первый год они не цвели. Этот молодняк вытягивался за лето и накапливал силы луковиц. И только на следующий год детки становились посадочным материалом для цветения.
Цветение гладиолусов.
Крупные луковицы гладиолусов цвели в первое же лето высадки. Вот это было главное удовольствие! Сначала, из веера крепких, саблевидных листьев, появлялась стрелка зеленого цвета, она вытягивалась и начинала разделяться на отдельные соцветия. Вскоре, в нижнем цветке уже начинал угадываться цвет. Каждое утро бесконечного детского лета, мы с нетерпением наблюдали, как из зелени гнезда выдвигался розовый, или оранжевый, или красный первый нижний цветок. Наступало незабываемое утро. Мама тихонько подходит к постели и шепчет: «Девчонки! «Рим» расцвел!!!» Сна, как ни бывало. Я бегу в сад. Я не вижу мамы и сестер. Где? Где цветок?
Вот он! На крепком, густой зелени стебле, трепещет, вздрагивая, огромный, розовый колокольчик… не цветок – чудо. Он внизу. Над ним еще бесконечное множество будущих цветков. Но этот первый – незабываем. Он розовый и, к краям лепестков, прозрачно-сахарный. А средина (зев) яркого алого цвета. Цветок выдвинул далеко вперед пучок тычинок, на каждой иголочке которых, трепещет крошечная коричневая палочка с пыльцой. Тычинки чистого белого цвета, палочки с пыльцой темные и на алом фоне зева, отчетливо видны. Понюхай! Весь нос мгновенно покрывается цветочной пудрой. Мы смотрим и не можем налюбоваться. Мы нюхаем и пачкаем носы. «Рим» расцвел. Все счастливы!
В пору цветения всех гладиолусов, старшая сестра Неля, срезает несколько великолепных цветущих стрелок и едет прогуляться в город. Она сама, как цветок. Тщательно одетая, ухоженная, она – сама женственность. Сама цветущая молодость! Она гуляет с цветами, привлекает к себе всеобщее внимание, что и требуется.
Папины цветы
Маттиолу и табак заказывал посадить папа. Каждую весну он говорил: «Зинушка, ты посади побольше табачков и ночных фиалок. Я очень люблю их запах». Всегда вдоль дорожек, поближе к скамейкам высаживали маттиолу. Она цвела долго до глубокой осени. Цветы незаметные, невзрачные. Днем – это были какие-то комочки на стебельке невразумительного цвета, а вечером распускались маленькие, ясно выраженные бледно сиреневые звездочки. Найти на клумбе их было можно только по восхитительному, тонкому аромату. Казалось, что аромат пульсировал — то он есть, то нет его. Дышишь и не можешь надышаться!
Табачки тоже «спали» днем, сворачивая лепестки во внутрь трубочки. Вечером очертания цветка были ясные, упругие. Граммофонная труба, а не цветок. Запах нежный, сильный, но несколько проще маттиолы.
Мы все любили настурции. Мама шутила – это цветы - предатели. Предают нас Турции. Цветы стелятся по краю клумбы, выползают на дорожку. Не замечая этого, их беспощадно топчут, но на утро опять вырос за ночь длинный стебель и вылез на дорожку. Листья круглые, глянцевые с фестонами по краю. Они качаются на упругих, хрупких ножках, а между ними множество причудливых оранжевых колокольчиков с веселым загнутым хвостиком. Цветов множество. Они расцветают, отцветают, расцветают, отцветают…. Одни в бутонах, другие уже созрели семенами. Живут все лето, веселятся, веселят и уходят под снег. Также и анютины глазки. Цветут, радуют и уходят под снег. Ноябрь и оттепель. Но что это? В проталинах на солнышке согрелся кустик анютиных глазок, и цветочки ожили! Собери их скорее и поставь дома в вазочку. Уже вечером приморозит, и на улице они застынут, остекленев.
Цветы и оружие
Папа и Володя охотники. У них ружья и своя, связанная с этими ружьями, жизнь. Мне завидно. Я хочу проникнуть в эту жизнь и пристаю к брату: «Дай пострелять!». Брат смеётся. Но, однажды летом, на мои очередные просьбы, он выносит из дома ружьё. Высыпав из патрона дробь, он заряжает каким-то, особенным образом ружье и дает мне в руки. Я помню этот восторг души. Я держу ружьё, а Володя, поддерживая его под моими руками, осторожно и внимательно показывает, как держать, куда смотреть и на что нажимать. Все мое внимание, душа, вся жизнь ушла в это восхитительное действие. «Вот видишь георгин в конце клумбы?» — говорит брат. Да я вижу большой, с крупными густыми лепестками алый цветок. Брат показывает, как навести мушку, как удержать ствол во время спуска курка, как задержать вдох. Запоминаю все и сразу. Володя отходит….
Я выстреливаю. Цветок вдребезги! Только брызнули лепестки в разные стороны! Жаль ли мне цветка? Нет. Я не помню о нем. Был выстрел, и это заслоняет все. Володя поражен и восхищен. Он уходит в свою комнату, вынимает из шкафа одноствольное ружье, приносит на крыльцо и дарит его мне. Он давно не стреляет из него. У них с папой отличные двуствольные охотничьи ружья. Это ружье я не забрала из дома, когда уехала. Оно долго было там, но потом следы его затерялись. Я люблю цветы. Я люблю оружие. Я люблю память о моем дорогом брате.
А стреляла я потом очень много из различного оружия и с хорошими результатами. Участвовала в спортивных соревнованиях. Стреляла во всех тирах, которые мне встречались. Во Владивостоке я ходила в тир с мужем, а он служил в то время в уголовном розыске, и мы стреляли на равных. В 1987 году со студенческим отрядом была в Кабардино-Балкарии, и стреляла в тире, удивляя молодых джигитов.
из цвету
