Борис Земцов. «Сочельник строгого режима. Тюремно-лагерные были». М.: Книжный мир, 2023. - 228 с.
Наверное, нельзя точно сказать, кто ввёл «моду» на записки из застенков, кто родоначальник жанра. Но определённо, рассказы Варлаама Шаламова, например, сыграли не последнюю роль в том, что появился интерес к теме. Для большинства людей застенки - совершенно чуждая, неизвестная среда, к которой и интереса-то нет. Не дай бог ознакомиться лично, что называется. Однако… Есть ли в других языках пословица «От тюрьмы да от сумы не зарекайся»? Немало сидельцев, особенно в так называемых «красных зонах», где отбывают наказание высокопоставленные в прошлом персоны, воистину, и представить себе не могли. А поди ж ты…
Дальновидность и мудрость этого народного совета, как никто, ощутил на себе писатель, журналист Борис Земцов. Воевавший добровольцем за русский славянский мир в Югославии, он, вернувшись домой, был осуждён по ложному доносу. Неволя - тяжкое бремя. Но «сидеть за решёткой в темнице сырой», будучи невиновным, это ужасная мука.
Фёдор Достоевский оставил мировой литературе «Записки из Мёртвого дома». Борис Земцов оставляет письмена из дома мрачного. В рассказах книги «Сочельник строгого режима» он описывает быт и нравы, царящие в местах заключения. В предисловии подполковник Владимир Квачков, в своё время побывавший в таком мрачном доме по обвинению в организации покушения на нынешнего «британского исследователя из Глазго» Моше Израилевича, в девичестве Анатолия Чубайса, пишет: «…рассказы учат, как за этой самой колючей проволокой не просто выжить, но и остаться человеком, сохранить порядочность и достоинство. Одним словом - остаться русским человеком- и на воле. И в неволе».
Но рассказы Бориса Земцова - это не памятка «для тех, кто оступился и готовится к этапу». Это не книга-инструкция. Автор - не коуч, который смело говорит: я научу вас, как сидеть. Борис Земцов – открыватель. Он открывает нам мир, большинству не известный. Как клуб кинопутешествий ведёт нас по долинам и по взгорьям, после чего там хочется побывать, так Борис Земцов ведёт нас по камерам, баракам, тюремным дворикам и карцерам, и после этого путешествия побывать там не хочется совсем. Этакое чтение с эффектом профилактики: не преступайте закон, иначе можете и переступить вот этот зловещий порог- тюремный. Хотя можно, как и автор, оказаться «без вины виноватым». Но - всюду жизнь!
Однако застенки - это вам не романтика, которую привнесли распеватели блатных куплетов, а закрепили татуировщики, введя ущербную моду на уродование молодых тел наколками. А в 90-е годы вообще киноэкраны заполонили урки, паханы, наркодилеры, непотребные девки, поэтично названные «интердевочками».
Романтизируют то, чего не знают. Чуть ли не зовут в этот тюремный «рай»- ай, как здорово! Это круто! Плохую службу служат эти агитаторы и пропагандисты, воспевая Владимирские централы. Подобно умилительным мультфильмам о добрых мишках, поверив в ласковость и доброту которых, дети в зоопарке лезут к клетке, чтобы погладить Потапыча. И вот ребёнок суёт сквозь прутья клетки свою ручку... И остаётся без руки- откушена. Это - хищник. Так и тюрьма- это не романтическое место крутых парней, кодекса воровской чести. Там - тоже хищники. В том числе и смотрители! И откусят не руку- часть жизни.
Авторов, которые не только знали бы эту специфичную «матчасть», но и могли описать - немного. Потому их печальный опыт - ценен. И вот неволя- глазами человека ныне вольного. Но неволя не отпускает. Парадокс: у цельной натуры каждый день жизни- его, даже тот, которого лучше бы не было. Не отрекается, даже не любя. Этот опыт- его. Кто-то, пережив такой опыт- сломался. Борис Земцов- нет. Глупое выражение: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее». Пойдите, скажите это парализованному человеку. Хорошо, коли такое испытание, как тюрьма, просто не сломило, не озлобило. Это акт мужества, стояние самого человека. И гражданский поступок- написать о своих испытаниях, чтобы кому-то отдать должное, многих - предупредить.
Названия рассказов вызывают любопытство: о чём это? «Субботничек», «Астрал арестанта Костина», «Ангел на пальме», «Герасим с пятого барака»… А «Месть капитана Василисы» может вообще озадачить: в мужской зоне на должности- женщина? Но… «Наотмашь жёсткая лагерная традиция: если кто-то из мусоров отмечается в своей деятельности недобротой и непорядочностью, зеки его должность переиначивают на женский лад. В итоге хозяин становится «хозяйкой», отрядник- «отрядницей»…Ни разу не слышал, чтобы зеки говорили о нём как о начальнике отряда Васильеве, называли исключительно «отрядницей Василисой»…
И далее- очень убедительно, чем заслужил «этот Василиса» двойное неуважение. Однако. «А освободился я всё равно по УДО. Капитан ФСИН Николай Васильев этому помешать не смог. К этому времени его в другую зону перевели. С повышением. Похоже, ценным для ведомства кадром оказался».
Язык рассказов - очень лаконичный. Без цветистых словесных виньеток. Этакий минимализм в архитектуре-построении текста Автору важен сюжет, событие и человек в «предлагаемых обстоятельствах». Конечно, о застенках языком Смольного института благородных девиц написать нелегко. Хотя у Толстого получилось. Но в данных рассказах уж очень часто звучат жаргонизмы -«мусора».
У каждого товара- свой купец. У каждой книги- свой читатель. Аннотация этого читателя точно определяет: «не боящиеся трудностей и готовящие себя к борьбе за Великую Россию на фронтах необъявленной гибридной мировой войны».
