Котя Новый год встречал с кашлем. С сильным кашлем. Хотя и без температуры. Ингаляция и микстуры, может быть, и помогали, но не очень.
Однако под самый Новый год пошёл такой белый, такой пушистый, такой мягкий, что Котя выпросил у папы полчаса, оделся и уже через несколько минут сопел под окнами многоэтажки, скатывая большие белые шары.
Папа недавно вернулся из госпиталя, после обострения, его ещё серьёзно пошатывало, поэтому наблюдал за сыном из окна.
- Да, зима... – сказал он, глядя на то, как белые шары пестрят потемневшими осенними листьями. Снег до этого выпадал несколько раз, и каждый раз стаивал. «Вот и этот ненадолго, пусть хоть Котёнок порадуется».
В последний раз снеговиков на Новый год они делали ещё до СВО, всей семьёй. Сделали двух больших и двух маленьких: папа, мама и детки.
И с ними случилась тайна...
Слепили их в новогоднюю ночь, за несколько часов до курантов, зажгли бенгальские огни, папа поздравил себя коньячком из обшитой кожей фляжки с надписью «ДНР», и пошли домой, к праздничному столу.
Дети ещё несколько раз в течение ночи подбегали к окнам, любовались на снежную семейку, а потом все легли спать. Взрослые, разумеется, позже.
Утром родителей разбудили растерянные детские крики:
- Папа! Мама! Снеговики ушли...
«Сломали, уроды!» - привычно подумал о жизни папа, выдираясь из сладкого забытья.
Но когда взрослые подошли к окнам, им открылась удивительная картина:
Внизу, на площадке, где недавно ещё была семейка снеговиков – белел чистый вечерний снег, а снеговиков не было. Нигде не валялись обломки, не было даже вытоптано. Ровная белая площадка.
- Прямо чудо какое-то! – сказала мама.
- А куда они ушли? – спросила Саша, младшая Костина сестра.
- Вслед за Старым годом... – предположил папа.
- Это куда, в прошлое? Куда уходит Старый год?
- Эх, знать бы, Котя, знать бы - куда они уходят...
Взрослые задумались, а дети строили свои предположения.
- В сказочный лес! – подытожила Саша. – Это же ясно!
Но брат не поверил, он уже и в бытии Дед Мороза начинал сомневаться.
В семье ещё долго потом жила эта тайна: куда же ушли снеговики?
...И сегодня Котя с усердием лепил нового, большого. Мальчик, за время пока папа был на войне, подрос и окреп. Он уже самостоятельно скатал большой нижний шар, в основание, водрузил на него тяжёлый средний, и увенчал фигуру круглой головой.
Папа набрал маму:
- Ну, что, Котя уже заканчивает – поторопитесь! Про морковки не забудь.
Когда мама с Сашей уходили в магазин, условились, что они принесут Косте две морковки: одну снеговику, одну погрызть.
И вот наконец папа увидел в окне всех троих. Младшая приплясывала вокруг снеговика, Костя её одёргивал. Потом стал откусывать морковку и что-то делать, с восьмого этажа было не разглядеть.
- Только сфотатйте на телефон, не забудьте! – сказал папа. Он не верил в то, что снеговик простоит до утра.
Вскоре они вернулись, довольные, раскрасневшиеся, пахнущие снегом и праздником.
Показали фотки. Снеговик получился чудо как хорош! На голове новогодний колпак, оранжевая морковка нос, из зелёных пуговиц глаза, а главное теперь папа понял, что Котя делал, надкусывая свою морковку.
Весь белый кафтан снежного человечка был ровно прострочен спереди – сверху вниз – оранжевыми круглыми пуговицами из морковки.
«Даже жалко...» - почему-то подумал папа, и погладил сына по голове.
Ночью дети опять бегали к окну, снеговик стоял. Засветло, когда папа смотрел в окно, подходила пара подростков, хотели покуражиться над снежной фигуркой, уже вытащили морковку – но, увидев, что за ними смотрят, вернули на место, ушли.
Наутро Костя подошёл к папе и сказал:
- Сломали...
- Может ушёл?
- Нет, пап, с ноги дали – голова в одном месте, туловище в другом...
- Сын, я тебе тысячу раз говорил: Уродов не сеют, ни пашут, сами родятся! Тебе среди них жить...
- Может враги? Украинцы? Ты же сам рассказывал, что они всё взрывают – дома, детские сады в Горловке, больницы в Донецке, городскую ёлку взорвали в Белгороде...
- Вряд ли. Это наши, местные. Свои, прости Господи.
- Наверное им Дед Мороз подарков не принёс, - встряла в разговор младшая, - вот они и обиделись!
- Боюсь, напротив, доча. У них слишком много всего: и подарков под ёлкой, и жратвы на праздничном столе, и конфет в коробках, и шмоток в шкафах. Зажрались! Вот и освинели.
И папашки у них, наверняка, отсиделись за липовыми справками от войны и мобилизации, пьют-жрут в три горла, бабло пилят, пока наши парни там рвутся на куски, их защищая!
Помнишь нашу тётю Валю из Отрады, из деревни? Она так и сказала: полстраны плачет, полстраны скачет!
...К вечеру у Коти поднялась температура под сорок.
- Доигрались в снеговиков! - думал в сердцах папа, протирая сыну лоб и шею пахучей виноградной водкой, помогая парацетамолу сбить жар. – Придётся вызывать «скорую».
Но мама думала по-другому.
И читала детям «Житие Сергия Радонежского», которое Костя, выныривая из забытья, внимательно слушал, тревожно блестя глазами в темноте.
К утру температура спала, как не бывало.
Родители заснули.
Разбудил их сын. Он стоял перед их кроватью побледневший, тоже спавший с лица, осунувшийся за одну ночь.
- Вот, я всё собрал.
- Что собрал? – мама просыпалась обычно долго и с трудом.
- Вещи, игрушки в Церковь. К Рождеству.
- Ну, пойдём, посмотрим! – сказал папа, вставая с кровати. И уже из детской донеслось его немного смущённое - А это не чересчур?
Когда туда зашла мама, она увидела, что на Костиной кровати возвышались ровными стопками, довольно аккуратно (насколько он мог) сложенные новые вещи: джинсы, яркие футболки, свитера. Дальше стояло несколько больших пластиковых ящиков для игрушек, куда он отобрал тоже самые новые и дорогие машинки, почти все свои лего, коллекцию деревянных ножей и фонарики.
- Пап, мам! Они давили меня всю эту ночь! Я решил, что мне этого слишком, лучше отправлю деткам в Донецк.
Родители переглянулись.
- Ну что ж, сын, в конце концов, это поступок... – сказал отец и зачем-то посмотрел в окно: от снеговика остался один колпак и морковка, наверное, валялись там и пуговицы, но с такой высоты было их не разглядеть. Всё растаяло.
- Я тоже, я тоже сейчас соберу! – закричала проснувшаяся Сашка.
- Повторюша – тётя Хрюша! – с презрением бросил ей Костя, и тоже подошёл к окну.
