Ни для кого не секрет, что аудитория Facebook значительно отличается от аудитории других социальных сетей, распространенных в России. В силу непривычного и, прямо скажем, неудобного интерфейса, большего спектра возможностей для взаимодействия с зарубежными пользователями и множества мелочей, неустанно напоминающих об иностранном происхождении сайта, Facebook стал широко использоваться сравнительно небольшим количеством российских юзеров. Да, у большинства завсегдатаев соцсетей есть аккаунт в Facebook, но о частом использовании в силу вышеизложенных причин речи не идет. Среди всех активных русскоязычных пользователей детища Марка Цукерберга особенно выделяется (возможно в силу своей исключительной громкоголосости) прослойка той самой прогрессивной общественности, страницы которых тут цветут и набирают тысячи подписчиков в лучах заботы администрации. По причине относительно малого количества русскоязычных пользователей Facebook, а также еще меньшего числа тех, кто использует наряду с ним vk.com, полные желчи истерики бесстрашных интернет-бойцов, по восемь раз на дню заводящих свой «Абрамс», чтоб ехать на штурм Кремля, остаются совершенно незамеченными широкой интернет-общественностью. Можно сказать, что большую часть времени они спокойно варятся в собственном информационном болоте, ни на что не влияя и не поднимая шума на других, более востребованных, площадках. Недавний случай стал неприятным исключением, разнеся горечь возмущения по другим интернет-платформам и даже в офлайн.
В век, когда сложнейшие экономические системы рушатся по прихоти кибертеррористов, а политики и СМИ страны, тратящей на оборону больше, чем кто бы то ни было, утверждают, что их выборы были взломаны российскими хакерами, едва ли кто-то будет спорить, что одно из важнейших, если не важнейшее направление обеспечения национальной безопасности – безопасность информационная. Дело даже не в защите данных государственной важности сложнейшими системами охраны информации, не в исключении любого, даже теоретического шанса на получение злоумышленниками доступа к важнейшим объектам гражданской и военной инфраструктуры. Вопросы информационной безопасности касаются самого что ни на есть базового уровня – нас, граждан России. «Закон о локализации персональных данных россиян на территории РФ», вступивший в силу 1 сентября 2015 года, вызвал немало споров и противоречий. В основном это касалось непродуманности законодателями мер воздействия на компании, хранящие персональные данные граждан РФ за границей и способов обеспечения исполнения закона. По сей день многие юристы утверждают, что закон содержит в себе слишком общие формулировки. Тем не менее, многие иностранные компании, не желая нарушать федеральный закон, пошли навстречу правительству. Среди их числа не оказалось руководства Facebook, которое, по словам главы Роскомнадзора Александра Жарова, никак не уведомляло ведомство о намерении соблюсти российские законы. В случае продолжения нынешнего курса, предположил Жаров, РКН возможно будет вынужден заблокировать доступ к крупнейшей соцсети мира.
Про шквал возмущения упомянутой выше публики писать нет смысла – все тривиально, скучно и однообразно. Выделяется разве что масштаб – протест вышел за пределы постов и комментариев Facebook, вылившись в посты и комментарии ВК, комментарии крупных новостных сайтов и даже ряд колонок в некоторых СМИ. Реакция эта, ожидаемая и предсказуемая, содержала в себе явный и хорошо знакомый посыл – блокировка Facebook – цензура свободомыслящих и возможно подобное только в тоталитарной России, на Западе с его демократическими ценностями и верховенством свободы слова, такого ни за что не случилось бы. В связи с этим весьма иронично, что приблизительно названная Жаровым дата теоретически возможной проверки Facebook на предмет нарушений российского законодательства – начало 2018 года – совпадает со временем вступления в силу GDPR – главного регламента о защите персональных данных в Евросоюзе, по сравнению с которым российский закон аналогичной направленности, со всеми его туманными формулировками и непредусмотрительными требованиями – верх терпимости. Европейский регламент требует от компаний, ведущих дела в пределах Евросоюза, внесения огромных изменений в механизмы обеспечения защиты персональной информации, крайне размытое определение базовых понятий в рамках этого регламента позволяет подогнать под нарушение все, что угодно душе европейского бюрократа. Отсутствие у европейских властей механизмов защиты информации и средств на их разработку, а также огромные штрафы за малейшее несоблюдение закона и противоречие его принципам внешней торговли ЕС, делает GDPR огромной обузой для европейских компаний и почти неподъемной ношей для некоторых компаний из-за границ ЕС, работающих в странах Евросоюза. Принятие очередной бессмысленной регуляции, значительно усложняющей ведение дел для любой компании, которая попадет в немилость брюссельских бюрократов, особенно на Западе, где когда-то ценились принципы свободы слова и предпринимательства, не вписывается в нарратив российских онлайновых поборников свободы слова, поэтому вряд ли кто-то услышит от них о вступлении в силу GDPR.
Что же касается самого Facebook, ее администрация всегда была печально известна своей причудливой смесью удивительного равнодушия к проблемам одних и поразительного быстродействия в ответ на жалобы других. Все помнят многочисленные истории со взломами и блокировками аккаунтов общественно значимых персон, просьбы сторонников которых были администрацией проигнорированы. Самым заметным из подобных случаев стал взлом страницы Александра Проханова этой весной. Следует отметить, что техническая поддержка соцсети, не имеющей даже представительства в России и использующей для обработки обращений и модерирования текстов офисы в Дублине, Праге и Осло, крайне неохотно отвечает и на запросы рядовых пользователей русскоязычного сегмента, что тоже не добавляет ей популярности в наших краях. Facebook, как и любая другая крупная IT-компания, расположенная в США, чрезвычайно заинтересована в продвижении демократической повестки. При этом, крупнейшим источником дохода корпорации с капитализацией, превысившей 500 миллиардов долларов, является реклама. Не углубляясь в сложности рекламного таргетирования, можно сказать, что каждому пользователю выдается свой набор рекламных объявлений. При этом система основывает свои решения, исходя их таких параметров, как пол, возраст, интересы, политические взгляды и прочие нюансы, в совокупности формирующие образ идеальной цели для того или иного вида рекламы. Реклама в Facebook недавно оказалась в центре очередного политического скандала, когда демократы, которые спустя почти год после выборов все еще ищут виноватых, обвинили в победе Трампа рекламу политической направленности на Facebook, якобы она поляризовала американское общество. Тут же всплыла информация о тысячах российских троллей из Ольгино, покупающих рекламу на сотни тысяч долларов. В ответ на это руководство соцсети в лице ее главы и основателя, не нуждающегося в представлении, пересмотрело свою политику конфиденциальности. Отныне каждый, кто закупает рекламу политического характера, должен будет предоставлять свои данные. Издание Wired рассмотрело нововведения и задалось вопросами – что можно считать политической рекламой и не подходит ли под это определение любое объявление на тему политики? Совершенно ясно, что в данном случае, как и в случае с европейскими законодателями, нечеткие определения целевых понятий нужны, чтоб дать заинтересованной администрации пространство для маневра в рамках собственных законов.
