Симфония

Res publica и res familiaris

Целью создания или возникновения городов, полисов, Цицерон называет охрану и гарантию собственности, «чтобы каждый оставался владельцем того, что ему принадлежит».

Должен предостеречь от «модернизации» этих высказываний. Античное понятие «собственности» несопоставимо шире и глубже современного, в нем нет ничего социально-классового, а есть семейное: собственность, как то следует из множества текстов как юридических, так и неюридических, почти что тождественна самой семье.

Семья, FAMILIA — это и отец, PATER FAMILIAS, и его жена, и дети, и рабы, и все движимое и недвижимое имущество — все семейное достояние. Охрана и умножение семейного достояния — обязанность человека, а, напротив, расточительство, или же «свирепое обращение с рабами» осуждается и считается безумием. Такому человеку не разрешается управлять своим достоянием, ему назначаются попечители. Это зафиксировано еще в Законах ХΙΙ таблиц, древнейшем своде Римского права.

Поэтому гарантия прав собственности вполне соответствует тем целям полиса, которые Аристотель формулирует как «благую жизни», а Платон — как «правду, справедливость».

Я сказал «семейное достояние». Это — более или менее точный перевод устойчивого латинского словосочетания «RES FAMILIARIS». Оно аналогично словосочетанию «RES PUBLICA» и составляет с ним неразрывную смысловую пару.

В системе ценностей античного полиса RES PUBLICA — много выше, чем RES FAMILIARIS. Поэтому свое семейное достояние, res familiaris, гражданами с радостью ставится на службу rei publicae — общему, обществу.

Известно ведь, что политическая деятельность связывалась с расходованием своих собственных средств на общественные нужды, многие общественные постройки возводились на свои средства.

Из великого множества примеров приведу один — как кажется, характерный.

Перикл, известный в истории Афин не только своей военной и политической, но также и строительной деятельностью, был укорен Фукидидом, что тратит слишком много общественных денег на постройки. Народное собрание согласилось с этим. «В таком случае, — сказал Перикл, — пусть эти издержки будут не на ваш счет, а на мой, но на зданиях я напишу свое имя. Народ, восхищенные его величием духа, или не желая уступить ему славу таких построек, закричал, чтобы он все издержки относил на общественный счет и тратил не жалея» (сообщение Плутарха).

Итак, люди за честь почитали сделать что-либо на свои средства для общего блага. Но и с другой стороны, защита того, что понималось под «RES FAMILIARIS», защита семейного достояния граждан, мыслилось как общее дело, входило в понятие «RES PUBLICA».

В частности, задача защиты прав собственности граждан выражалась в контроле за правильностью торговли, в контроле за ценами.

Такой контроль, подкрепляемый наказаниями, имел место всегда и во всех античных полисах. Но, пожалуй, самый замечательный юридический документ такого рода — эдикт Диоклетиана о ценах на товары, или, буквально, «о ценах продажных вещей», изданный в 301 г.

Эдикт устанавливал максимальные цены на все и всяческие товары, а также максимальные ставки платы наемникам. Он ограничивал даже размер гонораров врачам, архитекторам, адвокатам, что никогда не мыслилось как плата за их труд, но именно как почётное вознаграждение (honor — честь).

За превышение установленного максимума цен полагалась смертная казнь. «И пусть никто, — говорилось в эдикте, — да не помыслит это постановление излишне жестоким, ибо оно предоставляет возможность легко избежать наказания соблюдением умеренности».

Вот, в частности, и таким образом сохраняет полис собственность своих граждан.

Итак, происхождение полиса, его назначение и цели ясны.

Граждане

Если полис, или civitas — это сообщество граждан, или, по словам Аристотеля, полис — это совокупность, или полнота (ПΛНΘОС), граждан, то кто же они, эти граждане?

Не обязательно жители города, рассуждает Аристотель. Метеки и рабы живут в городе, но не граждане. Юноши, не достигшие совершеннолетия и потому не внесенные в списки граждан, или старцы, перешагнувшие предельный возраст — тоже. Напротив, и граждане могут оказаться за пределами города.

А гражданами, по словам Аристотеля, можно и следует называть тех, кто участвует в суде и народном собрании.

Как видно, само понятие гражданина не отделимо от народного собрания, т.е. от демократии.

Хотя античная политика знает различные формы правления, народное собрание есть во всех случаях. В нем осуществляется прямое и непосредственное народоправство. Свойственная политике нового времени «система представительства» с ее так наз. «демократическими» выборами совершенно чужда античной политике, и в системе ее понятий это — не демократия.

В гражданстве есть градации: различались родившиеся в гражданстве, граждане по рождению, и сделанные гражданами за какие-то заслуги перед городом. Политические и семейно-имущественные права последних были несколько урезаны, но зато их дети были уже родившимися в гражданстве.

Теперь понятия «гражданских прав» почему-то ассоциируются с какими-то «свободами», т.е. свободой что-то делать или не делать по своему усмотрению. От этого и «права» противопоставляются «обязанностям».

Но ведь то, что право и правильно, не терпит отклонений, не терпит «свободы». (Не случайно греческое слово КАNΩN означает не только «прà­вило», но и «правѝло» — инструмент зодчего). И для классической политики полнота гражданских прав — это полнота гражданских обязанностей. Гражданин имеет право, т.е. гражданин обязан участвовать в политической жизни, в суде и в народном собрании, а народное собрание и войско, т.е. народное ополчение — одно и то же.

Метеки, жившие в Афинах иностранцы, не были гражданами, они не участвовали в суде и народном собрании, но и воевать они не ходили, а спокойно занимались своими ремеслами, торговали и богатели. Но в истории Афин бывали случаи, когда метекам предоставляли гражданство — именно для пополнения числа граждан, для пополнения войска.

Очень важным для классической политики является наделение граждан землей. Только гражданин имел право владеть землей, и право ею распоряжаться принадлежало всецело сообществу граждан, т.е. полису. И именно владение землей обеспечивало гражданам ту экономическую независимость, без которой невозможно гражданство.

Ведь быть гражданином — значит участвовать в общих делах и судить право, для чего гражданину совершенно необходима свобода и независимость от других людей. Почему не могут быть гражданами рабы? Только потому, что они не свободны, т.е. они не свою волю творят, а волю своего домовладыки, хозяина.

Не имея земли, человек не может от нее кормиться сам и вынужден будет наниматься. Но классическое правосознание сближает, почти отождествляет наемника и раба: по словам Цицерона, плата наемнику за его труд есть «вознаграждение за рабское состояние». И, главное, нанявшись, человек уже не свою волю творит, а своего нанимателя.

Вот почему владение землей и гражданство для классической политики неразделимы. Ромул наделил каждого римского гражданина двумя югерами земли (примерно полгектара). Это и обеспечивало «прожиточный минимум», экономическую самостоятельность и независимость граждан.

Кроме личных, семейных наделов существовал еще AGER PUBLICUS, общественное поле. Его участки сдавались в аренду гражданам, а арендная плата шла на пополнение общественной казны.

В Риме AGER PUBLICUS существовал лишь до первого консулата Гая Юлия Цезаря, который последний его участок, Кампанское поле, разделил без жребия между двадцатью тысячами граждан, имеющих по трое и больше детей (мужского пола и взрослых, разумеется — достигших гражданского возраста). В других городах AGER PUBLICUS существовал и позднее.

Землю можно было получить в наследство от друзей, и тем увеличить свое семейное достояние.

Землю можно было купить, но надо оговориться, что для классического правосознания некультурная земля, т.е. земля невозделанная и невозделываемая, не может быть объектом собственности.

Предположим такой казус: Гай возделывает землю, ранее принадлежавшую Марку и по каким-то причинам им оставленную. Марк заявляет свое право на эту землю, и если Гай возделывает ее менее двух лет, то иск Марка удовлетворяется; если же 2 года и более, то земля остается в собственности Гая по давности пользования (RERUM USUCAPIO — приобретение вещи посредством пользования). В связи с этим купить или продать можно было только лишь возделанную и возделываемую землю — пашню, виноградник или т.п.

В силу тех или иных обстоятельств землю можно было утратить. Но чтобы граждане не утратили при этом и свою независимость, не стали наемниками, т.е. по существу — рабами, предпринимались известные хлебные раздачи, FRUMENTATIONES. Их начало в Риме связывается с трибунатом Гая Гракха в 123 г. до н.э.

Первоначально эти раздачи, фрументации, делались на общественные средства, а затем стали обязанностью Цесарей. Ибо защита сограждан — дело общее (опять-таки RES PUBLICA!), а из своего собственного имущества послужить общей пользе — и обязанность, и дело чести.

Политическое устройство

Прежде чем говорить об известных классической политике формах политического устройства, сразу скажу, что мысль о том, что наилучшей формой является смешанная, соединяющая в себе основные простые, была ведущей в политической теории еще с Платона или даже раньше. А в политической практике основные, или «материнские», как их называет Платон, формы, строго говоря, и не встречались.

Основных или «материнских» форм политического устройства Платон называет две: монархию, как олицетворение неумеренной власти, и демократию, как олицетворение неумеренной свободы. К этим двум Аристотель и, пожалуй, все другие античные писатели, добавляет третью, олигархию.

Как составная часть этих слов заметны два слова: ΑРХΗ и КРΑТОС. ΑРХΗ — «начало», соответственно, монархия — начальство одного, а олигархия — начальство немногих. Сложнее со словом КРΑТОС. Оно на наш язык традиционно переводится как «держава», и на этом переводе пока и остановимся. Тогда демократия — народодержавие.

Слову КРΑТОС, держава, традиционно соответствует латинское IMPE­RIUM. Привычное нам слово IM­PERATOR можно точно перевести как «повелитель». IM­PERIUM — это то, что делает человека повелителем, т.е. свойственная ему власть или способность повелевать.

В политических контекстах ΑРХΗ и КРΑТОС или, что то же, IMPERI­UM, можно считать синонимами. Начальник повелевает в силу своего начальства, а повелитель является начальником. Поэтому, например, монархия и монократия — одно и то же.

Вот в зависимости от того, кому присвоена держава, т.е. власть или способность повелевать, и различают основные, «материнские» формы политического устройства.

Монархия

Это обычно правление или начальство царей. (Оставим пока это слово без комментариев).

По-латински здесь употребляется слово REX. Хотя для римской политической мысли это слово имеет определенно отрицательный оттенок из-за соотнесения его с печально знаменитым Тарквинием Гордым, изначально в нем ничего плохого нет. Оно — того же корня, что и «ректор», «регулировщик» и т.п., и может быть точно переведено как «правитель». Слово REX обычно ставилось в соответствие с греческим ТΥРАN­NОС, тиранн; именно так следует понимать высказывание Цицерона о Гае Юлии Цезаре, что он — rex populi romani, тиранн римского народа.

По-гречески носитель единоначалия, царь — ВАСIΛЕΥС.

Каковы его функции в полисе?

Римская политическая мысль определяет их как AUSPICIUM IMPERI­UMQUE.

Первое, AUSPICIUM — это «вещи божественные», RES DIVINAE. В компетенции василевса находятся культы, жречество, он от всего полиса, сообщества сограждан, приносит жертвы богам и т.д.

Второе, IMPE­RIUM — это слово мы уже обсуждали; поскольку это — власть повелевать людьми, постольку оно включает «вещи человеческие», RES HUMANAE. К последним относятся, во-первых, высшее начальство над войсками и, во-вторых, суд.

Эти три функции, сакральную военную и судебную, мы во всех случаях видим у василевса.

Монархия в полисе не отменяет существенно свойственной ему демократии. И в гомеровском эпосе (а все его герои — василевсы разных ахейских городов), и в различных античных описаниях политического устройства тех или иных городов, мы видим и василевса, и народное собрание.

Даже в Афинах после Солона, а это классический образец демократии, один из 12 выборных архонтов назывался василевсом и осуществлял верховное командование войском.

В Риме после изгнания седьмого после Ромула царя, Тарквиния Гордого, его обязанности были поделены. AUSPICIUM, т.е. то, что касается вещей сакральных, было передано верховному жрецу, называвшемуся PONTIFEX MA­XIMUS. IMPE­RIUM, т.е. то, что касается вещей человеческих, — двум высшим магистратам, так наз. консулам.

Свойственное римской политической традиции разделение вещей божественных и вещей человеческих сохранилось неизменно и в послеконстантиновское, христианское время. В Новелле I Юстиниана, где говорится о двух «великих паче инѣх» дарах Божиих, священничестве и цесарстве (по-гречески ВАСI­ΛЕIА), они разделяются: «ово убо Божественным служа, се же человеческими обладая и пекийся». Отсюда и вытекает естественно-гармоничное соотношение Церкви и Василевса в Новом Риме, соотношение, выражаемое словом СΥМ-ФОNIА, со-гласие, «согласие нѣкое благо». При одном, правда, условии: что и те и другие «непорочны будут во всем» и потому «к Богу имут дерзновение».

Вернемся к римским высшим магистратам, консулам.

Я пока ведь ничего не говорил о магистратах, гражданах, исполняющих политические должности.

В классической политике магистратуры очень важны и почетны, но по отношению к народному собранию и другим фундаментальным полисным институтам — второстепенны. Задача магистратов — суд и поддержание законного порядка, как сказано, «не всуе мечь носит, в наказание убо злодѣем, в похвалу же благотворцем».

Римские консулы выделяются из прочих магистратов тем, что осуществляют свойственное царям, василевсам, единоначалие, монархию.

Сделано это очень тонко: консулы назначаются на один год, их двое — с тем, чтобы один ничего не мог предпринять без со-гласия другого. Поэтому второй консул называется кол-легой, т.е. они оба говорят одно и между собой со-гласны. Ликторы, вроде почетного караула, с фасками, связками прутьев, сопровождают консулов поочередно — месяц одного, месяц другого.

Олигархия

Это — начальство немногих. Эти немногие выбираются по-разному, и когда они — лучшие, ΑРIСТОI (или, по-латински, OPTIMI), олигархия называется аристократией.

Аристократия осуществляется обычно советом старейшин, герусией. В Спарте герусия была учреждена самим Ликургом — законодателем, благодаря которому Спарта приобрела на многие столетия высочайший авторитет повсюду. Герусия, 28 старейшин, стояла между василевсом и народом, как бы уравновешивая их. Ликург распорядился, чтобы в случае смерти одного из старейшин, на его место избирался один из наиболее уважаемых граждан, в возрасте не менее 60 лет от роду.

«В этом случае, по словам Плутарха, начиналось величайшее состязание в мире… Речь шла не о том, чтобы быть объявленным самым быстрым в беге из быстрых, или самым сильным из сильных, но лучшим и умнейшим между лучшими и умнейшими людьми».

Делалось это таким образом: народ собирался на площадь. (Она называлась ΑГОРΑ, или, по-латински — FORUM; площадь, на которой собирался народ, народное собрание, была, ясно, в каждом городе). Специально выбранные граждане запирались в соседнем с площадью доме так, что не могли видеть происходящее, а только слышать крики народа. Кандидаты по одному молча проходили через площадь, а народ приветствовал их криками. Запертые выборные должны были фиксировать лишь силу крика, не зная, к кому он относится. Тот, кому кричали сильнее, объявлялся избранным.

В Риме аристократия осуществлялась сенатом (по-латински SENEX — «старик»), в Афинах — ареопагом.

В период наибольшего расцвета демократии в Афинах, выборный совет (ВОΥΛΗ) оттеснил араопаг. Замечу, что хотя он и был выборным, и в этом смысле — функцией народного собрания, он все же не мыслился как выражение демократии, но именно как олигархия. Само же правление и мыслилось, и было диархичным, оно осуществлялось равно демократией (т.е. народным со­бранием, народом) и олигархией (этим вот советом). Именно это и выражалось двойственной формулой политических постановлений «совет и народ решили…».

Совершенно аналогично и в Риме, форма правления выражалась двойственной формулой «сенат и народ римский…», SENATUS POPULUSQUE RO­MANUS.

Демократия

Повторю, что в классической политике демократия выражается прямо и непосредственно в народном собрании. А потому современные политические режимы с их системой представительства, выборами и прочим, в терминах классической политики «демократиями» никак названы быть не могут.

Греческой политической теории свойственна мысль об извращении, вырождении или порче политического строя. Так, Платон считал, что олигархии свойственно вырождение в демократию, а демократии — в тираннию.

Чтобы избежать такого вырождения, чтобы избежать тираннии, люди, пользующиеся наибольшим влиянием в городе, или особой любовью сограждан и потому могущие стать тираннами — изгонялись.

В Афинах, например, бытовала практика так называемого «остракизма», суда на черепках. Граждане приносили в определенное место черепки с именем претендента на изгнание, и если их оказывалось больше определенного количества, осужденный таким судом изгонялся из города на 10 лет. И это делалось, по словам Плутар­ха, не как кара за какое-то преступление, а чтобы ограничить, усмирить излишнее могущество.

Аристид, прозванный всеми справедливым, был в 483 г. до н.э. подвергнут остракизму. Повстречавшийся ему и не знавший его в лицо неграмотный земледелец попросил его написать на черепке имя Аристида, и когда тот спросил, почему, чем Аристид его обидел, земледелец ответил, что ему надоело слышать всюду похвалы, расточаемые справедливости Аристида.

Так устраивалась защита от закономерного вырождения демократии в тираннию.

Тиранния

Это — тоже единоначалие, но имеет свои особенности. Если василевс, совет и народное собрание составляют некое единство, собственно, полис, то тиранн находится как бы вне полиса. Все полисные институты и законы при нем как будто остаются в силе, но действия тиранна по отношению к ним вполне независимы и самостоятельны.

Важнейшим признаком тираннии является наличие личной охраны тиранна. В Афинах тиранния знаменитого Писистрата с того и началась, что он, нанеся сам себе раны, явился в народное собрание и заявил, что на него совершено было нападение, и потребовал себе личной охраны. Об Аристиде перед его остракизмом ходили слухи, что он упразднил суды и все дела решает сам, превратился в тиранна, вот только личной охраной пока еще не обзавелся.

Второй, не менее важный признак тираннии — что тиранн живет за счет граждан, за счет поборов с граждан.

И василевс, и все магистраты, и члены герусии или выборного совета — все они живут своим домом, своим хозяйством (вспомним: RES FAMILIA­RIS). И если нужно, они свои собственные средства вкладывают в общее дело, для общей пользы (вспомним: RES PUBLICA). Тиранн же берет с граждан дань, обычно — десятину от их доходов.

Писистрат часто прогуливался за городскими воротами и, наблюдая труды одного земледельца, «почудися его тщанию», и спросил, что он получает со своего поля. Тот, не зная Писистрата в лицо, ответил, что лишь беды и напасти, «и из моих зол Писистрат емлет десятину». За такой ответ Писистрат освободил земледельца от десятины. В самом деле, зачем ему десятина от того «бед и зол»?!

Как видно, тиранн может быть и остроумным, и справедливым. И тиранния не упраздняет полиса, а по упразднении тираннии (как в тех же Афинах) нормы жизни полиса восстанавливаются.

Деспотия

Классическая политика знает еще один термин. Правда, его содержание выходит уже за ее пределы. Я имею в виду деспотию. С точки зрения классической политики это — «варварский и наихудший тип тираннии».

ΔЕСПΟТНС значит «владыка, владелец» — примерно то же, что DOMΙ­NUS, что мы условились переводить как «домовладыка». В слове «деспотия» нет ничего плохого, когда речь идет о доме, о семье, ибо PATER FAMILIAS, отец семейства, и DOMΙNUS или ΔЕСПΟТНС — одно и то же: PATER FAMI­LIAS владеет своим домом, своим семейным достоянием.

Так вот, деспотия — это когда тиранн владеет полисом, т.е. когда все достояние полиса, как общее, так и семейное достояние граждан, является его собственностью. Как и всякая собственность, она может быть передана по наследству, разделена, продана частично или полностью, и т.д. Граждане тогда являются рабами такого тиранна, владыки, и поскольку рабы не могут быть гражданами, а полис, город — это не стены, а люди, граждане, т.е. поскольку нет граждан, постольку нет уже и города, полиса.

Вот именно поэтому привычные теперь политические термины «государство», «власть» и т.п. к полису не приложимы: они противны его естеству, его смыслу.

Я не оговорился. Слово «государь», как это можно прочитать в словарях, имеет в нашем языке значение «владыка, собственник, хозяин», а «власть» и «владение» — ясно, одно и то же. Поэтому центральный термин современной политики, государство, однозначно переводится на греческий язык словом ΔЕСПОТЕIА.

Илл. Святой Равноапостольный император Рима Константин Великий
(ок. 274—337 гг.)