По известным словам Бальзака, врачи, юристы и священники, которым в подробностях открывается неприглядная изнанка человеческой жизни — все наши болезни, преступления и прочие грехи, — не могут уважать людей. Утверждение спорное. Но можно точно сказать, что протоиерей Русской православной церкви Московского патриархата Ярослав Алексеевич Шипов (р. 16 января 1947 г.) под бальзаковское определение не подходит. Священником он стал, как он сам постоянно подчёркивает, несколько неожиданно для себя: чин рукоположения над ним был совершён ныне покойным епископом Вологодским и Великоустюжским Михаилом (Мудьюгиным, 1912–2000) 24 февраля 1991 года, то есть на 45-м году жизни. Так коренной москвич, весьма известный к тому времени профессиональный литератор, выпускник Литинститута 1974 года (семинар прозы Сергея Залыгина), член Союза писателей СССР с 1983 года, заведующий отделом прозы издательства "Современник", с юности своей заядлый рыболов и охотник стал настоятелем Преображенского храма в селе Верхнеспасский погост Тарногского района на северо-востоке Вологодской области — храма, который он, незадолго до этого купивший здесь избу в качестве "охотничьей базы", местным жителям помогал восстанавливать. По их прошению в епархию всё и случилось… Разумеется, не без согласия и внутреннего желания самого Ярослава Алексеевича, только в сорок лет прошедшего Таинство крещения, которое полностью изменило весь прежний ход его жизни.
"Я как-то сразу выпал из круга прежнего, писательского общения. Просто уехал в деревню и там остался… Четыре года (с 1991-го по 1994-й) служил, поднимая четыре прихода на расстоянии 80 км один от другого. Построил один новый храм и три восстанавливал", — вспоминает о том времени, пришедшемся на самый разгар лихолетья горбачёвской "перестройки" и ельцинских "святых рыночных реформ", отец Ярослав.
Опыт этих четырёх лет выживания и непрерывного священнического служения в самом что ни на есть "медвежьем углу" Вологодской области, помимо всего прочего, стал основой и для нового этапа его литературного творчества. Каждый из написанных отцом Ярославом рассказов, по сути своей, является своего рода заготовкой священнической проповеди, только облечённой в форму художественного произведения и адресованной не только верующим прихожанам, а каждому читателю, среди которых его книги заслуженно получили широкую популярность и признание.
"Братская участливость Ярослава Шипова, его чуть насмешливая "милость к падшим" — это самая драгоценная особенность рассказов священника", — один из характерных откликов на его творчество. Несколько небольших цитат из рассказов священника-писателя: "Победить нас, пожалуй, нельзя… А вот предать можно…", "Я всю жизнь знала всё, что нужно знать, и всю жизнь говорила то, что нужно говорить…", "Важно маленьких водить в храм. Даже с учётом того, что они, скорее всего, в 15-16-17-18 лет уйдут на какое-то время… Но это ничего, к сорока годам, Бог даст, вернутся. Женятся, выйдут замуж, родят и вырастят своих детей и вернутся. Они будут знать, куда возвращаться!.. Это так же важно, как знать номер телефона скорой помощи. Хотя мы каждый день туда не названиваем…" Или о случайной совместной поездке на попутном транспорте с местным "демократом", откровенничающим: "Реформы требуют жертв… Я не остервенел, я — прозрел и увидел, что свободы нет, и начал бороться за свободу… Это же замечательно, как ты не понимаешь: свобода совести — раз, свобода печати — два и свобода предпринимательства — три… Мать ходит к вам в церковь, так вы там вразумите её: она, видите ли, говорит, что устала от жизни и ждёт не дождётся, когда Господь заберёт её. Насколько я понимаю, это еретичество… Я уж и так утешаю её, утешаю: живи, говорю, что хорошего на том свете? А она: "Там хоть демократов нет", — такая отсталость…" Или из рассказа про устроенные уже в середине 1990-х, после возвращения Ярослава Шипова в Москву (по состоянию здоровья из-за тяжёлого ревматизма), детские соревнования по картингу на льду: "Мы… грелись в машине, сокрушаясь по российскому обыкновению о бедах Отечества: и то, дескать, не хорошо, и это плохо… Наконец, исчерпав невзгоды, сошлись во мнении, что на "ход поршней" они особо не повлияют, а значит, опять прорвёмся. "Ежели только с Божьей помощью", — уточнил морской офицер. "Это само собой", — подтвердили два чемпиона…"
Самые невероятные события в его изложении выглядят естественными, а через самые вроде бы обычные, заурядные — проступают высшие смыслы. "Мы так часто сталкиваемся с чем-то из ряда вон выходящим, что, если каждый раз изумляться, будешь всё время ходить с разинутым ртом…"
Очевидно, что в случае протоиерея Ярослава Шипова речь идёт не столько о его уважении к людям, сколько о любви к ним. О той самой истинной любви, которая делает человека человеком, зорким и понимающим. "Патриотически настроенные личности проходят обыкновенно два этапа развития — этап восторгов и этап разочарований. Сначала — святая Русь, золотые купола, великое предназначение; потом — вся эта святость уже позади, в прошлом, а народ наш попросту мерзок. И тут патриот-безбожник непременно впадает в уныние, но, по православному рассуждению, чем более пакостности в твоём народе, тем решительнее надо отдавать ему свою жизнь. Потому как и Христос пришёл, чтобы спасать грешников, а не праведников…" Чем по мере своих сил занимался и продолжает заниматься клирик Патриаршего подворья в Зарядье и в соборе Покрова Пресвятой Богородицы (храм Василия Блаженного) на Красной площади, лауреат Патриаршей литературной премии имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия (2017 года), священник и писатель Ярослав Шипов.
