"История ничему не учит. Она только
наказывает за невыученные уроки"
В.О.КЛЮЧЕВСКИЙ
И официальная пропаганда, и либеральные протестанты, и профессиональные патриоты, зажмурясь, молча просочились мимо стыдного юбилея: двух десятилетий с момента официального уничтожения Советского Союза, двух десятилетий с момента беспрецедентного в новой истории национального предательства. Однако, несмотря на бесславный характер краха нашей страны и полную дискредитацию не только ее лидеров, но и ее официальной идеологии, ненависть к нему с течением времени не только не слабеет, но, похоже, даже усиливается. Казалось бы, надо подвести черту под идеологическими противоречиями, как это сделали некоторое время назад в КНР. И ради стабильности и развития страны постараться максимально сгладить былые схватки, создавая гармонию истории и гармонию сегодняшнего дня для более лучшего завтра. Однако этого не происходит.
Мы видим это по отмене празднования "Дня примирения и согласия" 7 ноября в нашей стране (похоже, для правящей клептократии невыносима уже не только идеология социальной справедливости, но даже "примирение" с ней). Мы это видим и в попытке содрать звезду со Знамени Победы, и в откровенно клеветнических фильмаа типа балабановского "Груза 200", это мы видим в ежедневных ушатах антисоветской грязи, льющимся с экранов ТВ почти по всем каналам. В этом же ключе развертывается кампания по перезахоронению Ленина и переименования Ленинградского вокзала Москвы в Николаевский. Мы видим это по истерической защите либеральной интеллигенцией "подрабинеков" всех мастей, проклинающих всех, защищавших Советскую власть (пусть даже и от фашизма), и заявляющих, что "подлинными героями нашей страны" являются бандеровцы, литовские "лесные братья", басмачи и чеченские бандиты.
Это не отдельные судороги "демшизы", возбудившейся в конце 80-х и не пришедшей в себя до сих пор, — это значимое, слитное общественное движение, объединяющее с этой "демшизой" правящую бюрократию, либеральных фундаменталистов и некоторые другие значимые общественные группы. Ростропович — великий музыкант, и памятник, скорее всего, воздвигнут ему в этом качестве. В чем же причина такой ситуации?
Отрицание наживы как надругательство над смыслом жизни
Конечно, можно просто ответить на этот вопрос. Социалистический строй проиграл историческую конкуренцию, но сохранил свою привлекательность, в результате чего дичающий капитализм всеми силами шельмует это, страшась его возрождения.
Однако разные сегменты отечественной "элиты" имеют и собственные мотивировки в этом плане.
Проще всего дело обстоит с либеральными фундаменталистами. Для них, обожествляющих прибыль и рынок, сам факт даже не существования, а хотя бы простого воспоминания о нашей стране, принципиально отрицавшей наживу как единственный смысл человеческой жизни, является даже не обвинением (ибо они в принципе не способны представить себе, что человек живет не ради денег и личного потребления), но нестерпимым богохульством.
Большевики, которые, захватив страну, даже не пытались ее разворовать, — а занялись ее развитием, приняв не нужный царскому режиму план ГОЭЛРО еще в аду гражданской войны! которые падали в голодные обмороки, занимаясь хлебозаготовками! умирали от голода в блокадном Ленинграде на вавиловской коллекции семян, практически уничтоженной либеральными наследничками ради прибыльной недвижимости!
Коммунисты, которые, взяв власть в неграмотной стране, вместо оболванивания масс прежде всего провели ликвидацию неграмотности и культурную революцию, хотя обмануть неграмотного значительно проще, чем образованного человека!
Для либеральных фундаменталистов, захвативших власть над сегодняшней Россией, их деды и прадеды кажутся даже не бесконечно чуждыми марсианами, а лютыми врагами, всей своей жизнью и всеми своими достижениями отрицающими сам смысл существования современной либерастии.
Согласитесь: такое действительно невозможно простить.
Но главным источником ненависти к истории нашей страны являются все же не идейные либеральные фундаменталисты как таковые, а правящая и владеющая Россией тусовка.
Пощечина "эффективным менеджерам"
Для правящей бюрократии память о Советском Союзе ненавистна прежде всего потому, что представляет собой постоянный упрек и даже обличение в кромешном безделье и тотальном воровстве. И возразить на это обличение совершенно нечего: ведь, какой бы коррумпированной ни была партхозноменклатура, рядом с нашими нынешними руководителями она производит впечатление завхоза, подворовывающего драные пододеяльники, на фоне глобального спекулянта, "берущего" эшелонами ресурсов и грузовиками денег. Не только штопаные носки и истертый китель Сталина, в которых его хоронили за неимением приличной одежды, но даже и коллекция представительских автомобилей Брежнева выглядят на фоне нынешних коллекций государственных и частных резиденций аскетизмом в стиле Франциска Ассизского.
Существенно и то, что советское государство, при всех своих недостатках, искренно и последовательно стремилось к общественному благу. Да, это благо понималось часто поразительно извращенным образом, но оно было реальной и практически всеобщей целью — и это является страшным обвинением нынешней клептократии, превратившей само государство не более чем в машинку для личного обогащения.
"Зажравшаяся партхозноменклатура" истово считала себя неотъемлемой частью народа и совершенно искренне до ужаса боялась "обидеть" его, — я помню, как поразило меня это во время доверительных разговоров с некоторыми ее представителями, — отнюдь не только от трогательного страха и генетической памяти о "русском бунте".
Разложившиеся властелины половины мира в массе своей даже не подозревали о возможности игнорировать правила, устанавливаемые ими для своих подданных. "Членовоз" Суслова, вообще никогда не нарушавший правила дорожного движения, поворот с Кутузовского на Рублевское шоссе, сделанный основной трассой для кортежа Брежнева, — потому что Генеральный секретарь ЦК КПСС не мог представить себе нарушения правил… Эти и мириады иных воспоминаний являются прямым и смертельным обвинениям нынешним властелинам мигалок, крякалок и стробоскопов, считающим своим неотъемлемым правом убивать холопов и смердов, переходящих улицы когда-то своих городов на зеленый свет.
Наконец, при всех своих безусловных недостатках (не будь их, мы и сегодня жили бы в этом государстве, а не в его жалком деградирующем обломке), Советский Союз добился колоссальных успехов практически во всех сферах общественной жизни. Это касается не только хрестоматийных "ракет и балета", но всей жизни от строительства промышленных объектов до улучшения быта советских людей, который в конце 60-х — начале 70-х вполне соответствовал уровню ведущих развитых стран. (Да, бытовой техники было меньше, — но это с лихвой компенсировалось отсутствием безработицы, безопасностью, лучшими образованием и здравоохранением.)
Не стоит забывать о титанических усилиях — и невероятных успехах! — по повышению общей культуры общества. Разрушенная чудовищными зверствами гражданской войны, коллективизацией и предельным напряжением Великой Отечественной, жестокость которой мы просто не можем себе представить, надорванная постоянным страхом уничтожения и доносами психика народа была вылечена на протяжении жизни одного поколения. В результате уже в конце 60-х Советский Союз был поразительно гуманистичным, моральным и внутренне солидарным обществом. Из сегодняшнего озверения и сознательного разжигания самых темных и грязных людоедских инстинктов он выглядит сегодня как расцвет античности на фоне последовавших Темных веков…
Российской бюрократии на этом фоне похвастаться нечем: она добилась выдающихся успехов лишь в одном, — разграблении и уничтожении собственной страны. Однако подобным достижением публично, за пределами узкого круга будущих подельников, хвастаться в принципе невозможно.
Более того: уровень жизни (и даже доходов) основной части россиян и по сей день, после пресловутых "тучных нулевых" годов и нефтедолларового "процветания", существенно ниже, чем в последние годы Советской власти. Пресловутые же "права человека" (даже если вслед за либеральными фундаменталистами игнорировать их главную, социально-экономическую компоненту) защищены существенно хуже.
Достаточно вспомнить, что советские суды, за исключением политических дел и дел, связанных с партхозноменклатурой, принимали решения профессионально и независимо, а словосочетания "пьяный милиционер" в обыденном сознании за исключением специфических регионов, являвшихся "воротами в лагеря" либо местами концентрации лагерей, практически не существовало. Весьма существенно, что даже сталинские суды (хотя не стоит забывать и о возрождающейся практике внесудебных репрессий) выносили около 10% оправдательных приговоров — против менее 1%, выносимых путинскими и медведевскими судами, а отношение осужденных к общей численности населения было, за исключением периода "большого террора", ниже, чем в нынешние "либерально-демократические" времена.
"Каин, где брат твой АВЕЛЬ?"
Ненавидит Советский Союз и вполне приличная московская интеллигенция (я сознательно не рассматриваю "грантоедов" и культуртрегеров, стремящихся размыть российскую идентичность ради окончательного торжества Запада). Часть ее контужена собственной историей (особенно это касается горластых родственников чекистских палачей, попавших в мясорубку 1937-38 годов), а часть ненавидит прошлое своей страны просто из-за его трагичности, — по неизбывному интеллигентскому добросердечию.
Но очень большая часть интеллигенции стремится оклеветать и смешать с грязью свою страну для достижения морального комфорта, для умиротворения растревоженной совести, для того, чтобы оправдать себя (часто подсознательно), — как правило, в своих собственных глазах. Это классическая эмигрантская болезнь: я уехал, мне на новом, чужом не месте плохо, и потому единственный способ выжить — это доказать самому себе, что я все-таки был прав, когда покинул свою Родину. И приятные люди в Берлине начинают знакомство с рассказа о том, что советских солдат во время его штурма кормили так плохо, что они от голода ели друг друга. (Интеллигентам даже в голову не приходит, что вокруг было много вполне неплохо откормленных немцев, которых почему-то кормили из своих пайков эти озверелые сталинские каннибалы-недочеловеки — их собственные деды).
Эта болезнь распространена далеко не только среди эмигрантов. Люди, воспитанные в советской культуре, подсознательно ощущают, что, выбрав демократию или просто "частную жизнь во время общественных потрясений", пусть даже и в невыносимых условиях, они бросили свою страну, предали свою Родину, и чувство неформализуемой, но совершенно бесспорной и безусловной вины перед своим народом гнетет их и разъедает их чуткие души. И, чтобы избавиться от этой вины, они обвиняют свою умершую страну во всех смертных грехах, — просто чтобы оправдать свою неспособность или нежелание защитить ее, в том числе и от самих себя.
"Домик в Париже" — лекарство от присяги
Как ни парадоксально, частным случаем описанной интеллигентской жажды самооправдания страдает социальная группа, казалось бы, не имеющая с интеллигенцией ничего общего, — силовая олигархия.
Ее основу образуют офицеры спецслужб, сделавшие карьеру и превратившие свое положение в иерархии силовых структур (которые все реже называют "правоохранительными") в инструмент личного и группового обогащения. От коммерческих олигархов, созданных ельцинским поколением реформаторов, они отличаются тем, что контролируют государство не снаружи, а изнутри и извлекают богатства прежде всего не из грабежа советского наследия, а из применения насилия от имени государства.
Выходцы из силовых структур привыкли считать бредом дежурные проповеди политруков о коммунизме, — и были потрясены, обнаружив, что те были правы: коммунизм оказался реальностью, и они попали в него!
При всей незамысловатости их деятельности основу силовой олигархии составляют люди, дававшие присягу. В какой бы бессмысленной юности это ни происходило, большинство людей помнит ее слова — и понимает, что, так или иначе, несмотря на все войны от Анголы до Афганистана, в конечном итоге они изменили ей. Будучи выходцами из обычных, а часто и неблагополучных семей, они прекрасно помнят, что именно Советская власть дала им возможность получить образование, встать в ряды привилегированных спецслужб и в их рамках окунуться в сладкий океан потребительства и мещанства.
Даже не понимая и не признаваясь в этом сами себе, они ощущают свое предательство — если и не самой страны (потому что многие из них никак не могли повлиять на ее распад), то ее идеалов, ее ценностей, ее истории. И, чтобы оправдать свое предательство, они испытывают жгучую потребность доказать его правильность, доказать свою правоту, — а для этого надо опорочить свою страны и растоптать память о ней.
На словах эти люди обычно клянутся в верности России, а часто — в приступе ностальгии — и Советскому Союзу. Но потребность в оправдании своего предательства толкает их в крестовый поход против самой память о прошлом нашей страны. Один из немногих способов переключения их внимания — перевод разговора на их зарубежную недвижимость, будь то квартирка в Болгарии, дачка в Финляндии или дом в Тоскане.
Это реальный смысл их жизни, за который они сотрут с лица земли кого угодно, — хоть человека, хоть всю Россию.
"Кто ударит тебя по правой щеке — оскверни могилу того"
Понятна и позиция Русской православной церкви (РПЦ), без устали говорящей о "безбожной" власти, преследовавшей священников. Насколько можно судить, ее иерархи прочно забыли, что взрыв ненависти к священникам после революции был народным и вызван не только большевиками, но и кадровой политикой самой церкви, с конца XIX века привлекавшей в священники огромное количество откровенных бездельников, использовавших рясу для сокрытия самых разнообразных пороков и вызывавших негодование россиян. (Великий Александр Блок вовсе не для красного словца вспоминал в своих дневниках о сельском священнике, который "портил девок").
Забыли они и о том, что именно революция сделала РПЦ независимой от государства, что во времена вожделенной для них царской "России, которую мы потеряли" Русская православная церковь прямо подчинялась Священному Синоду — департаменту Министерства юстиции и, строго говоря, была его частью.
Для меня как управленца поразительна демократичность современной РПЦ: значительная часть ее видных представителей практически игнорируют не только Социальную доктрину церкви (принятую, правда, при прошлом Патриархе), но и демонстративно уважительное отношение к достижениям советской цивилизации Патриарха Кирилла.
Эта часть при любом удобном и неудобном случае прямо, причем с обиженной агрессивностью, заявляет, что "православный человек не имеет право на социальный протест" (а если его права нарушены, он смеет только молиться), а "советскую историю нельзя считать частью русской истории". Мне пришлось выслушивать это не только от президента Медведева, России которого, оказывается, от роду всего лишь 20 лет, но и от вполне взрослого о.Александра Шумского. Как сами подобные высказывания, так и обычный для них тон производит столь глубокое впечатление, что разница между деятелями РПЦ и развращенным топ-менеджментом какой-нибудь крупной квазигосударственной корпорации начинает постепенно меркнуть…
Научиться принимать своё прошлое!
Между тем ненависть к своему прошлому разрушает настоящее, как затянувшиеся подростковые комплексы по отношению к родителям способны разрушить психику вполне взрослых людей.
Российское общество никогда не станет самостоятельным, пока не сможет понять свое прошлое, принять его (не прощая его черные станицы) и примириться с ним, пока оно будет истерически открещиваться от него, втаптывать в грязь своих родителей и бессмысленно пытаться превратить себя в манкуртов, в "адольфов, не помнящих родства".
Нам предстоит заново переосмыслить свою историю, чтобы она стала источником нашей силы и сплочения, а не слабости и разъединения. Пока этот процесс начат лишь в отношении гражданской войны, которая все чаще воспринимается как стихийная, чудовищная, но все же оптимистичная трагедия.
Нам нужно вернуть себе ощущение целостности собственной истории, понимание того, что советская цивилизация была формой существования российской, стержнем которой является русская культура; без этого понимания мы не возродим российскую цивилизацию и останемся неопределенной зоной "китайско-финской границы" из общеизвестного анекдота. Продолжая воевать с прошлым, усугубляя свою контуженность собственной историей, мы сами лишаем себя будущего.
Именно в поощрении этой войны, обессиливающей и разрушающей нас, и заключается смысл усердия, с которым наши стратегические конкуренты копаются в наших незаживших ранах.
Чтобы построить новую российскую цивилизацию, мы должны суметь принять свое прошлое 30-х годов. Хотя бы так же, как Польша, Румыния и прибалтийские страны (режимы которых были удивительно жестоки даже на фоне гитлеровского — и при этом вопиюще неэффективны) приняли свое, а Франция приняла феномен массового коллаборационизма во время войны.
История — главная из общественных наук, ибо именно память о прошлом (пусть даже сознательно искаженная) программирует будущее. Если массовое телевидение — непосредственный, технический инструмент созидания нации, то написание истории — основное содержание этого созидания. В известной шутке о том, что "в школе два основных предмета: начальная военная подготовка учит, как стрелять, а история — в кого", действительно, есть лишь доля шутки.
Народ, не овладевший собственной историей, в мировой истории не существует и находится на территории собственной страны не более чем как бесправная приживалка, из милости и на время пущенная в нее добрыми хозяевами.
Мы должны заново открыть для себя великую, героическую и трагическую своего народа и, приняв и пережив вновь ее светлые и черные страницы, найти в себе силы для превращения ее в инструмент созидания новой российской цивилизации.
Строго говоря, более всего современной России нужна не инновационная модернизация, не реиндустриализация, не интеграция и даже не искоренение коррупции: более всего современной России нужен простой и честный школьный учебник истории.
Ибо наша история так велика и возвышенна, что не нуждается в усложнении и приукрашивании. И только ее постижения и принятие откроет дорогу новому рывку великой русской цивилизации.
