Поразительно, но эта, однажды занесённая ветром с египетских пустынь легенда, оказалась созвучной русскому самосознанию, стала его архетипом. Как только Феникс – священная птица ощутит всю тяжесть бремени жизни, он поднимается в воздух, чтобы среди чарующих звуков вселенной прочертить свой последний путь к жерлу вулкана, ринуться в его огненную магму, а наутро, среди остывающих серых углей, вновь обрести себя, сверканье золота крыльев – ещё краше. Не смерть, но жертвоприношение. Трагический и прекрасный обряд.
И ещё – аллегория Большого театра.
То есть идея возрождения через очищающее пламя Большому театру невчуже. И хотя его история сегодня доступна в один клик, растиражирована и хорошо известна, отмечу ключевые этапы и вехи, это важно.
Итак, три зодчих Большого театра – три зарисовки.
Розберг
Дата основания Большого театра – 17 (28 по новому календарю) марта 1776 года. В этот день московский губернский прокурор князь Петр Васильевич Урусов получил от Екатерины II запрашиваемую им привилегию на возведение в пятилетний срок театра в Москве, украшения городу. Выбор компаньона пал на англичанина Майкла (Михаила Егоровича) Медокса. Инженер-механик он прибыл из туманного Альбиона на берега Невы, чтобы при дворе русской царицы демонстрировать оптические иллюзии, «волшебные фонари» и прочие «механические и физические курьезы». Теперь – отвечает за строительство первого в первопрестольной профессионального театра. Земли под театр компаньоны выкупили на правом берегу Неглинки. Архитектор – Христиан Розберг, немец по происхождению, служивший и живший в России.
В 1780-м к строительству приступили. Вместо отведённых привилегией пяти лет, театр подняли за пять (sic!) месяцев.
Размеры театра – поразили. Это было каменное в три этажа здание, внутри – три яруса лож, партер и галерея. Фасад выходил на Петровскую улицу (дорога от Новопетровского монастыря в Кремль), отчего театр и получил название – Петровский или театр Медокса (выкупив пай князя Урусова, стал полновластным хозяином) или Оперный дом, в театре зарождался своеобразный, оригинальный театральный жанр – русская комическая опера.
Кто не жил до 1789 года, тот вообще не жил – завсегдатаи театра мнение г-на Тайлерана разделяли. Вмещая порядка тысячи зрителей, театр являл собой остров блаженных. Что ни ложа, то милый частный парадиз – своя маленькая гостиная, изолирована, с дверью, занавесями. Знатные дворянские семьи не покупали билеты на отдельный спектакль, но арендовали ложи на весь сезон. Меблировали на свой манер и вкус, роскошь отделки, наряды дам, наличие ливрейных капельдинеров служили выражением богатства владельца. Свет в зале во время спектакля не гасили, освещены и ложи, сюда подавались изысканные блюда, фрукты, сладости, здесь пили шампанское, вина, пунш, играли в карты. Искусство не отвлекало публику от праздника жизни.
В 1805 году случилась беда. Пожар. Из-за неисправности осветительной аппаратуры Петровский театр полностью сгорел.
… В тот краткий срок, когда в Большом шептались о якобы грядущей реставрации, аура театра как-то особенно щемила душу. Тонкая паутинка трещинок на стенах выступала как кракелюры на полотнах Джотто, в старинных зеркалах, чуть тронутых коррозией, тени составивших театру беспрецедентную славу размывались как акварель по стеклу. И вдруг напомнил о себе – театр Медокса! Ещё вчера вотчина 9 Управления КГБ СССР – ложи левого бенуара сегодня сдавали в аренду. Не до такой степени, конечно, чтобы тащить в ложи свои диваны и кресла. Но и искусство казалось уже сущей безделицей. В полумраке за столиком в аванложе можно было уютно посидеть за хрустальным бокалом Moet&Chandon, разного рода деликатесами, время от времени лениво поглядывая из-за слегка откинутой портьеры, на происходящее на сцене. Ещё не сошли совсем на нет шедевры, в репертуаре – «Иван Сусанин», «Хованщина», «Борис Годунов», «Пиковая дама» в своих великих постановках.
Бове
«Есть события в России, которые быстротою и величием изумляют современников и представляются в виде чудес отдаленному потомству. Такая мысль естественно рождается в душе Россиянина при каждом происшествии, приближающем отечество наше к среде держав Европейских, такая мысль возникает в душе при взгляде на Большой Петровский театр, как Феникс из развалин возвысивший стены свои в новом блеске и великолепии». (Газета «Московские ведомости»)
6 января 1825 года новый Петровский театр, фасад которого был обращен теперь на Театральную площадь, предстал перед публикой. Монументальное в стиле классицизма здание как символ возрождения Москвы после наполеоновского нашествия, выражение амбиций Российской империи и русской культуры. Театр по своему масштабу превзошел старейшие неаполитанский Сан-Карло, венецианский Фениче, уступил только Ла Скала, отсюда и название – Большой Петровский. В два яруса – массивная рустовка и летящая ввысь колоннада, с эмблемной квадригой Аполлона над входным портиком.
Архитектор театра и Театральной площади – Осип Бове. Главный и самый влиятельный архитектор Москвы, чей гений и сегодня мы видим в камне Первой Градской больницы, «Дома Ростовых» на Поварской, Триумфальной арке на Кутузовском проспекте, среди сирени и лип Александровского сада.
А вот о репертуаре театра сведений сохранилось немного. Появлялись произведения итальянских, французских и немецких композиторов, всё имена-то какие – Перголези, Чимароза, Сальери, Гретри… московская публика себе не изменяла, хранит верность сочинениям русских композиторов. Среди фаворитов – «Розанна и Любим» Ивана Керцелли, «Несчастье от кареты» и «Санкт-Петербургский гостиный двор» Василия Пашкевича, опера «Казак стихотворец» Катерино Кавоса (запомним имя) так и вовсе, лет сорок не сходила с репертуара. Реалистическая живость сюжета, русский народный песенный фольклор, органично вплетавший себя в музыку, эмоциональная проникновенность, юмор задевали за живое, находили отклик в душе.
В сентябре 1842 года, 19 числа по новому стилю, театр дал первое представление оперы «Жизнь за царя» Михаила Глинки, дирижировал директор московской театральной конторы, известный композитор Алексей Верстовский. С созданием образа Сусанина Михаил Глинка получил почётное место среди европейских композиторов. С премьерой оперы о Сусанине Большой Петровский утвердил за собой положение театра национально-самобытного, открытого стихиям русской музыкальной драматургии. Опера «Жизнь за царя» станет замковым камнем репертуара.
… Морозным утром 11 марта 1853 года по неизвестной причине в Большом Петровском вспыхнул пожар. С наибольшей силой пламя бушевало на сцене и в зрительном зале; костюмерная с костюмами, собиравшимися с конца XVIII века, декорации художников двадцатых-сороковых годов, архив труппы, часть нотной библиотека (к счастью, большая ее часть находилась в Малом театре), редкие музыкальные инструменты исчезли в огне.
Кавос
Год и четыре месяца строительных восстановительных работ, и новый-старый Большой Петровский театр восстал из золы и пепла.
Были сохранены оставшиеся после пожара наружные стены, колонны переднего фасада, не тронута планировка Бове, подправлены – пропорции здания, сгоревшая алебастровая квадрига с Аполлоном замена на скульптурную группу из бронзы. Четверка коней с квадригой, управляемой Аполлоном, летит на склоны лесистого Геликона на вершину Парнаса, где в окружении юных и прекрасных муз, дочерей Зевса и Мнемозины, под волшебные звуки кифары звучит пролог из «Торжества муз», сочинения Алябьева и Верстовского, и разносятся вот эти строки:
«Россияне! Грядут те времена счастливы!
И чужеземец горделивый,
Смотрящий с завистью на наши знамена,
Вам позавидует в плодах обильных мира, -
И ваша северная лира,
Отбросив чуждый звук, Народному верна!»
Большой Петровский театр теперь – зримое воплощение идеологемы «Москва – Третий Рим, Четвёртому не бывать». Самый крупный театр в мире, он превзошел цитадель оперы – миланский Ла Скала. Большой театр. Слепит роскошь его убранства. Зрительская белоснежная подкова в пять ярусов в вязи золотых арабесок украшена подвесными бра, ярко-малиновая драпировка лож, бархат кресел, могучие два атланта из белого мрамора держат на плечах балкон Императорской (Царской) ложи. По бокам ложи – пара золоченых колонн, снизу доверху как гирляндой увиты лозой, фигурки резвящихся купидонов карабкаются по лозе за гроздьями винограда. Золоченый шатер. Для скульптора (Иван Витали) – выражение могущества власти Российской империи, воздушной легкости её Богом вдохновенного искусства.Замедленно утихает свет хрустальной люстры из трех рядов светильников, и театр как бы погружается в византийские сны, в восточную сказку.
Не стоит забывать и о родине балета и оперы – стране Италии. Занавес – ещё одна достопримечательность театра. Венецианец Козрое Дузи в лучших традициях итальянских театров представил важнейший эпизод из истории города – торжественную минуту встречи москвичами с хлебом-солью перед Спасскими воротами Кремля доблестного русского воинства во главе с Мининым и Пожарским. Этот эпизод запечатлен и в опере «Жизнь за царя». Каждый новый сезон театр будет открывать этим бриллиантом русской оперы, героико-трагическим эпосом.
Такая история прелюбопытная. Впервые опера во славу жертвенного подвига костромского крестьянина и крепости монархии Романовых вышла из-под пера Катерино Кавоса. Опера в двух актах так и называлась – «Иван Сусанин». Когда дерзкий Михаил Глинка представил в дирекцию императорских театров свою оперу «Иван Сусанин», то директор отослал её капельмейстеру Кавосу в надежде, что «старик из зависти не пропустит одноименную оперу молодого композитора». Старик со всей тщательностью изучил глинкинскую партитуру. В вечер премьеры в Большом каменном театре (Петербург) поднялся за дирижёрский пульт. В итоге, Михаил Глинка получил от Николая I перстень ценою в 4000 рублей и разрешение назвать свою оперу «Жизнь за царя». Катерино Кавос – отец Альберто Кавоса.
Альберто Кавос – член Императорской Академии художеств в Петербурге, архитектор Большого театра в Москве в том виде, каким мы и весь мир его знаем сегодня. Точнее сказать – почти таким.
… Молодой человек, вы к нам надолго? – старейший сотрудник театра, главный архитектор ювелирной реставрации театра (1976-1991 годы) интеллигентнейшая Алевтина Ивановна Кузнецова обратилась на сборе труппы к новому (в театре – кадровая чехарда) дирижеру Александру Ведерникову. Тот озвучил стратегию грядущих ремонтно-реставрационных работ с организацией под землей еще одной сцены.
Зловещее дежа-вю
Лет двадцать после пожара в Петровском театре на его месте разливалось болото. Прибежище для сонма расплодившихся в нем лягушек, слетелись на болото стаи хищные птиц, по ночам пугали гортанными дикими криками.
Года два-три из рекордных шести лет реставрации (на деле оказавшейся реконструкцией) Большого театра перед его передним фасадом зиял преисподней котлован. Разные при виде этой чёрной дыры приходили мысли. Вспоминались и гоголевские строки «Русь, куда ж несёшься ты», и цветаевские «Сколько раз вставал/ Из огня и дыма»… Вопрос: устроит или уйдёт под землю театр? – немало ужаса вселял в нежные ранимые души.
А вопрос оказался далеко не праздным.
С открытием театра в 2011 году уникальными были признаны три факта: 35,4 млрд рублей («Балтинфо») из госказны – цена капитального ремонта, уголовное дело о хищении 90 млн и – глубина залегания его подземного комплекса. Большой стал первым и единственным театром, в котором на глубине 26 метров, на минус третьем этаже, расположен подземный концертный зал (интерьер – без комментариев). В плане творческого развития, с «бешеной активностью» театр продолжил, обозначенный ещё в «перестройку» курс, на хоть чучелом, хоть тушкой вписаться в мировой арт-рынок. Погрешности процесса: иски зрителей в суды Москвы о возмещении морального ущерба, серия скандалов – то «кислотный», то вокруг «Нуреева» с обнаженкой, то порносессия управляющего балетом… «Лес рубят, щепки летят». Ни публичный зарок примадонны оперы Галины Вишневской переступить порог театра, ни открытое письмо народного артиста СССР, дирижёра с мировым именем Геннадия Рождественского министру культуры Михаилу Швыдкому («серому кардиналу» культурной революции в Большом), ничто-ничто не в силах было остановить деградацию театра. Как из ящика Пандоры из стен театра рвались наружу новости, срывающие мыслимые и немыслимые рейтинги. «Шоковая терапия» для широкой общественности. Поверхностные события, за которыми в Большом театре велась «большая игра».
Знаки и символы
11 сентября Большой театр открывает свой юбилейный, 250-й, сезон оперой Чайковского «Иоланта» в постановке ведущего солиста театра Эльчина Азизова. Дирижер – Валерий Гергиев, одна из самых значимых фигур в мировом музыкальном сообществе, художественный руководитель и главный дирижер Мариинского театра, с декабря 2023 года – генеральный директор Большого театра.
И это событие – знаковое.
«Иоланта» – сценическая элегия, напоенная лирическим целомудрием. В основе либретто – драма датского писателя Генриха Герца «Дочь короля Рене», рассказ о слепорожденной дочери короля, её чудесном исцелении. Центральный эпизод оперы – встреча Иоланты с рыцарем Водемоном. Иоланта впервые узнает – она слепа, она не видит красот окружающего её мира, но внутренний свет христианской любви уже проник в душу девушки. Иоланта – прозревает.
«Когда появится сознанье
Великой истины в уме,
Тогда возможно, что желанье
Пробудит свет в телесной тьме»
«Иоланта» – последняя опера Чайковского, символическое выражение его сокровенной мысли о безграничной власти и животворящей силе любви. Чем станет премьера оперы для Большого театра? вновь встанет ли на крыло священная птица Феникс? – покажет время.
Апофеоз юбилейных торжеств состоится 28 марта 2026 года.
Илл. Наталья Гончарова "Феникс" (1911)
