Нина Васильевна Карташёва – блистательная русская поэтесса сегодняшней российской действительности. Голубоглазая красавица! Стихи пишет с шести лет. Строки неподкупные, строки неподдельные. В них – русский дух. В них – «…Русью пахнет». Член Союза писателей России с 1992 года. Неоднократный лауреат всевозможных литературно-театральных премий, в том числе Александра Невского, «Ангельский глас России», им. Ивана Ильина. Действительный член Академии русской словесности и изящных искусств им. Г.Р. Державина. Член Правления Международного фонда Славянской письменности и культуры.
«ЗАВТРА». Нина Васильевна, считается, что стихов не пишут, а стихи записываются. Поэт лишь выплескивает на бумагу дарованные свыше флюиды. Отсюда – вопрос. А что такое поэтический ум? И нужен ли ум поэзии?
Нина КАРТАШЁВА. Смотря какой ум. Ум-то он ведь разный. В том числе и у поэтов. Есть ум вообще, есть разум, есть ум за разум, что даром не надо! Есть природный подсознательный ум. Последний, надеюсь, у меня все-таки немножко имеется. А вот назвать меня умной в житейском плане – это нет. Не получится. Поэтому живу я бедно и вообще – я простая…
«ЗАВТРА». Простая поэтесса – это как? В чем заключается Ваша простота?
Нина КАРТАШЁВА. В том, что я живу, как весь простой народ. Под этим народом, под простым народом, я понимаю тех, кто, к примеру в Подмосковье, получает минимальную пенсию 5600 рублей. А люди работали всю жизнь, что-то делали для Родины… Я была в Америке, в Нью-Джерси, на открытии Русского Дома. Казалось бы, Америка – это наш антипод, это – лежбище «золотого тельца», откуда оный выходит гулять по миру, но – какое почтительное отношение к старикам! Старики и старушки американские мечтают выйти на пенсию и – наконец-то пожить! …У нас же этого, к сожалению, нет. Как жить пенсионерам – непонятно. Чувствую, что старость меня дома не застанет. Чувствую – буду постоянно работать. До белой берёзы. До смерти.
«ЗАВТРА». Тривиальный вопрос. Легко ли поэтессе в обществе потребления?
Нина КАРТАШЁВА. Креативный ответ. Нет! Поэзия сегодня как Золушка на обочине. Я имею ввиду истинную, настоящую поэзию. Графоманы были всегда. Но сегодняшние графоманы – денежны. У поэтов денег – ноль, графомания в деньгах купается! Бездарщина пишет, бездарщина публикуется, бездарщина издается. В красивой обложке, на дорогой бумаге, не самыми маленькими тиражами выходят ее, с позволения сказать, книги, но – их никто не покупает. Никто! Бездарные книги в красивых обложках лежат, собирая бесплатную пыль, потому что не нужны никому! …Вы знаете, я в последнее время перестала публиковаться, я не издаю свои книги – мне неинтересно. Я веду дневники с шести лет, тетради давно не умещаются в моей маленькой квартире, архив – огромный! Если кому-то нужно будет, если кто-нибудь востребует, тогда – пожалуйста. А сама издавать свое – никогда. Считаю это ниже собственного достоинства. Пусть об этом позаботятся те, кому нужны мои стихи.
«ЗАВТРА». А если не представится такая возможность?
Нина КАРТАШЁВА. Ну и ладно. Я за славой не гонюсь.
«ЗАВТРА». Вы не гонитесь за славой… Но поэт же – это проводник между Космосом и Землёй. Вам же потом отвечать пред Всевышним за дарованное сиречь возложенное призвание…
Нина КАРТАШЁВА. Так вот мои тетрадки и ответят перед Богом. А издатели – пусть отчитываются за себя, уж не знаю перед кем. …Повторюсь, жутко унижает личное книгопечатание собственного творчества. В последнее время я очень часто бываю на сцене, работаю на сцене, если точнее сказать. Мы сами должны подумать о продаже билетов, оплатить аренду зала, собрать публику. Также в поэзии. Мало того, что написала стихи, я должна их потом в электронном виде представить издателю, заплатить деньги в типографию, ломать голову о распространении тиража. Да не надо мне этого! Слава Богу у меня вышло восемь книг и ни одна не залеживалась на прилавке. К сожалению, тираж был маленьким. Пять-семь тысяч экземпляров, а то и того меньше.
«ЗАВТРА». Нужна ли сегодня поэзия?
Нина КАРТАШЁВА. Очень нужна! Потому что поэзия – это самое национальное в искусстве. Поэт всегда национален, если он не национален, то это – не поэт. Поэзия непереводима. А русскому человеку, как никогда и никому другому, сегодня нужен чистый русский язык. Еще лучше – чистый образный язык. А это как раз поэзия.
«ЗАВТРА». Но нет ли ощущения, что в теперешних прагматизме и делячестве время поэзии прошло?
Нина КАРТАШЁВА. А вот нет такого ни сном, ни духом! Да прагматизм, да народ дичает, но если мы собираемся строить вертикаль к небу, к Богу, к Родине, то мы должны, обязаны читать поэзию. И классику, и новые хорошие стихи, которые со временем станут классикой. Я в это верю, я в этом убеждена.
«ЗАВТРА». Как увлечь народные массы поэзией? Как вернуть ей тот интерес, то почитание, если хотите, когда поэты собирали стадионы?
Нина КАРТАШЁВА. Поэты собирали стадионы не так просто. Им давали эти стадионы. Партия и правительство предоставляли. Указания были соответствующие. Народ не сгоняли, но пробуждали, развивая в людях с детских лет тягу, стремление, влечение к прекрасному, ненавязчиво вроде бы собирали, а поэты – выступали и читали. И все были довольны друг другом! …Меня сегодня частенько ругают собратья по перу, а чаще особо одаренные сестры по цеху, что Карташёва изменила поэзии и ушла на эстраду. Да, я ушла на эстраду! А почему? Почему!? Потому что человек сам, особенно молодой человек, курсант, студент, школьник не откроет поэтический сборник. Ему – лень. Что есть в интернете, что дают по программе, то и ладно. А когда я выхожу на сцену, я вижу, я чувствую, что меня слушают, что именно это нравится, и я завоевываю читателя через зрителя.
«ЗАВТРА». Выходит, что, читая собственные стихи, Вы пропагандируете поэзию вообще?
Нина КАРТАШЁВА. Да. Я очень много работаю на сцене. Раньше я это делала Во Славу Божию бесплатно, но теперь земная, житейская жизнь стала сложнее. У мужа уже тот возраст, когда особо не заработаешь и поэтому я часть вопроса взяла на себя. Я веду концерты, читаю стихи и – меня слушают. Еще не было такого случая, чтобы слушатели воспринимали невнимательно, чтобы зрители отнеслись ко мне пренебрежительно. К слову сказать, я читаю не только свое. Я дарю залу Пушкина, Тютчева, Лермонтова. Я получаю за это деньги. Ну и что! Осуждают за это только те моралисты и чистоплюи, сиречь лицемеры и ханжи, которые сами выйти на эстраду не могут. А несподручно им сие потому, что требуется умение читать, владение художественным словом, самоотдача, а не самолюбование, любовь к зрителю и хотя бы немного сценическая внешность.
«ЗАВТРА». Резюмируя вас, с грустью приходится констатировать, что исключительно за счет призвания, одним, пусть даже самым выдающимся талантом, поэту сегодня не прожить и даже не выжить?
Нина КАРТАШЁВА. Так случалось во все времена, а теперь – тем паче. Но я несказанно счастлива, глубоко благодарна за искреннюю моральную поддержку со стороны моих читателей и зрителей, известных и еще незнакомых мне друзей. …Два года назад я перенесла клиническую смерть. Хорошо это или нет, правильно или неправильно, но мне было приятно умирать. Мне был сладок переход в небытие, за горизонт, в бесконечность. И я наверное давно бы лежала бы на кладбище под крестом православным, если бы не народная любовь. Простите за громкие слова, но меня вымаливали перед Господом. Я чувствовала эти молитвы! Я буквально ощущала это тепло и – меня вытащили с того света. Земной поклон добрым и верным людям. Мне снова захотелось жить!
«ЗАВТРА». Читателю будет интересно, помимо простых честных тружеников, что называется, значимые фигуры принимали участие в Вашей судьбе?
Нина КАРТАШЁВА. Президент Международного фонда Славянской письменности и культуры Александр Николаевич Крутов, православная радиостанция «Радонеж», «Народное радио», телеканал «Союз». А как бы еще люди узнали? …К слову сказать о помощи знаковых фигур. Когда в самом конце девяностых годов на меня было совершено нападение, живо откликнулась, оперативно отозвалась ваша газета и лично Александр Андреевич Проханов. Это было не просто сочувствие порядочных, одухотворенных, интеллектуально-развитых людей. Это был весомый репортаж, развернутое интервью с моей скромной персоной. Так что мир не без добрых людей. Огромное человеческое им спасибо!
«ЗАВТРА». А в поэзии кто Вам помогает? На кого опираетесь? С кем советуетесь, если что?
Нина КАРТАШЁВА. Я дышу Золотым веком. Золотой век русской поэзии – это мой чистейший кислород! В отличии, скажем, от Серебряного. Чью значимость, на мой взгляд, сильно раздули. У Станислава Юрьевича Куняева есть замечательная книга: «Любовь исполненная зла». Как раз о поэтах и поэтессах данного временного промежутка. Это же эпоха декаданса. Это – деградация, растление, разложение, упадок, приведшие впоследствии к Октябрю семнадцатого. Мы должны быть благодарны им за большевиков, за ГУЛАГ. Они талантливо воспевали грех, упивались грехом, изощренно обольщали неопытные души и уводили последних все дальше в потемки, в сатанизм, в духовный хаос и пустоту. А Золотой век, он – солнечный! Если даже проскальзывали грешные стихи, то поэт умел каяться. Как каялся Лермонтов. Как каялся Пушкин.
«ЗАВТРА». Вступление в Союз Писателей помните?
Нина КАРТАШЁВА. Конечно. Я же не такая старая! Вступала еще в те времена, когда выдавали билеты с Лениным. Я не приемлю Ленина. Он – палач русского народа. Но членский билет храню как память, как реликвию. Меня же тогда поддержали, дали мне рекомендацию такие люди как упомянутый выше Станислав Куняев, Юрий Васильевич Бондарев, Василий Иванович Белов, Валентин Григорьевич Распутин. Каждое имя – национальная легенда, каждая фамилия – отечественный кладезь! Несмотря на такую поддержку проходила я по всем инстанциям, но – меня приняли! Потому что тогда принимали честно, исключительно по таланту. Сейчас же – значительно проще. Особенно когда есть деньги.
«ЗАВТРА». Не кажется ли Вам, что сегодняшний СП по возрасту напоминает Политбюро ЦК КПСС «застойных» времен?
Нина КАРТАШЁВА. То что у большей половины «членов» читать нечего – в этом я убеждена! А по возрасту… Я же одно время входила в бюро по приему в Союз. Молодежь пишет. Много пишет. И слава Богу! Есть, например, замечательная поэтесса Марина Струкова. Это – Божий дар! Хотя она очень трудный, непростой человек. С ней общаться очень сложно.
«ЗАВТРА». …А кто легок из талантов, особенно если копнуть?
Нина КАРТАШЁВА. Я. Я – легкая! В восемнадцать лет вышла замуж и уже сто лет как живу с любящим мужем. Друзей не предавала, не ссорюсь с ними. Не претендую на высокоумие. Считаю, что политика – не женского ума дело. Из женских рамок никуда не вылезаю. У меня ум женский. Поэтому – я легкая… Я – женщина, я – поэтесса!
«ЗАВТРА». Вы настаиваете на том, что Вы поэтесса, а Белла Ахмадулина делала акцент, что она – поэт… Вы же одного пола! Объясните читателю несостыковку.
Нина КАРТАШЁВА. Не только Ахмадуллина считала себя поэтом, но и Марина Цветаева, Анна Ахматова… Я с ними одного пола, может быть. Но я – настоящая женщина. И хочу остаться ею! И потом – чем ужасен суффикс «есс»? Что плохого, навскидку, в слове «принцесса»? Мы же не говорим: принц такая-то. Говорили в свое время – принцесса Елизавета.
«ЗАВТРА». Как Вы относитесь к более чем забавному словосочетанию « профессиональный поэт»? Ваши коллеги по Союзу именуют себя именно так…
Нина КАРТАШЁВА. Все в руках Божьих…
Моя поэзия – судьба, а не профессия,
Моя религия – Христос, не чужебесие,
Мое Отечество – Святая Русь Державная,
Все остальное для меня – не главное.
…Научить поэзии нельзя! На Высших литературных курсах я слушала семинары Юрия Поликарповича Кузнецова. Царствие ему Небесное! Я молюсь за него. Замечательный поэт. Блистательный. Человек интереснейший! С ним было очень непросто, но весело общаться! Но – как поэтессе мне там никто ничего дать не смог. Если дано Всевышним – будешь поэтом, нет – значит нет. Ни одно профессиональное образование не поможет! Хотелось бы еще добавить. Как человек , работающий на эстраде, я встречаю много «сценических» граждан и гражданок. Зачастую – ходячих персонажей, самих себя выдумавших, в надуманность свою уверовавших и несущих это как беспрецедентный, бесценнейший подарок окружающим. Я не принимаю школу Станиславского. Гениальная система Станиславского наделала много бед. Она – усредняет! Это – система оценки «хорошо»! Бездарнейшего артиста она в состоянии подтянуть до уровня вполне добротного, крепкого, но среднего «профессионала». А вот самородка, яркого, самобытного, ни на кого непохожего, с искрой Божией изначальной она низведет, опять же, до усредненного, «приемлемого», «добротного» состояния. К сожалению, Высшие литературные курсы делают нечто такое же. Повторюсь, учить поэзии не надо. С ямбами, хореями можно знакомиться и дома, а Литературный институт – плодит, штампует ремесленников. Причем с очень важным видом собственной незаменимости и значимости! …Так что образование иногда мешает, а не помогает, если дело, если речь идет о самобытном таланте. Но – это мнение Нины Карташевой и – ничего больше, и я его никому не навязываю.
«ЗАВТРА». Есть среди сегодняшних поэтов и прозаиков такие, которых Вы могли бы отметить, которые Вам по душе? И почему?
Нина КАРТАШЁВА. Да все те же! Недавно ушедший Юрий Поликарпович Кузнецов. Великий поэт, я считаю. Станислав Юрьевич Куняев. И поэт неповторимый, редчайший. И прозаик великолепный! Как человек – честный, правдивый до мозга костей. Рыцарь без страха и упрека! Ни одной строкой не солгал ни в советское время, ни теперь. Да что там говорить, для меня он – умнейший человек нашей эпохи! В то же время я для него немножко «контра». Я не могу относиться к товарищу Сталину как относится Куняев. Здесь у меня свое суждение, своя судьба, судьба моих близких, судьба моего рода. …Из женщин, уже упомянутая Марина Струкова. Сейчас ей чуть больше тридцати, а начала она публиковаться еще школьницей, в «Нашем Современнике». Энергия, которая в ее строках, мне очень нравится. Она – милостию Божию поэт. Именно поэт. Она не хочет, чтобы считали ее поэтессой.
«ЗАВТРА». Чем вызвана персональная «любовь» к Иосифу Виссарионовичу?
Нина КАРТАШЁВА. Хотите я Вам прочту стихотворение? Не мое. Его написала моя бабушка. Она, извините, из русской аристократии. Другая бабушка – из раскулаченных. Бабушку-аристократку выпустили из лагеря в сорок третьем, когда папа на фронте получил орден Славы…
Опять Германия на нас…
Опять сильнейших двух столкнули,
Опять мой сын пошел под пули,
Но за Россию, не за класс.
О, сумрачный германский гений,
О, русский православный дух!
Боятся вас лишь только двух
Те, кто у вас вне подозрений.
Те, кто толкнул вас в смертный бой,
Те, кто сидит у вас на шее.
Война у вас между собой,
Но им достанутся трофеи.
Мой сын сумеет воевать
И дочь мою не онемечить!
Но если бы и эту власть
После войны очеловечить…
Увы, не сбылись ее упования… Власть очеловечить не удалось и – трофеев нам не досталось. Это стихотворение я иногда читаю со сцены. В подлиннике, то есть в изначальном виде, оно значительно больше, длинное-длинное-длинное. А такое, каким Вы его услышали, т.е. в несколько сокращенном варианте, стихотворение было опубликовано в журнале «Москва», благодаря Владимиру Николаевичу Крупину. …Возвращаясь к сталинской эпохе. Во время Великой Отечественной войны отец был награжден, помимо всего прочего, двумя орденами Славы, а третий – ему не дали. При трех орденах Славы воин автоматом становился Героем Советского Союза. Думаю, здесь сказалось происхождение. Так что в той эпохе у меня личные незажившие раны. С тем временем у меня свои счеты. И не только с тем.
«ЗАВТРА». Вы не понаслышке знаете Международный фонд Славянской письменности и культуры. Подтвердите или опровергните , прокомментируйте мнение «доброхотов», что громкая вывеска ни коим образом не соответствует содержанию. Международья нет и в помине, а по лестницам и коридорам ни то гуляет ветер, ни тот гулко раздаются шаги отдельных, случайно забредших посетителей…
Нина КАРТАШЁВА. Я действительно не понаслышке знаю Славянский центр. Это одно из немногих мест в сегодняшней, как и позавчерашней Москве, где русский может почувствовать себя русским, славянин славянином. И все это без малейшего намека на пресловутый «русский национализм»! Славянский центр – это вполне обитаемый остров духовности, а потому душевной гармонии, а потому сердечного уюта. СЦ – это остров одухотворенности в московском океане пиара, во всероссийском водовороте псевдоценностей, в мировом омуте искуса. Вот уже двадцать четвертый год, последний четверг каждого месяца, в Славянском центре я веду Имперские вечера. Что это такое? Это – когда собираются люди, незнакомые изначально, но близкие по закваске, родные по глубинной сути! Вы сказали о несоответствии внешнего и внутреннего. Карташёва настолько простая, что не побоится показаться банальной. Все дело в деньгах. Даже в сегодняшней России, внешне ставшей на путь патриотизма, провозглашающей русских как титульную нацию, славянство никому не нужно. Мы всегда должны! Деньги, вырученные от «имперских вечеров», идут хотя бы на ЖКХ. Хоть немножко помочь СЦ в этом. Но – полупустых залов на наших вечерах не бывает. Народ идет двадцать три года! Что его манит, что его тянет – я не знаю! …У нас классическая музыка в исполнении молодых, у нас поэзия – современная и без сроков давности, неглупые люди делятся наболевшими, но обдуманными мыслями. Но – на наших концертах почти нет бардов. Я не очень люблю бардов. Да простят они меня! Считаю – там нет настоящей поэзии, там нет настоящей музыки и нет настоящего исполнения. …Говорят о недостаточном межславянском взаимовыгодном сотрудничестве? Что им еще говорить!? А у нас часто бывают сербы, болгары.
В связи с последними событиями на Украине, точнее говоря – в Новороссии, мы собираем пожертвования, медикаменты. Стараемся как-то это отправить до адресата. От нас в Новороссию едут врачи, медбратья. Чем можем, тем помогаем! …Вообще поразительная, парадоксальнейшая ситуация. И Луганск, и Донецк – это же изначально, исконно, истинно по праву российская территория. Это же еще земли чуть ли не Войска Донского! Харьковская губерния до большевиков не имела к Малороссии никакого отношения, Харьков до октябрьского переворота был городом великоросским. Херсон, Николаев, Одесса… Это же все – благодаря матушке-императрице Екатерине Второй, Екатерине Великой! Это же – конец восемнадцатого столетия, русско-турецкие войны. Одесса, например, основана в 1795-м году на месте турецкой крепости Хаджибей, которая, в свою очередь, известна с XV века. Вот было бы смеху, если бы турки выдвинули Киеву территориальные претензии! …Где и какая Украина? Где и какая Украина исконная на юге и востоке Украины теперешней? Суворов, Ушаков, Потёмкин Григорий Александрович, конечно же. Потемкин Таврический! Просто так что ли? А Днепропетровск, сегодняшняя вотчина Коломойского, мечтающего возвести стену на нашей границе? До двадцать шестого года двадцатого века как назывался, как именовался? Екатеринослав! То есть – слава Екатерине! Екатерина славься! А в 1797- 1802 гг. нынешний Днепропетровск вообще назывался – Новороссийск! Вот так! Вот такая история с историей и географией.
«ЗАВТРА». После вашего блистательного монолога, который, я уверен, будет читаться на одном дыхании, вернемся опять к нашим баранам. Приходит ли молодежь в Славянский Центр?
Нина КАРТАШЁВА. Сейчас молодежи на моих вечерах много. И знаете почему? Мы стали делать балы! У нас прекрасный балетмейстер, Саша Аношкин, который, кстати, написал замечательную книгу «Сквозь времена и нравы». И мы танцуем исторические танцы. И это – так просто под его чутким руководством! (смеется) И молодым – это нравится! И потому молодежи у меня больше, чем людей старшего, пожилого возраста.
«ЗАВТРА». Если я правильно понял, ваши балы являются, выступают в роли некоей заманухи? Под формой балов вы пытаетесь внедрить в массы содержание поэзии и классической музыки?
Нина КАРТАШЁВА. А разве раньше такого не было? Как раньше было в аристократических салонах? В начале – концерт, в начале – литературные чтения, потом люди танцуют, потом ужинают. И у нас – почти также, все в духе традиций. Стихи и музыка плавно переходят в танцы, а потом мы идем пить чай. Люди настолько одухотворенные, чистые, сиречь, тактичные, что никто ещё не дерзнул принести шампанского. А жаль! (Карташева опять смеётся).
«ЗАВТРА». Несмотря на то, что Россия развернулась на путь внешнего патриотизма, не чувствуете ли вы себя эмигранткой в собственной стране?
Нина КАРТАШЁВА. Я даже чувствую себя эмигранткой в нашем времени. Моя душа, к сожалению, живет в осьмнадцатом веке. Там больше благородства. Нет такого прагматизма. Там люди более здоровы были и духом, и телом. И телом, повторяю.
«ЗАВТРА». Вы кем там себя видите? Вы в восемнадцатом веке живете как дворянка или как крестьянка? По какой линии живете?
Нина КАРТАШЁВА. Я естественно чувствую себя в любой ипостаси. И во дворце, и в избе. Понятно, что первое приятней. По крайней мере, внешне. Но – разве ж я не научилась бы ткать или жать, косить траву или доить корову? Научилась бы! И справлялась бы отлично! Насмотрелась я на чопорных дамочек, кичащихся значимостью собственного происхождения, которое, в свою очередь, часто очень сомнительно. И даже если происхождение аристократическое есть. Ну и что? Что с того? Главный эксклюзивный вопрос – кто ты сам? Что ты сам собою представляешь? Графиня на княгине, баронесса на герцогине… Собственноручно вымыть посуду толком не способны! А для меня – что дворец, что изба! Я – барышня-крестьянка.
«ЗАВТРА». Когда вам было легче, когда вам было лучше – при коммунистах или сегодня?
Нина КАРТАШЁВА. Сегодня восстанавливаются, строятся, открываются храмы Божии… Это – замечательно! Вроде бы больше стало житейской свободы. Люди могут заработать, могут поездить по свету, посмотреть заморские страны. Но – не является ли это видимостью свободы? Вот в чем вопрос. Видимостью свободы, порождающую иллюзорность вседозволенности, но – закрепощающей несоизмеримо больше, чем однопартийная система? Прекрасно, если человек имеет возможность заработать, но деньги ради денег – это духовный тупик. Деньги, бросаемые лишь на покупку очередного распиаренного удовольствия, без попытки посмотреть вокруг, без самопонимания, без самопознания – это духовный крах! Что толку колесить по мирозданию, ежели ты ничего не видишь, ничего не смыслишь в собственной стране? Что проку глазеть на иноземные достопримечательности, если не зришь в самом себе? …Опять же возвращаясь к нравственности. Наверное, многим покажусь смешной, «непродвинутой», но до Перестройки я не знала, кто такие «голубые». Понятия не имела, представить себе не могла! А сегодня – любой ребенок объяснит. А оно детям надо? Зачем эта грязь детям? Мы не ведали этого тогда, не понимаем, не принимаем и сейчас. А девки, стоящие вдоль шоссе как стада, жующие «зелень»? В новостях периодически глаголят о «подвигах» правоохранителей, накрывших очередной притон. Открой любую рекламную газету и – вот они объявления, вот они предложения! Красочные. Добротные. С фотографиями. На любой вкус. Бери – не хочу! Что же вы, господа блюстители правопорядка? Под самым же носом у вас! Куда же вы смотрите? …Я против цензуры, но – я за полицию нравов, а еще лучше бы – за полицию нравственности. Меня как женщину, как русскую женщину, вакханалия эта оскорбляет.
«ЗАВТРА». В ваших стихах есть тема старообрядчества. Что являет, чем является старообрядчество для вас?
Нина КАРТАШЁВА. Мудрые люди, старцы, говорили правильно, что русский апокалипсис начался со времен раскола, раскола нашей православной, единой для всех до того времени, церкви. Но – как бы ни гнобили старообрядцев, они сумели сохранить русские обычаи, культуру, чистоту. Я жила на Урале и видела старообрядческие дома, старообрядческие семьи. Как они умеют работать! Какая чистота в доме! Куда там хвалёным голландкам и немкам, любимицам, фавориткам Петра? Но при этом – по-русски все просто. И – очень уютно. Прежде всего душе. …А порода какая! Я видела старуху-старообрядку, она – королева. Без всякой мировой косметики, без малейшей мишуры… Куда до нее фотомоделям и бизнес-леди! Однотипным в своих претензиях к миру, пустым по содержанию, а потому – внешнего им всегда мало. А здесь – красавица! Достоинство, стать, прямота характера и порода. Я старости, извините, боюсь, но если я буду стареть, как старообрядки, то – это старость красивая. …Старообрядцы – люди изначально грамотные. Проблемы демографии их никогда не касались. Детей в семьях много. Чуть ли не по двенадцать детишек! Мадам де Сталь, французская писательница конца восемнадцатого – начала девятнадцатого веков, как-то сказала: «Народ, сумевший отстоять свою бороду, сумеет отстоять и голову». Борода – это признак пола. Так что старообрядцы отстояли, сохранили и голову, и мужскую индивидуальность. И в то же время не могу не отметить, не могу не сказать: есть вещи, вызывающие недоумение и даже некоторую обиду. Уж очень они гнушаются нами. Я заходила в храм, который в шаговой доступности от станции метро «Белорусская», который недавно отреставрировали, и – что же? Меня дальше притвора не пустили! После каждого не своего, а потому чужого, будь то мирянин неверующий, зашедший полюбоваться красотами церковными, проникнуться атмосферой, а может совет испросить о смысле жизни нашей, будь то современный никонианец, ибо все мы сегодняшние русские православные, если не староверы, то – никонианцы, подметается пол. Пол подметают сразу же, тут же, чуть ли не на твоих глазах, демонстративно как от нечистого! В Аргентине есть колония старообрядцев. Когда к ним в гости приезжают российские православные, встречают последних дружелюбно, очень теплое, радушное отношение, но – когда дело идет к столу, одна тамошняя баба кричит другой: «Маланья! Неси поганую посуду! Никонианцы приехали». Какие бы исторические вихри не бушевали в прошлом, такое нескрываемое, более чем неприкрытое презрение странно. Несмотря на великих меценатов, и на Савву Морозова, и на Рябушинского, коим и по сей день, а если говорить точнее – на веки веков благодарны и русская сцена, и русская живопись, и русская литература, староверы в целом поддержали большевиков. Впрочем, раскольники так же, задолго до этого, приняли и сторону Пугачева! Достаточно перечитать соответствующий роман Вячеслава Шишкова. Россия, Родина – это одно, власть – зачастую, другое. Государство не всегда идентично Родине, Родина не всегда совпадает с государством, ибо государство может быть антинародным, антинациональным. Исторических примеров – уйма, но в то же время не все так однозначно. Невероятно запутанный клубок противоречий! Как тут разобраться? Как тут не свихнуться? Но люди, с присущим им субъективизмом, немалой частью своей как раз любят однозначные выводы, когда все – четко, ясно, понятно. Не надо ломать голову. А так же – несоизмеримо легче! И выводы сразу делаются глобальные, про все и вся.
«ЗАВТРА». На ваш взгляд, остался ли раскол до сих пор? Есть ли он теперь? Ощущаете ли вы раскол, общаясь с сегодняшним славянским миром?
Нина КАРТАШЁВА. Как зарубежная православная церковь теперь с нами, так мне бы хотелось, чтобы и старообрядцы вошли в Московскую Патриархию. Но столько веков гонений (причем практически ни за что!) , видимо, не проходят даром. И, может быть, они и правы, что не хотят с нами воссоединяться, потому что боятся потерять свою самобытность. Из-за того, что их так долго гнали, они многое изначальное сохранили, но ведь и многое потеряли. В самом расколе пошли еще какие-то расколы. Масса течений, толков, согласий… Поповцы, беспоповцы. Хлысты, они же христововеры, духоборы, скопцы, молокане… Начиная с хлыстов – это вообще все секты. Там было уйма всего. Зачастую, нелицеприятного. Подчас, даже изуверского.
Староверы не однородны. Раскольники не идентичны. Но, повторюсь, все существо их, все их деяния, к сожалению, порой и мракобесные, есть результат гонений вплоть до 1906-го года. Думаю, старообрядчество – это целый океан, правда, неведомый и невидимый для непосвященных. Считаю, что староверов лучше не трогать. Пусть уж они сами по себе. Сейчас нам бы сохранить Московскую Патриархию, нашу Русскую Православную Церковь…
«ЗАВТРА». Что вы имеете ввиду?
Нина КАРТАШЁВА. Либералов везде хватает. В том числе и среди священников. Идеализм реформ, вернее псевдо-реформ, не дает успокоиться идейным реформаторам, которые, в свою очередь, не оставляют в покое канонические устои, незыблемые основы, выставляя их догмами, регрессом, пережитками прошлого, нуждающимися в совершенствовании, а значит модернизации, благие позывы которых выльются обновленчеством, то есть очередной «перестройкой». К чему приводит сия данность, думаю, никто не забыл. …Богослужения должны проходить на церковно-славянском языке! Именно на церковно-славянском, а не на обыденном, повседневном русском. Да великом, да могучем, но ведь мирском… К тому же сегодняшний наш язык меняется на глазах, сильно трансформируется словами-паразитами, «креативным» сленгом. Это что тоже, идя в ногу со временем, прикажете тащить в церковь? Нельзя упрощать все в угоду сиюминутной глупости, а может быть продуманного, многовекового плана. Нельзя отказываться от святоотеческих заветов! А церковно-славянский язык – это сакральный язык.
«ЗАВТРА». Но ведь прихожане могут банально не понять, о чем идет служение? Паства «типа не догонит»…
Нина КАРТАШЁВА. Странно! Почему-то католики молятся на латыни и никто не говорит, не заикается даже, что им непонятно. Они учат латынь и – молятся. Почему-то мусульмане молятся на арабском языке, но никто не предлагает заменить арабские молитвы на татарские, например. Почему же мы, русские, имея родную азбуку, имея свой церковно-славянский язык, вдруг говорим, что нам непонятно? Как это непонятно? Когда я выходила замуж, мой муж был неверующий, был далёк от церкви. А сейчас он свободно читает на церковно-славянском, исключительно на церковно-славянском! И еще меня, грешную, учит жизни православной… Супруг выучил и это по силам каждому. Ничего сложного, ничего недоступного для уразумения! Это же в генах! Этим же изначально пронизано все. У того же Александра Сергеевича: «Восстань пророк! И виждь, и внемли…». Все до единого слова – церковно-славянские! Переведите на светское наречие, на лексику выпуска новостей. «Просыпайся предсказатель, смотри и слушай…». И – все! Ушла энергия, исчезла красота, развеялась тайна…
«ЗАВТРА». Вы часто бываете в Севастополе. Как давно началось оное и чем вызвано, продиктовано?
Нина КАРТАШЁВА. Я неоднократно бывала в Севастополе, в этом великом городе, где живут самые простые герои. Пассионарнейшее место! Родное для меня лично. Там воевали мои предки. Гениальный русский хирург, наше национальное достояние, Николай Иванович Пирогов оперировал в крымскую кампанию моего, раненного в сражении, прапрапрадеда. В Севастополе у меня много друзей. Один из них – Павел Юрьевич Гуцай. Замечательный человек! Он возглавляет газету «Русичи», которая всегда противостояла пресловутой украинизации. Слава Богу, все вернулось на круги своя, мы вернулись к историческим истокам. Крым – наш! …Севастополь – это русский город. Это – екатерининский, имперский форпост. Там живут люди с русскими чаяниями, мыслями, сердцами. Как много там красивых людей! Как много там красивых, настоящих мужчин! Для меня Севастополь – это белый город. Если представлять его как существо живое, то Севастополь – это город в белом офицерском, адмиральском кителе с орденами!
«ЗАВТРА». Вы не ездили поддержать севастопольцев в дни исторического референдума?
Нина КАРТАШЁВА. Я бы с превеликим удовольствием! Но – в преддверии и во время референдума соваться туда было категорически недопустимо, чтобы не дать ни малейшего шанса россказням, дескать, русские заваривают эту кашу, москали опять мутят воду. Кто бы из наших в тот момент ни приехал бы в Крым вообще – автоматически преподносился, выставлялся бы «рукой Москвы»! Если бы не это, мы с превеликой радостью поехали бы с концертной программой и в Луганск, и в Донецк сегодня. Выступали бы пред нашими кровными, духовными братьями и сестрами. Но – нельзя! Мы сразу станем «эмиссарами Кремля», «кремлевскими агентами влияния». В Новороссии буду читать стихи, когда свершится историческая справедливость и земли новоросские воссоединятся с нашими. Когда официально подтвердится то, что живет, дышит, бьется незримо, но – действенно и ощутимо. Это – единственный вариант приемлемый и для них, и для нас! Мне представляется даже, проведи сегодня в постсоветском пространстве референдум, подобный волеизъявлению граждан о сохранении СССР в марте 91-го, когда более чем подавляющее большинство, когда девяносто процентов высказались «за», все, включая Прибалтику, проголосуют за новое союзное государство, за присоединение к России! Они уже хлебнули западной псевдосвободы…
«ЗАВТРА». Людям порой трудно, очень трудно осознать разницу между национализмом и патриотизмом. Как Вы понимаете эту разницу? Вы эту грань ощущаете?
Нина КАРТАШЁВА. Нет никакой разницы между патриотизмом и национализмом, поскольку каждый патриот любит свою нацию, а значит – националист. Другое дело, любить свое не означает ненавидеть чужое. Это уже оголтелый национализм, не видящий дальше собственного носа. Это – то, с чем столкнулась Украина. Это – несуразнейшие крайности, патология, если хотите, которые – вредны, преступны, недопустимы! …Прелюбодейство, оно ведь тоже вроде как от любви. Но – как далека от него настоящая, истинная любовь!
«ЗАВТРА». Верите ли вы в будущее России? На чем основывается ваша вера? И – каким вы видите это будущее?
Нина КАРТАШЁВА. Если будет национальное правительство, а потом и Государь Самодержавный, не марионеточный конституционный монарх, а – самодержавный царь, император всероссийский, будущее возможно. Но – как и где найти самодержца? Опять Романовы? Покойный Владыка Святой митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн Снычев говорил мне: «Не ищите в Романовых наследника! Круг Романовых мистически замкнулся. Они начали с Михаила, они Михаилом, в пользу которого отрекся Николай, и закончили. Ипатьевский монастырь был вначале, ипатьевский дом – на Урале. Круг Романовых замкнулся». Тоже ушедший от нас Клыков, с которым я в Славянском Центре работала двадцать лет, говорил о новой династии и хотел собирать Земский Собор…
Я – женщина. Мне трудно разбираться в политических вопросах. Но я чувствую сердцем своим, что Россия возродится, если избавится от чужебесия. А последнее на нашей земле, на нашей русской земле – уже веками. Начиная с петербургских салонов аристократии, которая даже думала по-французски, заканчивая нонешней рекламой, где наша, и так уже изрядно обновленная, «усовершенствованная» большевиками, кириллица специально путается с латиницей. То есть – вбивается колониальное сознание! Русский народ никогда не был против власти. Это – власть очень часто выступала против своего народа. Отсюда отношение к ней недоверчивое. «Все они одинаковые», - так говорят люди. История вершится единицами. Где бы найти такие единицы (как в Крыму!), за которыми внешне вроде бы нули собрались, сошлись, соединились бы так, что предстали бы сотнями миллионов!? Я верю, что Господь пошлет нам русского вождя хотя бы потому, что слишком много у нас святых мучеников, особенно новомучеников, особенно после семнадцатого года. Ни одно время за христианскую историю не дало столько исповедников за святую веру. Люди шли в лагеря за веру! …Когда бабушку арестовывали, с нее сорвали крест, а она перекрестилась и сказала: «…А вот этого креста вы с меня не снимите!».
«ЗАВТРА». Откуда вы берете силы? Что является поддержкой для вас?
Нина КАРТАШЁВА. Без Бога ни до порога… Я восстанавливаюсь, когда молюсь, причащаюсь. Без этого я не могу. Я выросла в церкви. Благодарна Всевышнему, что Он не оставляет меня, отзывается. Потому что мир – очень несовершенен, жесток даже в несовершенстве своем. И выстоять в этом социуме одна я бы не смогла. Силы мне дает Господь! Восстанавливает вера. Вера – она в сердце, а потому в словах не расскажешь. Я желаю всем сотрудникам, всем читателям, всем друзьям газеты «Завтра» мира и счастья! Спаси вас всех, дорогие, Господь Бог!
