Исторический портрет и Серебряный век. Род и коллекция князя Н.Д. Лобанова-Ростовского в изобразительном искусстве России: Учебное пособие по истории искусства для учащихся старших классов, СПО и вузов / Сост. Н.Д. Лобанов-Ростовский, Е.С. Фёдорова. — М. : ЯСК, 2025. — 600 с. : ил.
Жизнь каждого человека — это частичка истории поколений, а если мы говорим об аристократах, то свойство значимости лишь усиливается. Портретные галереи, письма, воспоминания и мысли нобилей — это страницы коллективной биографии. Дворянская культура — многослойная традиция, вроде бы утраченная в 1917 году, но сумевшая выжить и в пролетарском государстве — неслучайно в школах и вузах СССР изучали произведения писателей-дворян, а школьники носили некое подобие гимназической формы.
Передо мной роскошная книга "Исторический портрет и Серебряный век", созданная князем-Рюриковичем Никитой Дмитриевичем Лобановым-Ростовским и профессором Екатериной Фёдоровой. Я не впервые обращаюсь и к трудам князя, и к книгам Фёдоровой, которая, к слову, приходится ему родственницей.
Это уникальное издание, ибо тут собрано, казалось бы, несоединимое: портретная галерея предков Лобанова-Ростовского, причём каждый из портретов — это произведение искусства, а затем — разговор о Серебряном веке на примере коллекции самого князя. Это не только вехи — а среди предков Лобанова-Ростовского дипломаты, военные, сановники, — но и стили. Например, чудеснейшая пара Куракиных (1728) в изображении Жана-Марка Натье — это игривое рококо, равно как и портрет Екатерины Александровны Лобановой-Ростовской работы Ивана Аргунова (1754), тогда как семейная пара Алексей и Александра Лобановы-Ростовские (1814) — это уже чистейший романтизм. Представлены также портреты самого Никиты Лобанова-Ростовского, сделанные современными мастерами. Здесь — тотальный полистилизм века нынешнего. К примеру, выразителен реалистический скульптурный бюст князя, выполненный Дмитрием Астафьевым.
Авторы сопровождают свой текст двойными комментариями — с одной стороны, мы читаем о титулованных пращурах князя, которые "в течение тысячелетия строили Россию", как точно сказал Лобанов-Ростовский, а с другой — постигаем искусствоведческие азы. Книга снабжена краткими повествованиями о художниках, а заодно растолковываются термины — что такое акварель, эскиз, литография, супрематизм, кариатида, "Мир искусства"…
Князь Никита в каждой своей книге свидетельствует, что́ значит быть аристократом. В частности, он пишет: "Аристократ отличается чувством обязанности перед предками и потомством. Неся ответственность перед ними, нельзя опозорить фамильную честь. Это мотивирует выработку в характере таких качеств, как честность, принципиальность, благородство, верность слову, мужество, справедливость, умение владеть собой. К этому надо добавить такие эстетические качества, как вкус, стиль…" Фолиант "Исторический портрет и Серебряный век" — пример и вкуса, и стиля, и благородства. Быть нобилем — служить обществу, а эта книга — именно пример служения.
Великую страсть Лобанов-Ростовский питает к Серебряному веку, произведения коего и составляют большую часть его коллекции. Между прочим, не все образованные люди знают, откуда пошло само название "Серебряный век". Его используют, смакуют, но мало кто задумывается. По сути, в этой книге впервые даётся развёрнутое определение эпохи и даже указывается на нескольких возможных авторов сего расхожего термина:
"Считалось, что первым ввёл термин философ Николай Александрович Бердяев, но в каком произведении, до сих пор найти не могут. В 1925 году критик Разумник Васильевич Иванов-Разумник в статье-памфлете "Взгляд и нечто" выделил Серебряный век как век "постсимволистов", пришедших в литературу в 1910–1920-е годы. Поэт и критик Владимир Алексеевич Пяст в мемуарах "Встречи" (1929) предложил собственную эволюцию смены поколений в культуре: каждая культурная эпоха проходит два этапа своего развития: Золотой и Серебряный века, которые отделены друг от друга приблизительно двумя десятилетиями.
Среди своих современников — поэтов рубежа веков — Пяст выделяет тех, кто родился в 1860-е, и тех, кто родился в 1880-е года, называя это поколение представителями Серебряного века. Анна Ахматова в "Поэме без героя" (1940–1962) применила это название ко времени 1913 года: "И серебряный месяц ярко / Над серебряным веком стыл". Вот видите, какие нюансы в границах и датировках явления. В эмиграции одним из первых использовал эту формулу в применении к эпохе рубежа веков поэт и критик Николай Авдеевич Оцуп в статье "Серебряный век" (1933; расширенный вариант — "Серебряный век русской поэзии", 1961)".
В общем, всё витало в воздухе — название могло родиться буквально само по себе, а Бердяев, Пяст и другие лишь уловили дуновение времени. Исторические рамки Серебряного века (ар-нуво, сецессион, либерти, югендштиль) так же размыты. Чаще всего упоминаются 1889–1914 годы, то есть началом послужила Парижская выставка, на которой были предъявлены все чудеса тогдашней техники, моды, меблировки и модус вивенди, а закончилась вся эта уютная лепота с началом Первой мировой войны.
Авторы книги дают свою датировку — с 1880 до конца 1930-х годов. И главное, что Фёдоровой и Лобановым-Ростовским даны примеры, это подтверждающие — в живописи, рисунке и театральных постановках. Дескать, Серебряный век продолжался, несмотря на советскую власть, ибо жили те, кто вдохнул воздух дягилевских балетов и сомовско-бакстовской лёгкости.
Разумеется, князь многое рассматривает сквозь призму своей коллекции. Так, на обложке дан рисунок Льва Бакста, которого Лобанов-Ростовский выделяет особо и трепетно. Или вот, он акцентирует своё внимание на Михаиле Ларионове: "Ларионов мне ближе других. Чрезвычайно одарённый человек. Из российских новаторов Ларионов, несомненно, дал толчок всему остальному новаторству. Он мне привлекателен как живописец. С картинами Ларионова и Бакста, например, висящими у меня в столовой, я разговариваю, пусть даже это звучит для вас как небылица".
Так же князь ценит творчество Александра Бенуа, этого тонкого, изящного и вместе с тем ироничного художника. "Мне неоднократно доводилось встречаться с представителями разных поколений знаменитой семьи Бенуа. Это были глубоко интеллигентные, тонко чувствовавшие искусство, одарённые художники (как, к примеру, Николай Александрович), но в житейском плане зачастую совершенно не приспособленные к суровой реальности. Я приложил все усилия к тому, чтобы не было разбазарено их бесценное семейное художественное наследие", — констатирует князь.
Пристальное внимание авторы уделили русскому авангарду, который, как ни странно, гораздо больше ценится на Западе, чем в России. Показаны все предтечи и предшественники этого явления, а затем дана полноценная картина авангардизма в России — конструктивизм, супрематизм, лучизм и так далее. Получается, что авангард, с одной стороны, возник в качестве отрицания всего и вся, но с другой — явился логическим продолжением символизма, неорусского стиля и неоклассики. Этакий анфан терибль, но закономерное "чадо".
Большое место в книге отведено сценографии, воплощениям на сцене. Здесь объединено всё — от дягилевских сезонов до Камерного театра Таирова и Синей блузы. Примечательно, что затронут и такой малоизученный феномен, как эпидермальное искусство, весьма модное в Серебряном веке. Ныне это носит название "боди арт"! Как же это выглядело в 1910-х? В 1913 году "Ларионов вместе с Ильёй Зданевичем изложил как призыв и как "глашатайство" стремление использовать тело человека как холст: "пора искусству вторгнуться в жизнь", а "раскраска лица — начало вторжения". Ларионов расписал свое лицо и лица Натальи Гончаровой и Михаила Ле-Дантю, тем самым превратив себя и компанию в живые художественные объекты, и вышел с ними на "футуристическую прогулку" по Кузнецкому Мосту в Москве", — говорится в одной из глав. Таким образом, это глубокая энциклопедия русского ар-нуво, да ещё снабжённая постраничным указателем понятий, явлений, терминов.
Книга заявлена как учебное пособие по истории искусств, что соответствует содержанию. Стоит отметить само издание — мелованная бумага, читабельные шрифты, грамотное расположение абзацев, что в современном книжном бизнесе — редкость. Поэтому "Исторический портрет и Серебряный век" может послужить дивным подарком для самого взыскательного друга.
