Недавняя история с публикацией романа Йозефа Геббельса "Михаэль — германская судьба в дневниковых листках" наделала немало шума в российской прессе. Напомним, в издательстве "Алгоритм" вышел литературный опус министра пропаганды Третьего рейха, написанный им до вступления в НСДАП, в 1923 году. На русский язык книга переведена впервые (до этого её решились перевести только на английский, 30 лет назад). Тираж составил 2 тысячи экземпляров. И всё бы ничего — даже любопытно узнать, что же волновало будущего фашистского босса на заре его юных лет. Если бы не серия, в которой вышел роман — "Проза великих".
Томик "Михаэль" — это триста с лишним страниц, куда вместились сам роман, комментарии специалистов и дневниковые записи Йозефа Геббельса 1924-1925 годов. Стоит заметить, что Геббельс в молодости мечтал стать литератором. Своё сочинение он писал в надежде заявить о себе и попасть в кружок известного немецкого поэта Стефана Георге. Книжку его не издали, в богемской среде он остался незамеченным, в литературе разочаровался и пошёл в политику (судьба его в этом смысле схожа с Гитлером — венским акварелистом).
В автобиографичном романе Геббельса главный герой — Михаэль — учится в университете, путешествует по Германии, пишет пьесу про Иисуса Христа, читает Гёте, Ницше, Достоевского. Рассказывает о терзаниях молодых немцев, которые столкнулись с крушением империи, потерей ориентиров и ценностей. Размышляет.
Вот он говорит по поводу Германии: "Мы все больны. Лишь борьба против тления могла бы нас всех исцелить". "Бедствия наши в том, что мы ещё глубоко втиснуты в фальшивые традиции. Мы всё ещё не германцы. Мы были ими только в самые великие моменты нашей истории". Причины такого положения дел автор усматривает в обуржуазивании страны, "тотальном бюргерстве": "Спекулянты уже склеили из обломков старой Империи новое бесхребетное государство". Любопытны в историческом контексте высказывания — " Мне кажется уже появился некто Великий и созревший. Однажды он встанет среди нас и начнёт проповедовать веру в жизнь…" Особое значение в книге придаётся России: "На русской земле зарождается раскрытие её великой загадочности… Русские верят в свою страну, в своё будущее. Какое это шикарное чувство".
Набросок автора читается небезынтересно. Более того — уже здесь проявляется пропагандистский талант будущего доктора: писатель убедительно ратует за преображение народа (пока без фашистской риторики). Книга, что называется, заинтересует и историков, и психологов, и просто рядовых читателей: хорошая информация к размышлению. Смущает только, повторюсь, вольность издателя в присвоении автору высокого статуса.
Я обратился за комментарием в "Алгоритм", с каких всё-таки пор Геббельс вдруг стал в нашей стране великим?
— Геббельс — известный человек, — ответил генеральный директор издательства Сергей Николаев. — Вы его знаете. Видите, сразу выхватили его имя! Великими бывают герои, подлецы, убийцы. Великий — значит, известный, прославившийся. Что вас смущает? Меня ничего не смущает.
На вопрос, не является ли это формированием положительного образа подонков, Сергей Васильевич ответил:
— Честно говоря, я по этому поводу даже не думал. Вот вы меня спросили — а я не знаю. Может, и так. Мы сделали так, как считали нужным. Что теперь объяснять, правы или неправы.
Следуя ходу размышлений издателя, в этой серии можно смело публиковать и опусы Гитлера, и, например, Дудаева или Басаева, какого-нибудь иного идейного убийцы. А что — знаменитые, прославившиеся. И не важно, что тот же Геббельс — правая рука фюрера — год за годом шлифовал свою идеологическую машину, обосновывал принципы уничтожения народов, был виновником гибели миллионов наших соотечественников. Великий…
Что это — маркетинговый ход? Близорукость? Или простая беспринципность? А может быть, всё вместе? Геббельс в данном случае — вторичное звено на пути к читателю. На первом месте стоит издатель, с которого и спрос.
Между тем, история с этой "сенсацией" наводит на одну неутешительную мысль — а сколько вообще подобного невыявленного "добра" теснится на книжных полках наших магазинов? Ведь, понятно — если бы не случайное попадание романа в сферу внимания журналистов, он так и остался бы благополучно "пылиться" на прилавках. Уместным будет предположить, что "Михаэль" с его серией — это всего лишь вершина айсберга, и издатели не гнушаются выбрасывать на рынок всё, что им угодно.
Я прошёлся по магазинам и взглянул на страницы красочных книжек со свастикой на обложке.
Разнообразие литературы о нацизме на книжном рынке сегодня потрясает. Тут тебе и "История штурмовиков", и "Я — доброволец СС", и "Откровения "власовца", и самая разнообразная подноготная, начиная от коррупции в рейхе и заканчивая любовными интригами. Глаза разбегаются от обилия корешков! Сразу оговорюсь, что никаких откровенных фашистских "методичек" выявить, благо, не удалось (с 2007 года в России существует "Федеральный список экстремистских материалов", куда входят и "Майн Кампф" Гитлера, и "Эсэсовец и вопрос крови" Гиммлера, и другие подобные сочинения).
Но несколько трудов всё-таки заставили опешить.
Том "137-ая пехотная дивизия" авторства Вильгельма Мейер-Детринга, серия — "Дивизии вермахта на Восточном фронте". Книга повествует о боевом пути дивизии, укомплектованной из австрийцев и немцев. Автор — сам участник этого формирования, начальник оперативного отдела, прошедший с боями от Буга до Калуги. 137-я дивизия воевала против Красной армии под Смоленском, Вязьмой, Орлом. После Курской битвы была разгромлена, переформирована. Вела кровавые оборонительные бои на Десне, Днепре, Припяти.
Казалось бы, снова интересно. И историку, и просто любознательному школьнику. Взгляд на эту страшную страницу глазами врага. Но вот нигде, ни в предисловии, ни в аннотациях, не говорится, что эта самая 137-я — враг, который пришёл на нашу землю убивать, сжигать, грабить, насиловать. Всё ровно наоборот! Из текста следует, что враг на другой стороне, иначе говоря — мы.
"За три дня из строя вышли четыре рации, — цитирует Мейер-Детринг дневниковую запись одного из солдат. — Радисты не знали ни сна, ни отдыха… Мы были счастливы, когда удавалось накрыть позиции русских. Тогда мы открывали по ним скорострельную стрельбу!.. Наверное Матерь Божия направляла нашу руку, когда мы стреляли вслепую…"
Или — "Повсюду в батальоне тебя встречает уверенность и спокойствие, которые чувствуются в каждом бойце, от рядового до командира. Поэтому каждый день приносит радость".
А чего стоит: "И только в одном мы были обеспечены в более чем достаточном объёме — доброжелательными советами, как самим себя обеспечить продовольствием в этой огромной стране с неограниченными возможностями!"
Особенно обращают на себя внимание подписи к фотографиям. Романтические — "Жажда! Пехотинец у колодца в Беловежской пуще". Циничные для русского читателя — "Штурмовые орудия, вперёд!" Вне конкуренции выглядит — "Картина зимних боёв: павшие товарищи", иллюстрирующая погибших гитлеровцев. И — "Самоснабженец: хорошо усвоенное не забывается!", где немец тащит крестьянский скот.
Не хочется быть ханжой, но, как ни крути, после прочтения рисуется довольно благородный образ захватчика. А ведь важно элементарно назвать вещи своими именами (сложно представить в советское время на книжной полке какой-нибудь подобный "чистовик"!) В итоге мы имеем в руках приключенческую сагу, где фашисты представляются… героями, сражающимися за правое дело.
Другая книга схожа с предыдущей. Тоже боевой путь. Тоже дневники, письма, журнальные записи. "Товарищи до конца" — с таким названием вышла в стране, победившей фашизм, сборник воспоминаний участников СС полка "Дер фюрер" под редакцией Отто Вайдингера.
Нет смысла цитировать выдержки из этого собрания. Они вряд ли будут объективны. Едва ли не через страницу тут мелькают слова, относящиеся к самим штурмовикам — "подвиг", "благородство", "самоотверженность". И снова без всяких разъяснительных вступлений, аннотаций. А ведь речь идёт именно об эсэсовцах!
Приведу для сравнения воспоминание о первой встрече с эсэсовцем писателя Бориса Полевого, опубликованное в его "Нюрнбергских дневниках": "Это было зимой 1941-го, на Калининском фронте. В тот день в дивизии генерала Поленова захватили в плен эсэсовца. Первый пленный эсэсовец. Мы бросили все дела и, несмотря на сорокаградусный мороз, по замерзшей Волге рванули по направлению к городу Старица, где держал свой флаг генерал Поленов.
В просторной избе, где помещались разведчики, захватившие этот необыкновенный трофей, было жарко натоплено. Пленный сидел на корточках в углу — большой, плечистый, рыжий в черном, еще не виданном нами мундире с "молниями" на петлице кителя и серебряным черепом на пилотке. На рукаве у плеча была нашита ленточка с надписью "Адольф Гитлер", которую он, видимо, пытался содрать, но не успел. От жара лицо его было красно, как медная кастрюля, пот стекал с жирного лба, задерживаясь на жестких, будто проволочных бровях. В светлых маленьких, заплывших глазках было столько злобы, сколько бывает у хоря, угодившего в капкан. Имя его я теперь, разумеется, забыл, а вот это лицо помню.
Он уже дал показания. По мнению допрашивавшего его лейтенанта, он довольно охотно рассказал все, что знал о вооружении и дислокации своего полка. Его сообщения в основном совпадали с имевшейся разведсхемой. Но самым интересным оказался не этот первый захваченный охотниками за "языками" эсэсовец, даже не его показания, а нечто, что было снято с него при обыске и что лежало теперь на столе, являясь предметом брезгливого созерцания всех, находившихся в эту минуту в избе.
— Вот, товарищ бригадный комиссар, полюбуйтесь, что он носил на себе, — сказал, адресуясь к Фадееву, капитан, командир разведчиков, добывших этого редкого зверя. При этом коснулся карандашом чего-то матерчатого, затертого, грязного, что не очень ясно вырисовывалось на столе, ибо стекла в окнах избы были давно выбиты и отверстия заткнуты соломой.
Мы рассмотрели своеобразные брезентовые вериги, которые этот эсэсовец носил на теле под нижней рубашкой — эдакий широкий пояс с бретельками. К поясу были пришиты плоские матерчатые мешочки, набитые золотыми и бумажными деньгами всех государств, где воевала дивизия "Адольф Гитлер", ювелирными изделиями, превращенными для компактности в комочки золота, и, наконец, золотыми и платиновыми мостами и коронками, которые вырывал этот тип изо рта своих жертв.
…Зубных коронок у него оказалось около ста двадцати, что говорило, хотя, разумеется, и не о полном, количестве его жертв. Поначалу, после того, как его приволокли в эту избу, он держался очень уверенно и начал с вопроса, будет ли сохранена ему жизнь, если он все расскажет. Но после того как с него содрали эти вериги и все добро было высыпано на стол, он даже завыл от жадности и страха.
Я помню, как переводчица, обычная русская девушка из института иностранных языков, успевшая уже за войну допросить многих пленных и ко многому привыкшая, брезгливо отпрянула:
— Какое чудовище! Какая гадость!"
Эти слова писателя как нельзя кстати подошли бы в качестве вступления или комментария к произведению Отто Вайдингера. Но, увы…
И, наконец, ещё одна книга. "Вторая мировая война" под редакцией англичанина Р. Холмса, изданная в английском же доме "Dorling Kindersley". Пожалуй, самая завидная книга на тему: ни одно отечественное издание не сравнится с ней в красочности и наглядности. Триста с лишним огромных глянцевых страниц уникальных фотографий, увлекательных схем, потрясающих рисунков. Кажется, редкая мама бы не хотела сделать своему ребёнку такой подарок — пусть изучает историю!
Листая страницы, действительно, трудно оторвать взгляд. Фотографии отобраны мастерски. Лондонское бомбоубежище — метро. Где такое ещё увидишь? Десятки мужчин и женщин лежат на платформе, на рельсах, подложив под себя одеяла, накрывшись пальто. Или "внутренности" подлодки: 40 британских парней тревожно глядят в объектив — где-то рядом немец.
Фашисты в Париже, Елисейские поля, офицер со свастикой на плече сидит на плетёном стуле прямо на тротуаре, закинув ногу на ногу, якобы непринуждённо читает газету. Норвегия: смеющиеся белокурые девы и немецкий молодчик в форме. А вот, расстрел евреев — эсэсовец в круглых очках приставил дуло пистолета к затылку несчастной девушки — через мгновение она упадёт мёртвая в ров…
Обращают на себя картинки, иллюстрирующие те или иные явления. Например, шпионаж: ампула с ядом, кольцо с тайником, карта на носовом платке, набор отмычек, фальшивое немецкое удостоверение, нож в петлице пиджака, ручка-пистолет. Схемы ориентированы в первую очередь на детей (о чём говорит и название издательства), чтобы объёмно, живописно и разносторонне показать, что представляла собой эта война.
Однако, если обратиться к содержанию статей в книге, то сразу становится понятно, что ни о какой разносторонности тут речи нет. По крайней мере, о том, что именно Советский Союз внёс решающий вклад в Победу, никак не догадаешься!
"Битва за Британию", "Помощь Америки", "Конфликт на Ближнем Востоке", "Вероломство Японии", "Перл-Харбор", "Сражение в Западной пустыне", "Открытие второго фронта"…
Парочку страниц отдаётся под начало войны с СССР. Ещё по парочке под "Сталинградскую битву" и "Курское сражение". Для примера, аналогичного объёма (две страницы) удостаивается "Операция на Соломоновых островах", "Схватка на тропе Кокода", "Высадка в Сицилии"… Более того, та же "Сталинградская битва" характеризуется лишь несколькими штрихами.
"Сталин не мог позволить своим военачальникам проиграть битву за город, который носит его имя", — поучают, например, авторы. Ни слова не говорится о сражении за железнодорожный вокзал, подвиге Зайцева, сибирских полках и множестве других важных аспектах…
Далее мы так толком и не узнаём, как развивалось наше наступление в 1944-1945-м. А также, чья заслуга в капитуляции Японии? Из 359-и страниц энциклопедии, вкладу Красной Армии отдано всего… 16 страниц текста (столько же, сколько и Японии)! Да, книга написана в Британии. Но издают-то её в России! И эта книга призвана учить наших детей истории. Что узнает школьник о Великой Отечественной войне из такого сборника? Волнует ли это российских издателей, которые хватаются за явно выигрышный вариант, не заботясь об элементарной этике?
Пару лет назад мне довелось в Петербурге отдыхать в компании местных ребят, а также студентов из Норвегии, Финляндии, Швейцарии и Германии. Общались, гуляли. И вот нечаянно зашёл разговор о Второй мировой войне. Иностранные гости как-то разом замолчали: им не хотелось поддерживать тему. И вдруг одна из девушек, петербурженка, то ли чтобы подбодрить друзей, то ли ещё по какой-то причине, начала вдруг рассказывать, что "фашисты были не такими уж плохими", что "смотря сегодняшние документальные фильмы и читая книги, по-новому начинаешь осмысливать эту войну". Повисла неприятная пауза. Кто-то сменил тему…
Знакомясь с литературой, которая выходит сегодня без купюр, без любых разъяснений (хотя на фоне некоторых отечественных псевдоисториков она выглядят даже безобидно, чего стоит только сочинитель Виктор Суворов, но это отдельная тема) неискушённый читатель, глядишь, и, действительно, не заметит, как чёрное превращается в белое. И вот уже наши студенты доказывают немецким ровесникам, что "фашисты-то были не такими уж и плохими". А возможно, даже "великими"…
