За последние двадцать лет из нашего сознания и, как следствие, из нашего лексикона как-то незаметно исчезли такие понятия как “предательство” и “предатель”. Более того, употребление их в “приличном” обществе с некоторых пор стало считаться чуть ли не признаком ретроградства. После беспрецедентной в человеческой истории эпохи массового предательства 80-х – 90-х, ознаменовавшей конец советского проекта, сама тема предательства, совершаемого русским человеком в отношении своего народа и государства, превратилась в России едва ли не в одну из самых табуированных. Чудовищные масштабы совершённых предательств подспудно осознаются практически всеми, но говорить о них внятно и вслух рискуют не многие. Даже применительно к более давним временам употребление ясных и однозначных терминов “предатель” или “национальный изменник” в отношении лиц, изменническая деятельность которых совершенно очевидна (таких, например, как коллаборационисты времён Великой Отечественной войны наподобие генералов А.Власова, П.Краснова или А.Шкуро), воспринимается в нашем обществе крайне неоднозначно. Глубокая деформацией русского сознания во времена перестройки породила поистине невиданный психологический феномен – прямо-таки патологическую тягу к оправданию и даже возвеличиванию самых гнусных предателей и предательств. Действительно, сложно найти в мире страну, в которой национальных изменников, открыто, с оружием в руках перешедших в войне на сторону смертельного врага, настырно, на протяжении ряда лет, пытались бы возводить чуть ли не в ранг национальных героев, самозабвенно оплёвывая при этом героев настоящих. Старательно вытравливая из русского психотипа инстинктивное неприятие предательства, современные антисоветские и антирусские идеологи одновременно как бы растабуировали его само по себе, “легализовали” в массовом сознании, дав понять, что такого явления, как национальная измена, вроде как и не существует в природе, что обвинения в ней сегодня – удел нелепых “старопатриотов”, да недовыморенных “совков”. И внедрение таких “ценностей” не могло не вызвать в молодом поколении зловещих мутаций.
Характерный пример. После недавнего убийства в Дагестане суфийского шейха Саида Афанди Чиркейского, совершённого русской ваххабиткой, вдовой аж четырёх боевиков Аллой Сапрыкиной, наперебой комментировавшие это событие многочисленные аналитики и эксперты не смогли сказать ничего внятного о самом главном - о характере её поступка, о самом жизненном выборе 30-летней русской женщины, поведшей джихад против родной страны. Сложилось впечатление, что почти никто из опрошенных не воспринял его именно как предательство – культурное, национальное и религиозное. Или, по крайней мере, не решился сказать об этом вслух.
Но, не рассматривая тему предательства, не стоит ожидать и всестороннего осмысления явления русского ваххабитского шахидизма, которое появилось в нашей жизни в последние несколько лет. А, между тем, оно нужно! Нам, патриотам своей страны, необходимо понять, что же в действительности толкает русских людей на такой поступок, что заставляет их примыкать к однозначно враждебному России религиозно-политическому проекту и даже жертвовать ради него жизнью?
На простое шкурничество и животный инстинкт самосохранения, вызывающий в слабохарактерных и морально нестойких личностях стихийное стремление прибиться к очевидной силе (а таковой на Кавказе является именно политизированный ислам), это никак не спишешь. Подобного склада люди, подлаживаясь под воздействие силы, стремятся ровно к обратному: к выживанию, а не самопожертвованию. В таком предательстве нет оттенка подвижничества – есть только предельно прагматичный, даже циничный расчёт. Для банального шкурника из числа остающихся на Кавказе русских (а Алла Сапрыкина, напомню, являлась уроженкой Махачкалы) вполне хватило бы просто принятия ислама и хождения в мечеть (женщинам из их числа пришлось бы при этом ещё и демонстративно закутаться в хиджаб, но это деталь). Я знал немало случаев, когда русские отвергали религию предков из конъюнктурных и корыстных соображений. Но штука в том, что такие люди принимали ислам именно для того, чтобы сделать свою жизнь легче и комфортнее, смягчить религиозный и психологический пресс, так или иначе воздействующий на каждого немусульманина в мусульманской среде, а не за тем, чтобы с ней добровольно расставаться подобно Алле Сапрыкиной. Или вообще приехать “на джихад” издалека, как поступили Василий Раздобудько, Мария Хорошева или Александр Тихомиров (Бурятский).
Фактически мы можем констатировать, что решение вступить в ваххабитскую банду и начать против российского государства вооружённую борьбу было принято новообращёнными из числа русских вовсе не из меркантильных побуждений. Не надо забывать, что, несмотря на псевдоромантический ореол, созданный вокруг “борцов за веру” целым рядом деятелей, жизнь рядового боевика-нелегала на Кавказе, как правило, прозаична и коротка. При удачном раскладе он может побегать по лесам год – другой, принять участие в нескольких успешных диверсиях и засадах, но в целом финал предопределён – его ждёт смерть от пуль местных полицейских или российских солдат.
Как говорил бессмертный герой Конан Дойля Шерлок Холмс, отбросьте все явно невозможные решения умственной задачи, и тогда то, что останется и будет единственно верным, каким бы невероятным оно не казалось.
Итак, нет никаких сомнений, что русские пополняют ряды кавказских боевиков, движимые именно идейным мотивом. Даже высокоидейным, если уж определённая их часть готова не просто рисковать жизнью, но и прямо жертвовать ею. Но – какой извращённый выверт! - жертвовать во имя идеала, не только совершенно несовместимого с устоями тысячелетней русской цивилизации, но и прямо отрицающим её.
В этом бьющем в глаза иррационализме, кстати, заключается одно из основных отличий русских ваххабитов от тех, кто переметнулся к немцам во время Великой Отечественной войны. Тогда немецкое политическое руководство хотя бы попускало полуофициальным разговорам о возможности существования некоего русского государственного образования в рамках проекта “Третий рейх”. Власов, Краснов, Шкуро, Каминский и примкнувшая к ним часть белой эмиграции оправдывала своё предательство тем, что они борются-де не за интересы Германии, а за свободную, “очищенную от большевизма” Россию. И для таких оправданий, строго говоря, имелась некоторая почва. Напомню, что кое-где в 1941 – 1943 гг. немцы даже пошли на создание марионеточного русского “самоуправления” на оккупированных территориях, преследуя, впрочем, вполне понятные прагматические цели. Не будем сейчас говорить об очевидно пропагандистском характере такого их решения. Важно другое: Гитлер иногда давал понять (“посылал соответствующие сигналы”, как теперь модно выражаться), что некое будущее у “дебольшевизированного” русского народа всё же может быть.
Отличие авторов радикально исламистского проекта от Гитлера в том, что его идеологи и пропагандисты не посылают русским даже таких сигналов. Наоборот, их доктрина принципиально отвергает наше понимание нации (не говоря уже о нашем понимании общества и государства), на деление по этническому принципу вообще наложен строжайший запрет. Провозглашается, что в рамках данного проекта нация может быть лишь одна – всемирная нация ислама, мировая умма, внутри которой в идеале должны нивелироваться все этнические различия. Русские предатели, присягая подобному проекту, по сути, не признают за русским народом даже права на существование, предлагая ему полностью отказаться и от собственной национальной, религиозной и культурной идентичности, и от собственной исторической судьбы. Более того, ради этого они наверняка готовы убивать и своих единокровных братьев. Разве есть сомнения в том, что получив соответствующий приказ, Алла Сапрыкина и ей подобные, не моргнув глазом, отправились бы в любой русский город и взорвались там где-нибудь в праздничный день на центральной площади, в “толпе кафиров”? В их предательстве есть что-то глубоко болезненное, на грани психопаталогии.
При всём этом русские ваххабиты ни словом, ни делом не дают нам повода усомниться в абсолютной искренности своих действий – послушайте хоть лекции Александра Тихомирова, хоть видеообращение Василия Раздобудько. Эти люди не лицемерят и не притворяются – они действительно говорят как думают, они в это верят. Придя в радикальный ислам, они обрели в нём, ни много – ни мало - смысл земной жизни в его исконном религиозном значении. И он в конечном итоге перевесил в их сознании всё: чувство национальной солидарности, ощущение Родины, любовь к родителям, к отчему дому.
Глобальный архаизаторский проект под названием “радикальный ислам”, запущенный в результате сложных мировых процессов современности, в которые, помимо Запада и части элит арабских государств оказались втянуты и значительные массы населения мусульманских стран, нашёл в униженной, морально разгромленной постсоветской России благоприятную почву. Дезинтеграция русского пространства, подорвавшая не только сам наш цивилизационный проект, но и множество наших жизнеопределяющих смыслов, способствовала уподоблению разобщённых русских людей атомам, хаотично мельтешащим и бесконечно бьющимся друг о друга в беспрерывном броуновском движении.
Немалая их часть поддалась сатанинскому очарованию постмодерна и с пугающим сладострастием совершает на наших глазах растянутый во времени акт национального самоубийства. Другая принялась искать путь национального спасения в “обрусении” привнесённой к нам модели западного либерализма и всё более настойчиво предлагает общественности некие “улучшенные” варианты построения свободного гражданского общества “не совсем по Чубайсу“. Третья ударилась в обрядовую сторону православия, судорожно ища в ней то, что позволит хоть как-то заполнить зияющую пустоту в душе, возникшую в результате отказа от собственной исторической судьбы. А кто-то… искренне уверовал в догматы ислама и на полном серьёзе изготовился строить шариат даже ценой жизни.
Надо признать, что в целом исламский архаизаторский проект обладает определёнными компонентами успеха: обаянием, притягательностью, силой. Кроме того, в своей основе он предельно прост. “Всё по религии – ничего против религии!” – вот она, простая, как сваренное вкрутую яйцо, пропагандистская формула, посредством которой радикальные исламисты ловят всё новые и новые души. Их предписания и наставления (очень подробные и дотошные), полностью регламентирующие жизнь человека, выводятся из священной книги – Корана, давя на приобщаемого к умме своим громадным авторитетом. Ни одна другая мировая религия не стремится выдать своим адептам столь подробные инструкции на все случаи жизни, нежели ислам, но радикальные исламисты даже здесь стремятся довести всё до абсолюта. Им (особенно новообращённым) не нужны ни духовные озарения, ни поиск истины. “Всё уже ниспослано человеку свыше”,- учат те, кто сделал буквальное понимание религиозных догм основой для глобального проекта.
На неподготовленного, плохо улавливающего нюансы человека само регулярное чтение Корана, не говоря уже о специализированных брошюрах ваххабитских идеологов, зачастую оказывает сильное эмоциональное воздействие. Мне доводилось наблюдать, как всерьёз “подсевшие” на религию люди (до этого, как правило, безидейные и даже пустые) начинали резко меняться прямо на глазах. Он отвыкали думать, зато учились слепо, фанатично верить. Такая вера разжигается в них всеми возможными способами. О приёмах психологического воздействия ваххабитских проповедников можно говорить долго, но они – не тема данной статьи.
Помимо простоты, успех ваххабитского учения объясняется и его страстностью. Которая, надо сказать, присуща практически всем глобальным проектам в стадии становления: что буржуазному, что коммунистическому, что религиозному. Мало кто обращается сегодня к молодёжи нашей страны с такой неподдельной страстью, как ваххабиты. И, как мы убедились, она находит живой отклик отнюдь не только в сердцах тех, кто изначально был рождён в мусульманской среде.
Да, радикальный политизированный ислам предельно страстен, что резко выделяет его на фоне и вызывающего уныние официозного православия, и соблазняющего сонмищем симулякров постмодерна. Силу и накал страсти трудно описать словами. Она воспринимается нами иначе, на уровне восприятий, чувств. Она – чувствуется. Зайдите на любой из ваххабитских сайтов, пробегите глазами размещённые там материалы. За фанатичной ненавистью ко всему неисламскому в них легко угадывается именно та самая жгучая страсть новорождённого мессианского движения. Она-то, главным образом, и привлекает к себе русскую молодёжь, что, в общем, поддаётся объяснению: страсть, в отличие от очередного симулякра, очень естественна и натуральна.
Наше несчастье заключается в том, что жестоко травмированное русское общество может предложить своему молодому поколению выбирать между той или иной идеологией, но не может (или почти не может) дать ему то, что превыше любой идеологии, даже самой глубоко и досконально проработанной – смысл бытия. И не найдя такового в своей этнической и культурной среде, она начинает искать его на стороне. Хуже того, она не видит ничего предосудительного в таком поиске, и это результат вполне зримой раны, нанесённой народному сознанию продолжающейся эпохой всеобщего духовного ниспровержения. Кстати, движение наших ультраправых, сугубо западническое в своей сути из той же оперы – в белом расизме и идее расового превосходства его приверженцы пытаются углядеть принципиально новый, метафизический смысл для жизнеустройства.
Русский народ, окончательно вырванный из недр традиционного общества к концу 80-х годов XX века, определённой модификацией которого, без сомнения, являлось и общество советское, в силу разных объективных и субъективных причин не смог создать взамен вообще никакого, более-менее совместимого в своих основах с культурно-историческим типом русского человека. Да и сам этот культурно-исторический тип, судя по многим признакам, стал потихоньку распадаться. Этническая монолитность русских, конечно, значительно замедляет данный процесс, но перелома не видно. Наоборот, даже на примере участившихся случаев перехода социально активных молодых русских людей в радикальный ислам, видно, что этот процесс с взрослением первого постсоветского поколения имеет явную тенденцию к ускорению. Собственно, и известный российский социолог Леонтий Бызов в своей статье “Новорусская нация”, опубликованной в “Литературной газете” (№43 (6343) от 2 ноября 2011 г.), говорит о том же.
Современная русская молодёжь, с приглушённой исторической памятью, не знающая подлинного национального единения, не проникнутая духом солидаризма, подспудно глубоко и жестоко от этого страдающая, в ряде случаев выражает поразительную готовность сделаться пушечным мясом для глубоко антирусского проекта. Судя по всему, вступившие в ряды ваххабитских боевиков люди мысленно вообще поставили на русской цивилизации крест и с истинно русским самозабвением пошли в преданные нукеры цивилизации чужой.
Параллель с янычарами или перебежавшими во время Кавказской войны к Шамилю гребенскими казаками-староверами здесь проводить неуместно. Турки изымали христианских мальчиков из семей насильно, в раннем детстве, да и получались из них фанатичные войны лишь благодаря долгому и кропотливому воспитанию в полном отрыве от семьи и корней. Гребенцы, даже уйдя служить имаму, не отказывались от своей веры (собственно, гарантия её сохранения и была основным условием их перехода). Но кто насильно отрывал от семьи выросших в абсолютно немусульманских регионах Александра Тихомирова, Марию Хорошеву или Василия Раздобудько? В ком у нас, подобно русским старообрядцам прошлого, они узрели лик антихриста? В Путине? В “Единой России”? Не смешите! В их метаморфозе, при всей её чудовищности, есть всё же что-то глубоко национальное, русское. Уникальностью ведь обладают не только герои, но и предатели.
Да, русских ваххабитов немного, считанные единицы в масштабах страны. Но тем ни менее они есть. И этот особый тип искреннего и жертвенного предателя (который, видимо, ничуть себя предателем не считает), выросшего в недрах именно постсоветского общества, нам обязательно нужно понять. В данном случае важно не количество подобных личностей, а сам факт их появления. Если через двадцать пять лет с момент начала острой фазы кризиса русской цивилизации стало возможным появление русских смертников-ваххабитов, то чего нам следует ожидать через пять – десять лет, когда процесс распада общества и страны будет многократно усилен? Каких ещё социальных мутантов уготовил нам день грядущий?
Полное отрицание Родины, неприятие собственного народа, готовность добровольно пополнить ряды врагов, порождённые высоко духовным, по сути, запросом (а к низменным поиск смысла бытия, как ни крути, не отнесёшь) – это нечто новое в истории России. Предатели прошлых эпох, включая и нашу творческую интеллигенцию, с увлечением крушившую советский строй в 80-е, предавали в большей или меньшей степени корыстно: для того, чтобы жить лучше, и не в раю на небе, а здесь, на земле.
Мне на это могут возразить, что, мол, понятие “жить лучше” в сознании фанатика-ваххабита имеет принципиально иное значение, нежели в сознании светского человека. Для религиозного фанатика джихад и смерть шахида – лишь прелюдия к вечному блаженству, в стремлении обрести которое некоторые также могут усмотреть определённого рода корысть. Но я на это отвечу, что уже сама готовность к принятию подобной системы ценностей, воспринять абсолютно чуждую нашей культуре идею “рая под тенью автоматов“ для русского человека глубоко ненормально. Для того, чтобы принять такое, необходим полный разрыв с русскими культурными и морально-нравственными устоями, что опять-таки выделяет русских ваххабитов в категорию предателей нового, неведомого доселе типа. Видимо, давно идущий процесс ломки русской цивилизации и привёл к возникновениям в нашем обществе уродливых припадков наподобие русского ваххабизма.
Анализируя предпосылки предательства, сложно не придти к выводу, что одной из них – потаённо глубинных, скорее всего, даже в полной мере неосознаваемых, стала давняя черта русского национального характера – идеализм, тяга к справедливости, к правде. Так уж устроен наш человек: жизнь не по правде для него зачастую оказывается горше смерти. “За правдой” потянулись к трубадурам перестройки многие советские люди. За смыслом жизни ушло кавказские леса некоторое количество наших экзальтированных девушек и парней. По-видимому, этот чудовищно извращённый, вывернутый наизнанку русский идеализм как раз и способствовал появлению русских ваххабитов.
Тянущаяся к бандподполью кавказская молодёжь, конечно, тоже не лишена идеализма, но в целом кавказский характер, конечно, гораздо более прагматичен, нежели русский. Можете ли вы, к примеру, представить себе кавказца, который в поиске глобальных смыслов примкнёт к русским националистам и пойдёт ради них на смерть?
Не знаю уж, откуда взялся дурацкий стереотип о прирождённой горячности и порывистости кавказских людей. По мне, так они в массе обустраивают свою жизнь гораздо рациональнее многих русских. Почти все их повседневные дела, в потоке которых, в общем-то, и проходит жизнь любого среднестатистического человека (свадьбы, устройства на работу, добывание денег, воспитание детей, “разруливание” разнообразных бытовых конфликтов и т.д.) прямо-таки проникнуто духом деловитости и рационализмом. А пресловутую горячность люди, не слишком сведущие в тонкостях кавказского поведенческого стереотипа, чаще всего путают с элементарной необузданностью или невоспитанностью. Определённая часть кавказцев готова сражаться за мессианский проект всемирной мусульманской уммы, в которой им, в конце концов, тоже найдётся место (не важно – хорошее или плохое, важно, что оно там в принципе будет), но она никогда не станет проливать кровь за проект, места в котором им не предусмотрено изначально. Их общество ещё пока не подвержено той степени деструкции, какой подвержено русское, поэтому судорожно хвататься за абсолютно чуждые смыслы им нужды нет.
Вот и выходит, что появления в ваххабитском бандподполье новых русских неофитов следует ожидать с гораздо более высокой степенью вероятности, нежели пополнения рядов правых радикалов или православных подвижников выходцами с Кавказа.
