На фото: один из пролетов старого Амурского моста Транссиба. При замене новым в 1990-е годы сохранен как памятник инженерному гению царской России
Новая книга Андрея Борисюка «История, которую приказали забыть. Николай II и его время» (М., «Вече». 2018) – без сомнения, знаковое явление в современной исторической литературе. Главная ценность ее – отнюдь не в оригинальности научного метода, а в фактуре. Будучи средней по объему, она содержит 772 ссылки и огромный список литературы. Причем, что крайне важно, автора никак нельзя упрекнуть во вторичности его ценнейшего исследования, то есть в использовании преимущественно трудов своих предшественников-историков, хотя и этот момент в его монографии, разумеется, присутствует. Он принципиально работает с первоисточниками!
Молодой ученый опирается главным образом на дореволюционные и советские статистические сборники и редкие архивные данные (в том числе из тех архивов, которые ранее были недоступны), и, как ни странно, именно этим производит настоящую революцию в российской исторической науке. Точнее сказать, в известном смысле завершает позитивное переосмысление истории и жизни Российской империи в те несколько десятилетий, что непосредственно предшествовали революционной катастрофе 1917 года, переосмысление, начатое целым рядом более известных современных историков, таких, как, например, Владимир Лавров или Петр Мультатулли, не говоря уже о ранее трудившихся в условиях академической и политической свободы эмигрантских исследователях.
Последовательно и скрупулезно, слой за слоем он снимает многочисленные напластования лжи и клеветы на великого Государя, Царя-Мученика Николая Александровича, это печальное наследие недавних времен, когда русофобия и богоборчество были, по сути, основой официальной государственной идеологии в нашей стране.
В короткой статье, разумеется, невозможно сделать подробный обзор всех или хотя бы основных разделов книги. Приведем лишь несколько самых характерных примеров.
Одним из главных негативных мифов об императорской России, что усиленно культивировались в советское время, был миф о ее безграмотности, якобы в течение буквально десятилетия преодоленной большевиками. Часто приводились, например, данные из статистического сборника 1915 года, в котором говорилось, что в стране всего 20 % грамотных. Такой справочник действительно существует, и данные эти в нем приводятся, только относятся они… к 1894 году, то есть к началу царствования Святого Царя, за 21 год до выхода из печати самого источника! Между тем в действительности, как убедительно, с фактами в руках, показывает автор, пресловутая ликвидация массовой безграмотности, которой до сих пор кичатся большевики, в полной мере была начата в благословенные времена царствования Николая Александровича, причем, темпы роста числа школ и другие показатели, относящиеся к образованию, в то время были существенно выше, чем в первые советские десятилетия, когда блестящие плоды николаевской реформы образовательной сферы, были, напротив, отчасти подорваны, и рост грамотности замедлился! Так, например, с 1894 по 1914 гг. число школ (согласно ныне открытым статистическим данным) выросло в 2 раза, а в результате революционных потрясений, когда происходил последовательный погром всех сфер жизни исторической России, с 1914 по 1928 гг. оно сократилось на 10%. Число же учеников с 1894 по 1914 гг. выросло в 2,9 раза, а с 1914 по 1928 гг. упало на 2 %. То есть, мы видим, что никакой позитивной революции в образовании большевики не произвели, а просто дореволюционная система образования царской России продолжала действовать, несколько сократившись. Развитие высшего образования в советское время не ускоряется, как нас долго уверяли, а, напротив, замедляется. В 1890 – 1917 гг. рост в 10,8 раз, в 1917 – 1940 гг. рост в 6 раз, в 1940 – 1987 гг. рост в 6,2 раза. Автор справедливо указывает, что, вопреки привычным для нас расхожим мифам, «революция не принесла народу никакого прорыва в образовательной сфере. Как и в промышленности, видим лишь сокращение темпов и неэффективные эксперименты, хотя все это сопровождается бурной пропагандой и громкими лозунгами» (с. 55).
Похожую картину видим и в других областях – в науке, технике, промышленности, социальной политике и т.д. и т.п.
Не можем не остановиться на еще одном, пожалуй, самом устойчивом мифе об «отсталой России» (отсталой в сравнении с СССР), который касается такой всем известной сферы, как электрификация и производство электроэнергии.
Факты (которые, кстати, можно почерпнуть из советского сборника «Народное хозяйство в 1960 году») заключаются в следующем. В 1913 г. в России вырабатывалось 2 039 млрд кВт*ч; в 1916 г. – уже 2 575 млрд кВт*ч, а к 1924 г. выработка электроэнергии в стране упала до 1 562 млрд кВт*ч. Так что, когда Ленин произносил свою знаменитую фразу про Советскую власть и электрификацию всей страны, он знал, о чем говорил. Он говорил о том, что возглавляемая им партия за годы его правления едва не пустила под откос. При этом многие авторитетные специалисты, например, доктор исторических наук Н.С. Симонов, полагают, что реальное соотношение в советских статсборниках сильно подкорректировано в советскую же сторону, так что в действительности к 1924 г. отставание от показателей 1916 г. носило еще более существенные масштабы. (По сведениям группы разработчиков плана ГОЭЛРО, датированным 1920-м годом, в 1916 г. вырабатывалось 4,7 млрд кВт*ч электроэнергии). Так что нашумевший советский план ГОЭЛРО носил исключительно догоняющий характер! При Ульянове (Ленине) наблюдается разруха, прикрытая громкими лозунгами, а пресловутые сталинские темпы индустриализации, добытые необычайно дорогой ценой, объясняются не в последнюю очередь тем, что приходилось преодолевать последствия ленинской разрухи…
«История, – подчеркивает автор, – ясно показывает, что Империя гораздо больше связана с прогрессом и внедрением новых технологий, чем СССР. Именно будучи империей, Россия встала на путь электрификации. Советский Союз лишь продолжил этот путь, причем спустя почти десятилетие разрухи» (с. 24).
Практически во всех основных сферах – промышленности, сельском хозяйстве, транспорте, в науке и технике большевики беззастенчиво присваивали достижения империи, приписывая их себе, а саму историческую императорскую Россию подвергали постоянным поношениям и клевете. Факты, однако, заключаются в том, что «отсталая и нищая Россия» в действительности была передовой, процветающей страной, находившейся на уровне лучших достижений того времени, а в ряде областей даже опережая так называемые развитые страны. Одно лишь перечисление беспрецедентных строек николаевского времени и поставленных в то время промышленных рекордов занимает у автора несколько страниц. Среди них, например, такие, как завершение Транссиба (до сих пор остающегося самой длинной железной дорогой в мире), освоение Донбасса, Кузбасса и множества других месторождений, создание нефтяной промышленности Северного Кавказа и Азии (при этом экспортировалась не сырая нефть, как сегодня, что считалось недопустимым расточительством, а преимущественно продукты нефтепереработки), судостроительные заводы, первые шлюзовые системы, осушение болот Центрального региона и Западной Сибири, орошение пустынь Средней Азии, создание энергетических систем и т.д. и т.п. Приводить весь поток цифр просто невозможно, надо брать и читать книгу, при желании сверяя ссылки на первоисточники. К примеру, общее число угольных шахт только Донбасса превышало 1 200, а количество новопостроенных мостов исчислялось сотнями. Таких объемов строительства, как при святом Царе Николае Александровиче, прежде в истории нашей страны не было никогда.
Именно в последние годы Николаевской России были спроектированы и начато осуществление технических проектов, которые для массового сознания современного российского обывателя накрепко связываются с советским периодом и которые были прерваны революцией и гражданской войной и осуществлены уже много лет спустя – метро и электропоездов. Сюда же следует отнести и строительство городов-садов в Сибири и Центральном регионе, то есть населенных пунктов, где «жизнь, приближенная к природе, обеспечена благоустройством и удобствами городского уровня». В полной мере, в изначально задуманном виде эти проекты впоследствии не осуществились никогда.
Невозможно не отметить разоблачение еще одного мифа об императорской России – о «рабском труде» на николаевских стройках. Использование труда заключенных по своим масштабам не идет ни в какое сравнение с советским временем. «Так, например, крупнейшей дореволюционной стройкой с использованием заключенных и каторжников было создание Амурской магистрали – заключительного участка Транссиба. В 1913 году там работало около 5 тыс. арестантов, но это в 38 (!) раз меньше, чем в 1936 году в Дмитлаге на стройке канала им. Москвы (188,8 тыс. человек). Интересно и то, что на Амурской магистрали в 1913 году всего работало в 4 раза меньше заключенных, чем погибло на строительстве канала им. Москвы (и это по самым скромным подсчетам)» (с. 12 – 13). Отсюда видно, что использование труда заключенных на николаевских стройках и то, что в советское время мы имели в ГУЛАГе – явления абсолютно не сопоставимого масштаба.
Крайне важно то, что автор пишет о принципах экономической организации Империи, которые нельзя свести ни к чисто рыночным, ни только к государственному регулированию. «Имперская экономическая модель, – указывает он, – позволяла сочетать приоритет государственных интересов с интенсивностью развития рыночной экономики, основанной на конкуренции» (с. 34). Конкуренция государственных и частных компаний под контролем властей была серьезным стимулом для развития экономики, способствовала тому, чтобы заказы попадали именно к тем компаниям, которые были способны выполнить их в оптимальные сроки и с наилучшим качеством.
Невозможно не упомянуть и о такой важнейшей сфере, как развитие науки и новейших технологий. В этой важнейшей области, как и во многих других, мы видим, что основы многих научных и технических достижений позднейшего времени, которые большевики безосновательно приписывали себе, также заложены во времена царской России. Сюда следует отнести, в частности, освоение космоса и атомные технологии. Так, в 1911 году Константин Циолковский уже публикует формулы для преодоления земного притяжения, разрабатывает принципы реактивных ракет. Его книга «Исследование мировых пространств реактивными приборами» содержит научный аппарат, который используется и сегодня. Среди других российских ученых, трудившихся в данной области, следует в первую очередь назвать имена Якова Перельмана и Юрия Кондратюка. В 1916 году им была рассчитана т.н. «трасса Кондратюка» - траектория полета на Луну, позже использованная американцами в рамках программы «Аполлон». Научный потенциал, заложенный в России при Николае II, используется в космической отрасли до сих пор. Это огромное наследие, которое начинается от конкретных математических формул, выведенных Циолковским и успешно используемых и сегодня, до теоретических моделей летательных аппаратов, воплощенных уже в середине 20 века.
В николаевские годы в России был также начат поиск радиоактивных руд и основан целый ряд лабораторий для изучения радиоактивных металлов, оборудованных по последнему слову техники. В 1914 году сразу в трех чтениях (ввиду важности) принимается законопроект (сразу же утвержденный Государем) о дальнейшем государственном финансировании исследования радиоактивных металлов.
Царская власть последовательно поддерживала инициативы выдающихся русских ученых, ведя с ними постоянный диалог. Менделеев, Жуковский, Вернадский получали все возможности для реализации своих проектов, будучи при этом непосредственно причастны к высшим органам государственной власти (так, например, Владимир Вернадский был членом Государственного совета, Дмитрий Менделеев лично переписывался с Государем и министрами и т.д.). (См. с. 39).
Не имея возможности подробно излагать все нюансы, например, в области развития сельского хозяйства (для чего отсылаем читателя к самой книге), остановимся лишь на важнейших аспектах. В книге приводятся конкретные данные, касающиеся, например, бурного роста его механизации (начало которой также совершенно безосновательно приписано себе большевиками). Крайне важно, что в ней опровергается и другой популярный миф, лежавший в основе одного из главных лозунгов революции («Землю – крестьянам!»).
«В 1906 году были до конца ликвидированы последствия крепостного права – выкупные платежи. Крестьяне стали полностью свободными; кроме того, с них списали все задолженности перед государством. В том же 1906 году начинается реализация госпрограммы поддержки крестьян землей – за счет госбюджета скупались земли помещиков и выставлялись для продажи крестьянам на льготных условиях и/или в кредит на срок до 55 лет… С 1906 по 1915 год за счет бюджета скуплено 4,3 млн десятин помещичьих земель или 3,25 тыс. имений. К 1916 году около 80 % этой земли уже было передано крестьянам». В среднем в 1916 году доля личных крестьянских хозяйств в сельском хозяйстве России составляла 93,3 %. «Сельское хозяйство перед революцией – подводит итог автор, - хозяйство свободных крестьян. Помещики лишились крепостных и больше не играли в хозяйстве серьезной роли» (с. 43). Это и был тот самый, с любовью и тщанием укрепленный Государем, становой хребет России – личные крестьянские хозяйства, что вскоре попал под каток так называемой коллективизации, фактически приведшей к новому закрепощению крестьянства и в конечном счете уничтожившей русскую деревню.
При этом существовала специальная государственная программа борьбы с неурожаями. Помимо организованной системы накопления продуктов на местах, развития внутреннего грузооборота сельскохозяйственных грузов и проч. была создана система государственного снабжения пострадавших от голода регионов. С 1891 по 1908 гг. в урожайных губерниях было за государственный счет скуплено продуктов на сумму не менее чем 488 млн руб. (0,7 трлн по современному курсу), которые были переданы в пострадавшие от неурожая регионы, причем детям и старикам эти продукты передавались безвозмездно, а работающие крестьяне эти государственные расходы возмещали после нормализации ситуации, причем такого рода долги крестьянам регулярно прощались. Характернейший контраст с абсолютно безжалостным отношением к миллионам голодающих во времена советского «голодомора»!
Автор просто и убедительно опровергает еще один расхожий миф большевистской пропаганды о «миллионах душ», якобы умерших от голода в Российской империи. Никаких ссылок на первоисточники авторы подобных мифов не приводят. Между тем источники эти существуют. Это в первую очередь данные о ежегодном количестве смертей от всех причин из статистических ежегодников. (В Империи ежегодный учет рождений и смертей велся самым тщательным образом). За предреволюционное двадцатилетие пиков смертности нет вообще. В то время как по 20-30-м годам ХХ века пики смертности наглядно отражаются в статистике (до недавнего времени эти данные были тщательно засекречены). Никакие «миллионы православных душ» от голода в Империи не умирали. Об этом нагло и беспардонно врали.
Что касается экспорта сельскохозяйственной продукции (якобы за счет недоедания собственного населения), то этот миф опровергается совсем просто. До революции у народа никто и никогда ничего не забирал насильно. Экспорт осуществлялся за счет той продукции, которую крестьяне сами, добровольно продавали закупочным компаниям. Что касается налогов, то на них крестьяне тратили намного меньше, чем на спиртные напитки, при том, что вопреки другому распространенному мифу Россия была одной из самых непьющих стран мира.
Согласно приведенным в книге данным, на экспорт шло 3,5 % выращиваемой в Империи ржи, 24,3 % пшеницы и 7,6 % овса. И при этом по той же ржи мы были мировым лидером экспорта!
К этому добавим от себя, что идея продразверстки, как это любят часто повторять, действительно принадлежит не большевикам, а последнему царскому министру земледелия Александру Риттиху. Только при этом предполагалось обязывать крестьян и помещиков продавать зерно государственным закупочным компаниям по твердым ценам. О том, чтобы просто отбирать у земледельца продукт его труда (к чему вскоре решительно перешли большевики), даже во время мировой войны в царской России никто не мог и помыслить! При этом из всех воюющих стран Россия до революции единственная не перешла к карточной системе!
Невозможно обойти вниманием и такую важнейшую сторону жизни (особенно актуальную в наше время), как социальное положение широких масс народа. Приведем лишь некоторые важнейшие цифры, касающиеся реальных доходов и уровня жизни. Например, у фабричных рабочих всех групп производств с 1901 по 1913 гг. годовой доход растет с 202 до 264 руб. (без учета «квартирного довольствия натурой») (по современному курсу – 33 тыс. руб. в месяц, не считая обеспечения жильем). В сфере обработки металлов – рост до 402 руб. (по современному курсу – 50 тыс. руб. в месяц). У квалифицированных рабочих зарплаты были существенно выше. При этом основные продукты питания стоили много меньше, чем 1 рубль за кг. Исключение составлял лишь такой деликатес, как черная икра, фунт которой стоил 1, 2 руб. Цены на съемное жилье колебались от 50 тыс. в месяц по современному курсу за 4-комнатную квартиру в центре Москвы до сумм в 2 – 3 раза меньше за квартиры меньшей площади ближе к окраинам и в промышленных районах, при том, что размеры города в то время были естественным образом много меньше, чем теперь. Это делало съемное жилье вполне доступным даже для рабочих и студентов; жилищной проблемы в духе 1920-х годов тогда не существовало вовсе.
Главы книги, посвященные войне и революции, производят менее сильное, хотя и также благоприятное впечатление; здесь автор в основном следует наработкам своих старших коллег, таких, как, например, В.Лавров или П.Мультатулли. Мы коснемся лишь некоторых основных моментов. Крайне важно, например, сопоставление численности жертв революционного террора до 1917 года (то есть до того момента, когда революционеры захватили верховную власть в стране) и ответных мер правительства. «Жертвами революционеров стали не только тысячи рядовых граждан, но и лучшие люди самого высокого статуса. Было убито 732 государственных чиновника из 17 000 убитых и раненых в целом». Революционный террор буквально выкосил ряды верных слуг престола. Были убиты, в частности, Государь Александр Николаевич, премьер-министр Петр Аркадьевич Столыпин, министр внутренних дел Дмитрий Сергеевич Сипягин, прямой родственник Царя, московский градоначальник Великий князь Сергей Александрович, министр народного просвещения Николай Павлович Боголепов, шеф жандармов генерал-адъютант Н.В. Мезенцов, министр внутренних дел В.К. Плеве и многие, многие другие. Революционеры-террористы убивали не только высших лиц государства, но и простых людей, сохранявших верность престолу, тех же рабочих-патриотов, не желавших участвовать в забастовках. Что же касается ответных мер правительства, направленных на подавление прямого антигосударственного революционного террора, то с 1905 по 1908 гг. было казнено 2,2 тыс. террористов, причем подавляющее большинство из них были взяты прямо на месте преступления, и вина их была несомненной. Таким образом, число казненных террористов много меньше, чем число жертв их преступлений, а сравнение с государственным террором советского времени настолько показательно, что вообще не нуждается в комментариях. Так, пиковый год т.н. столыпинских казней – 1908 – по числу казненных отстает от 1937 года в 270 раз (1, 3 тыс. казненных в 1908 году против 353 тыс. казней в 1937). Причем, добавим, речь идет лишь об официальных смертных приговорах, вынесенных судом. Данные по ОСО (Особому совещанию), активно действовавшему в советские годы, до сих пор засекречены.
Не будем лишний раз поднимать вполне ясный вопрос о других распространенных фальшивках либеральной и советской пропаганды типа т.н. «Кровавого воскресенья», бывшего прямой провокацией революционеров. На эту тему сейчас материалов более чем достаточно, и здесь автор, в общем, повторяется общеизвестное.
Но никак нельзя, хотя бы очень кратко, не остановиться на некоторых статистических данных, касающихся Первой мировой войны. Если, например, говорить о потерях, то сопоставление здесь, как и везде, явно не в пользу «эффективного менеджерства» 1930-40-х годов. По максимальным из существующих и явно завышенным данным Россия в Первой мировой войне потеряла около 2 млн чел. (на самом деле – не более 1 млн), в то время как потери СССР в Великой Отечественной войне, согласно официально признаваемым сейчас цифрам – более 20 млн. Что же касается Германии и ее союзников, то ее потери в двух войнах вполне сопоставимы. Сопоставимо также (о чем практически не говорится) и отношение немцев к России и вообще к славянам, характеризуемое крайней жестокостью.
Необходимо также упомянуть и о развитии производства вооружений и боеприпасов в России в годы войны. Не намереваясь перегружать читателя цифрами, которые он может самостоятельно изучить при внимательном чтении книги, скажем, что и этот раздел таит в себе немало неожиданностей для тех, кто воспитан в духе лживой русофобской пропаганды последних десятилетий. Производство вооружений в годы войны достигло в Империи необычайно высокого уровня. Достаточно напомнить, что после снарядного голода начала 1915 года производство боеприпасов было выведено на такой уровень, что их с избытком хватило на все последующие войны вплоть до 1942 года! В годы войны продолжается бурный промышленный рост, а численность населения, с учетом военных потерь увеличилась на 2 млн человек!
Что же касается общего уровня жизни в стране во время войны, то Россия не испытывала таких бедствий, какие постигли другие воюющие страны. Достаточно привести такой пример. В конце 1916 года Брусилов (после революции перешедший на службу к большевикам) сетует, что норма по хлебу сократилась до 1 кг в день! Кроме того, он негодует, что «пришлось ввести два постных дня в неделю, когда вместо мяса в котел клали рыбу». И это при том, что в Германии в то же самое время норма выдачи хлеба была 2 кг в неделю! Немцы в это время кормились в основном лепешками из брюквы, а от голода во время войны там умерло более 750 тыс. человек! Избавим читателя от сравнения со временем Великой Отечественной войны, например, Ленинградской блокады и не только ее…
Общепризнано, что Германия накануне Февраля 1917 года стояла перед лицом неминуемого поражения и смогла протянуть еще больше года исключительно благодаря революции в России.
В анализе истоков и причин революции автор, как мы уже сказали, не открывает ничего нового, в основном повторяя правильные тезисы о полном отсутствии каких-либо объективных предпосылок к свержению монархии, признаков революционной ситуации, как они определяются в «научном» марксизме, указывая прежде всего на духовно-нравственный кризис «элит» и всего т.н. образованного общества. Это должно быть темой отдельного исследования и совсем не входит сейчас в нашу задачу. Цветущая, бурно развивающаяся страна в одночасье была повергнута в прах в первую очередь из-за отступления от веры, измены Богу и Царю, знаково повторив судьбу богоизбранного еврейского народа.
В заключение еще раз подчеркнем: главная ценность книги – отнюдь не в оригинальности ее историософской концепции или принципиальной новизне выводов, а в богатейшей фактуре, строгой корректности, соблюдаемой автором в работе с первоисточниками. Книга занимает хотя и не уникальное, но весьма достойное место в ряду работ, разоблачающих многолетнюю клевету на святого Царя-мученика – Государя, приведшего Россию к небывалому процветанию и порогу победы в величайшей из войн и павшего жертвой лжи, обмана и предательства тех, кто утерял религиозное, библейское представление о власти как служении и «хождении перед Лицом Божиим». Не ценя и не любя России, страстно желая «порулить», они ввергли страну в пучину небывалых бед и страданий, из которых она до сих пор пытается мучительно выбираться, и желаемого просвета здесь, пока еще, увы, не видно.
Читайте хорошие книги, уважаемые коллеги!
