Посвящение. «Бывают странные сближения…» - писал А.С. Пушкин в заметке о своей поэме «Граф Нулин» в декабре 1825 года. Бывают! Иногда – по Божьему Промыслу, иногда - по иронии судьбы, а иногда и просто – по недоразумению!
В 2015 году Московский университет тонких химических технологий (МИТХТ) объединили с Московским университетом информационных технологий, радиотехники и электроники, созданным в течение последних лет путём слияния МИРЭА, МГУПИ, ВНИИТЭ, РосНИИ ИТ и АП, ИПК Минобрнауки России и др. Кто-то «наверху» посчитал, что такой «союз» должен дать стране высококлассных специалистов нового поколения. Ну что ж, посмотрим… Я, собственно, о другом. В этом году коллектив МИТХТ торжественно отметил 115-летие со дня образования государственных Московских высших женских курсов (МЖВК), созданных в 1900 г. по Указу Императора Николая Второго. Именно эти курсы в сентябре 1918 года были преобразованы во 2-ой Московский государственный университет, который в 1930 году разделился на три учебных заведения – 2-ой Московский государственный медицинский институт, Московский государственный педагогический институт и Московский институт тонкой химической технологии. Очевидно, что в тридцатые годы в СССР полагали, что для повышения качества образования необходима более узкая специализация ВУЗов, и, в целом, советская высшая школа вправе гордиться многими своими достижениями. Чего смогут достичь поклонники глобализации в деле высшего образования сегодня – большой вопрос!
В мае 1940 года за достижения в области подготовки квалифицированных кадров для отечественной химической промышленности МИТХТ было присвоено имя М.В. Ломоносова. А 2015 год – год 250-летия со дня смерти этого гениального русского самородка. Вот всем этим «сближениям», а также коллективу новоиспечённого Московского технологического университета, посвящает автор настоящую работу. В очерке краткая биография Михайлы Васильевича Ломоносова излагается на фоне придворной жизни имперской России, дворцовых интриг и государственных переворотов, на которые не поскупился XVIII век. Впрочем, автор – по своим убеждениям – монархист и знает, что даже при отклонениях от идеалов Православного царства, только самодержавие - единственная исторически оправдавшая себя форма государственного существования русского народа.
I
XVIII столетие – одно из самых ярких и загадочных в русской истории. Великие приобретения и значительные потери, славные победы и горькие поражения, провозглашение Империи и катастрофическая убыль населения. Построен российский флот, который вскоре попросту сгнил. Прорыты каналы, которые вскоре высохли или, наоборот, превратились в болота. Восемь монархов, два регента, два удавшихся дворцовых переворота и десятки неудавшихся. Взлеты и падения именитых вельмож, бесперебойная деятельность Тайной канцелярии, ссылки, казни… И постоянная борьба за престол, за сферы влияния, за титулы, чины, монаршьи милости. И 300, и 200 лет спустя трудно порой дать юридически точную оценку того или иного события, верно охарактеризовать того или иного государственного деятеля, даже не всегда возможно отличить поражение от победы, определить – чем являлся иной мирный договор – «дожиманием» противника или уступкой ему… Чем были проводимые в жизнь реформы – добром или злом? А способы их проведения?.. Все туманно, запутанно. Безусловно, пожалуй, только одно. В области наук и искусств Россия в XVIII веке сделала необыкновенный скачок, во многом догнав, а в чем-то и перегнав, цивилизованный Запад. И сразу же после констатации этого важнейшего факта, в памяти всплывает имя того, кто по праву является ярчайшим представителем Русского Просвещения – Михаила Васильевича Ломоносова (ноябрь 1711 - апрель 1765).
Задача настоящего очерка – рассказать, в пределах небольшого объема, о судьбах российского престола, о дворцовых перипетиях и придворных интригах, на фоне которых прошла короткая, но ослепительно яркая и плодотворная жизнь первого русского академика и пиита.
История рода Ломоносовых восходит к XVI веку, ко временам Иоанна Грозного. Это род рыбаков-поморов, опытных мореходов, охотников за морским зверем. Вероятно, среди предков Ломоносова были и служители церкви. Его бабушка по материнской линии была просвирней (пекла просфоры) при погосте Николаевских Матигор, а ведь просвирнями (по В.И. Далю) становились вдовы особ духовного звания и числились они в церковном притче.
Родился Михаил Ломоносов осенью 1711 года, когда страна с трудом оправлялась от неудач Прутского похода Петра Первого (30.05.1672-28.01.1725, даты в очерке даются по старому стилю). В результате ряда поражений, Россия вынуждена была отказаться от Азова, завоеванного еще в 1696 году, и разрушить город Таганрог. В июле 1713 года Петр принял условия Андрианопольского мира, подтверждавшего уступки Прутского соглашения.
И хоть шум победы в Полтавском сражении (27.06.1709) давно смолк, но впереди были еще и первая победа российского флота в Гангутском сражении летом 1714 года, и заключение Ништадтского мира (30.08.1721), дававшего России выход в Балтийское море, часть Карелии, Ингрию (Ижору – район, расположенный по берегам реки Невы при впадении в Финский залив), Эстляндию и Лифляндию (Ливонию, современную Латвию).
И пока русская армия вела беспрерывные войны на Западе, Севере и на Юге, Миша Ломоносов осваивал азы грамматики, которой обучал его дьячок местной Дмитриевской церкви, а после совершенствовался в русском языке, изучая добытые им «Грамматику» М. Смотрицкого и «Стихотворную Псалтирь» Симеона Полоцкого. Арифметику юный помор изучал по учебнику Л. Магницкого.
Жажда знаний и не сложившиеся отношения с мачехой, толкнули 19-летнего юношу покинуть родительский дом, оставить, хоть и трудный, и опасный, но доходный рыбачий промысел, и отправиться навстречу неизвестности…
Существует мнение, что в XVIII веке русский престол был чуть ли не беспризорным, следствием чего были бесконечные дворцовые перевороты, и в итоге на нем оказывались чуть ли не самозванцы. Это не так. И пусть стройный государственный закон о престолонаследии был разработан лишь Павлом Первым, (и закон этот с незначительными изменениями действовал и до обеих революций 1917 года, действует он и поныне), но и в XVIII веке определенная логика при избрании на престол соблюдалась. Да вот беда - нередко личная заинтересованность и частные амбиции превалировали над требованиями законности и легитимности.
Итак, после смерти Петра Первого, на престол, усилиями Светлейшего князя А.Д. Меншикова (1673–1729), была возведена Екатерина I Алексеевна. Она родилась в семье латышского (по другим версиям – литовского или белорусского) крестьянина Самуила Скавронского 5 апреля 1684 года. Ее девичье имя до принятия православия – Марта. 25 августа 1702 года, при взятии русскими войсками под предводительством фельдмаршала Б.П. Шереметева (1652-1719) крепости Мариенбург, она попала в плен и стала наложницей главнокомандующего. Однако очень скоро всесильный Меншиков забрал Марту себе, но и сам осенью 1703 года должен был уступить ее Петру I. Еще до официального замужества, совершившегося в 1712 году, будущая Императрица родила царю дочерей – Анну (23.01.1708-02.05.1728) и Елизавету (18.12.1709-25.12.1761). Впоследствии Екатерина Алексеевна родила еще троих дочерей и двоих сыновей, однако все они умерли либо в младенчестве, либо в раннем возрасте, в том числе и Петр Петрович (19.11.1715-19.04.1719), считавшийся с 1718 года наследником престола.
Свою семнадцатилетнюю дочь Анну Петр I в 1724 году выдал замуж за германского герцога Карла-Фридриха Голштинского. Анна уехала в Киль, где родила 21 февраля 1728 года сына Карла Петера Ульриха – будущего Императора Петра III., и через несколько месяцев скончалась.
Но вернемся немного назад. 5 февраля 1722 года Петр I издал указ о престолонаследии, в котором, дабы избежать притязаний на престол сына казненного царевича Алексея – Петра, объявил о том, что отныне будущий правитель назначается действующим монархом, независимо от родословной претендента, и «кому оный (монарх – Г.П.) хочет, тому и определить наследство». В этом же указе оговаривалось, что пока монарх жив, он вправе менять намеченного наследника в зависимости от ситуации. Этот указ, несомненно, подрывал основы не только самодержавной монархии, но любой иной монархической формы правления вообще. Однако, отменен он был лишь 75 лет спустя Павлом Первым.
К концу жизни, не имея прямого наследника по мужской линии, Петр I обоснованно стал испытывать тревогу за будущее своих реформ и за судьбу созданной им империи. Его не устраивали ни внук, ни племянницы – дочери царя Иоанна V Алексеевича (соправителя и сводного брата Петра Первого) – Анна Курляндская, Екатерина Мекленбургская и Прасковья Иоанновна (1694–1731, бывшая замужем за генерал-аншефом Иваном Ильичем Дмитриевым-Мамоновым Старшим (1680-1730)).
Дочь Анна Петровна, выйдя замуж, отказалась от притязаний на российский престол, но в случае воцарения еще совсем юной Елизаветы страной фактически правил бы муж Анны – герцог Голштинский, чего Петру очень бы не хотелось. А потому 7 мая 1724 года Петр короновал Екатерину как Императрицу и соправительницу, однако прямого указания на нее как на наследницу престола он так и не дал. Тем не менее, 28 января 1725 года, через месяц после смерти мужа, Екатерину возвели на трон, и на Руси началась эпоха женского правления. Фактическая власть в стране принадлежала А.Д. Меншикову и Верховному Тайному Совету, составленному из вельмож, «птенцов гнезда петрова».
Когда 43-х летняя Императрица тяжело занемогла, она, с подачи все того же Меншикова и членов Тайного Совета, изменивших свои взгляды на целесообразность воцарения внука Петра Первого, подписала завещание, в котором наследником престола был объявлен (вопреки воле самого покойного Императора) сын казненного царевича Алексея – Петр Алексеевич. Далее, согласно завещанию, в очереди на престол шли дочери умирающей монархини - Анна Петровна и ее потомство, и уже после - Елизавета Петровна и ее гипотетическое потомство. Последней в списке стояла старшая сестра будущего Императора Петра II – княжна Наталья Алексеевна (1714-1728), скончавшаяся, правда, вскоре после Екатерины I. Символично, что завещание за больную и обессилившую мать подписала ее дочь – Елизавета…
6 мая 1727 года Императрица Екатерина I умерла, и Петр Алексеевич незамедлительно был провозглашен Императором Всероссийским Петром II-ым. Несмотря на протекционизм и личную заинтересованность Меншикова, сам факт воцарения Петра Второго вполне соответствовал представлениям о классическом престолонаследии как в верхних, так и в нижних слоях населения.
Петр Алексеевич родился 12 октября 1715 года в Петербурге. Его отец – царевич Алексей Петрович, родившийся 18 февраля 1690 года от первой жены Петра I - Евдокии Федоровны Лопухиной (1669-1731), состоял с 1711 года в браке с Шарлоттой Кристиной Софьей Брауншвейг-Вольфенбюттельской (1694-1715). В 1717 году царевич Алексей Петрович объявил себя противником отцовских реформ, бежал к австрийскому императору Карлу VI, но уже в 1718 году он был обманом возвращен в Россию, судим и приговорен к смертной казни как изменник. До казни Алексей Петрович не дожил, он умер 26 июня 1718 года в Петропавловской крепости, по официальной версии – от сердечного приступа, по некоторым данным – от руки наемного убийцы. (Укажем, что современные историки более склоняются к официальной версии.)
Согласно 11 пункта завещания Екатерины I, юный, одиннадцатилетний Император Петр II в мае 1727 годы обручился с 16-летней дочерью А.Д. Меншикова княжной Марией (1711–1729). Однако при дворе сопротивление всевластию Александра Даниловича росло, и под влиянием воспитателя Петра Алексеевича - А.И. Остермана (1686-1747), князя И.А. Долгорукого (1708-1739) и сестры Елизаветы изменилось отношение к нему и со стороны Императора. В результате переворота осенью 1727 года Меншиков был лишен всех титулов и званий, сослан со всей семьей сперва в свое имение Раненбург, а потом в городок Березов Тобольской губернии. Жена Меншикова Дарья Михайловна, урожденная Арсеньева, умерла по дороге в Сибирь, уже в Березове от оспы умерла бывшая невеста Императора старшая дочь Мария, а 12 ноября 1729 года умер и сам Александр Данилович. По воле проведения здесь же, в Березове, спустя 18 лет, в 1747 году, так же лишенный всех титулов и званий, в ссылке умрет и его главный враг – А.И. Остерман.
Теперь при дворе свою волю диктовала победившая партия Долгоруких, и молодой Император 30 ноября 1729 года обручился с княжной Екатериной Долгорукой (1712-1747), родной сестрой фаворита Государя – Ивана Алексеевича. Свадьба была назначена на 19 января следующего года. Но в начале января, в морозный день, Император простыл, принимая парад, слег и в ночь с 18 на 19 января, накануне намеченной свадьбы, скончался от оспы. (От оспы – как и его первая невеста!) На нем прервалась мужская линия дома Романовых. Иван Алексеевич Долгорукий пытался подделать завещание скончавшегося Императора и объявить свою сестру – Императрицей Екатериной II, ввиду уже якобы состоявшейся свадьбы Петра II и его сестры, но был арестован и вместе с семьей и княжной Екатериной пожизненно сослан все в тот же Березов. Однако при Бироне, он был возвращен в Петербург для дополнительного дознания, допрошен и пытан, после чего 8 ноября 1739 года на Красном поле в Новгороде был колесован вместе с родными дядьями С.Г. и И.Г. Долгоруковыми и двоюродным дядей – В.Л. Долгоруковым.
Престол вновь был свободен, а наследник престола вновь не назван. Мы же теперь вернемся в еще более отдаленное прошлое, чтобы понять как на нем оказалась Императрица Анна Иоанновна…
Блаженной памяти Царь всея Руси Алексей Михайлович Тишайший (19.03.1629-29.01.1676), сын первого царя из династии Романовых Михаила Федоровича (12.07.1596-13.07.1645), первым браком был женат на дочери стольника Ильи Даниловича Милославского - Марии Ильиничне (1624-1669). От этого брака родились дочь Софья (17.09.1657-03.07.1704) и сыновья – Федор (30.05.1661-27.04.1682) и Иоанн (27.08.1666-29.01.1696). После смерти Марии Ильиничны, царь 22 января 1671 года обвенчался с дочерью боярина Кирилла Полуэктовича Нарышкина – Натальей Кирилловной (1651-1694), от этого брака родились сын Петр и дочь Наталья (1673-1716). Однако сам Государь почил в Бозе через пять лет после второй своей свадьбы, заблаговременно 1-го сентября 1674 года объявив своим наследником царевича Феодора.
По смерти Алексея Михайловича на престол взошел молодой, но хорошо образованный и одаренный государственным мышлением царь Феодор Алексеевич. За пять с половиной лет своего правления он смог провести ряд реформ, способствовавших централизации власти, уничтожил местничество, а в результате войны с Османской империей к России отошла левобережная Украина. Именно он содействовал созданию Славяно-греко-латинской академии, в которую полвека спустя после его смерти пришел из далеких Холмогор молодой помор Михайло Ломоносов. Преждевременная смерть Федора Алексеевича стала большим несчастьем для страны, положив начало многолетнему нестроению, многочисленным бунтам и кровавым расправам.
Сразу после смерти царя Федора царем, в обход своего сводного старшего брата Иоанна, был провозглашен Петр. Однако в результате московского восстания 1682 года родственники Петра по материнской линии Нарышкины были либо казнены, либо сосланы, убит был и их родственник боярин А.С. Матвеев, имевший решительное влияние при дворе в последние годы жизни Алексея Михайловича. К власти пришла партия Милославских. Земским собором 1682 года Иоанн V был провозглашен «старшим» или «первым» царем, а Петр I – «младшим» при правительнице Софье. Будучи регентшей сразу при двух царях, Софья Алексеевна опиралась прежде всего на Василия Васильевича Голицына (1643-1714), выдвинувшегося на ключевые государственные посты еще при царе Федоре Алексеевиче, и на Федора Леонтьевича Шакловитого (середина 1640-х–1689). В целом политика царевны Софьи отвечала интересам разрастающейся России – в 1686 году она заключила «Вечный мир» с Польшей, в 1689-ом – Нерчинский договор с империей Цин (с Китаем), вступила в войну с Турцией и Крымским ханством. Однако безуспешные Крымские походы 1687 и 89 гг. стали одной из причин падения царевны Софьи. Во время Стрелецкого восстания 1689 года она, чувствуя ослабление своих позиций и усиление юного Петра, попыталась совершить государственный переворот, подстрекая стрельцов «выкликнуть» ее на царство. Восстание было жестоко подавлено, сама регентша была пострижена в монахини с именем Сусанна и заточена в Новодевичий монастырь, а ее фавориты - Ф.Л. Шакловитый казнен, а В.В. Голицын сослан в Архангельский край.
С 1689 года власть сосредоточилась в руках царя Петра, но формально «старшим» царем оставался физически слабый и умственно недалекий Иоанн V. С
1684 года он был женат на дочери стольника и воеводы Федора Петровича Салтыкова - Прасковье (1664-1723). Замуж Прасковья Федоровна была выдана насильно, по повелению правительницы Софьи, так как властная дочь Тишайшего царя надеялась получить от этого брака законного наследника престола, что надолго позволяло бы ей удерживать свою власть – быть регентшей уже при внучатом племяннике, а также навсегда «задвинуть» Петра на «политические задворки». Да вот беда – как-будто назло Софье, Прасковья рождала Иоанну V только дочерей, три из которых выросли и достигли совершеннолетия – Екатерина (1691-1733), Анна и Прасковья.
После смерти Иоанна V в 1696 году единоличным правителем стал Петр I. Преследуя политические цели, в 1716 году он выдал свою сводную племянницу Екатерину Иоанновну за уже немолодого и дважды бывшего женатым герцога Мекленбург-Шверинского Карла Леопольда (1677-1747). Петр I рассчитывал использовать портовые города Мекленбурга для стоянки военного российского флота, а также для активизации морской торговли в северных морях. Брак Екатерины был неудачным, из-за жестокого обращения мужа она покинула его и с их единственной дочерью – Елизаветой Екатериной Христиной (1718-1746) в 1722 году вернулась в Россию. Незадолго до смерти, 12 мая 1733 года она присутствовала на церемонии принятия ее дочерью православия и наречения Анной Леопольдовной. Сам Карл Леопольд вскоре потерял доверие Петра I, лишился престола и был заключен в крепости Демиц, где и скончался через 12 лет после смерти российского самодержца. Очевидно, что ни его супруга, ни его дочь, ни тем более другие Романовы и после Петра I, не пожелали освободить его из заточения. А русские войска в количестве 40 тысяч человек впервые появились на немецкой земле зимой 1716-1717 годов…
Теперь обратимся к судьбе следующей дочери Ивана Алексеевича – Анне. Она родилась 26 января 1693 года и до 15 лет находилась при матери в подмосковном селе Измайлово. В 1708 году она, вместе с другими родственниками, перебирается в Петербург. В 1710-ом Петр I, желая упрочить свое присутствие в Прибалтике, выдал Анну Иоанновну за молодого герцога курляндского Фридриха III Вильгельма Кеттлера (1692-1711). После пышного бракосочетания, состоявшегося 31 октября во дворце А.Д. Меншикова, супруги проводили время в северной столице в бесконечных пирах и шумных застолиях. И случилось так, что, едва выехав в свои владения, новоиспеченный супруг скоропостижно скончался, сделав Анну вдовой через четыре месяца после свадьбы. Как говорится, что русскому – здорово, то немцу – смерть…
Петр I однако повелел Анне оставаться в Митаве, столице курляндского герцогства (современная Елагва в Латвии), где она и правила под присмотром воеводы и доверенного лица Петра Первого - Петра Михайловича Бестужева-Рюмина (1664-1743). Петр Михайлович открыто хозяйничал как в Курляндии, так и в покоях герцогини…
После смерти Петра I Анна Иоанновна дала свое согласие на брак с графом Морицем Саксонским (1696-1750), будущим маршалом Франции, блестящим полководцем. Но стараниями А.Д. Меншикова, у которого были свои виды на курляндское герцогство, этот брак был расстроен. За сим в 1728 году последовала высылка из Митавы Бестужева-Рюмина, содействовавшего Морицу Саксонскому в его планах на женитьбу, а потом и арест. После воцарения Анны Иоанновны он был назначен губернатором в Нижний Новгород, однако там его застал приказ удалиться в свою деревню на поселение. Ссылка продолжалась до лета 1737 года, окончательный же перелом в судьбе бывшего курляндского управленца произошел в апреле 1742 года, когда он был пожалован вступившей на престол Елизаветой Петровной в графское достоинство и назначен вице-канцлером Империи. Но уже в следующем году Петр Михайлович скончался…
Если первыми ударами судьбы П.М. Бестужев-Рюмин обязан был Светлейшему князю Меншикову, то после падения последнего осенью 1727 года, карательную роль взял на себя новый фаворит герцогини, а позднее Императрицы Анны - Эрнст Иоганн Бирон (1690-1772). Скромный сотрудник канцелярии герцогства, он прошел путь от камер-юнкера до камергера, от управляющего герцогским поместьем до правителя всей Курляндии, вытеснив Бестужева-Рюмина и из страны, и из спальни Анны Иоанновны…
А теперь вернемся в ночь на 19 января 1730 года, на заседание реформированного после удаления Меншикова Верховного Тайного совета, в котором участвовали государственный канцлер граф Гавриил Иванович Головкин (1660-1734), четверо князей Долгоруких – Василий Лукич (1670-1739), Иван Алексеевич, его отец Алексей Григорьевич (?-1734) и Василий Владимирович (1667-1747), и двое князей Голицыных – Дмитрий Михайлович (1665-1737) и Михаил Михайлович (1675-1730). Восьмой член Тайного совета барон Остерман предусмотрительно отказался принимать участие в этом собрании в виду своего иностранного происхождения (!) и болезни ног.
«Верховники» рассмотрели следующие кандидатуры на престол – Елизавета Петровна, герцог Голштинский, супруг Анны Петровны, княжна Екатерина Долгорукая, обрученная последнему Императору, Екатерина Иоанновна Мекленбургская и даже царица-бабка Е.Ф. Лопухина – первая жена Петра I.
Членов совета смущал непредсказуемый и независимый характер Елизаветы, да и происхождение ее матери не внушало им уважения. По этой же причине их не устраивала и сестра Елизаветы - Анна. Но более существенным моментом в случае Анны Петровны было опасение за усиление и без того весомого немецкого влияния. Из-за этого же влияния отпадала кандидатура и Екатерины Иоанновны, которая хоть и жила в России, но официально со своим супругом герцогом Мекленбургским разведена не была.
В итоге сошлись на предложении Дмитрия Михайловича Голицына об избрании на престол вдовствующей герцогини Анны Иоанновны, которая 19 лет безвыездно сидела в своей Курляндии, и не могла иметь в России ни поддержки, ни заведомых фаворитов. Именно такого положения дел члены Тайного совета и добивались. Тот же князь Дмитрий Михайлович написал «конституцию», так называемые «Кондиции», по которым реальная власть переходила в руки Верховного Тайного совета, а роль монарха ограничивалась представительскими функциями. 28 января 1730 года Анна Иоанновна подписала «Кондиции» и 15 февраля торжественно въехала в Москву, где в Успенском соборе Кремля войска и высшие чины государства принесли присягу новой Государыне.
Вскоре «верховники» начали настаивать на подтверждении подписанных Императрицей «Кондиций», однако верх взяла партия «самодержавников», на стороне которых были барон А.И. Остерман, первенствующий член Святейшего Синода Феофан Прокопович (1681-1736), предшественник М.В. Ломоносова на литературной ниве поэт и дипломат Антиох Дмитриевич Кантемир (1708-1744), сподвижник Петра Первого генерал-аншеф Павел Иванович Ягужинский (1683-1736).
Всего через десять дней после принятия присяги внушительная делегация дворянства (по различным данным от 150 до 800 человек) поднесла Анне Иоанновне челобитную с просьбой пересмотреть положения новой формы государственного правления. Императрица колебалась, но находившаяся при ней старшая сестра Екатерина Иоанновна решительно настояло на принятии челобитной. А через несколько часов та же делегация призвала Государыню принять полное самодержавие, а «Кондиции» уничтожить. В столь плотном окружении противников «верховники» не рискнули противоречить, и в присутствии дворянства и представителей гвардии Анна Иоанновна разорвала «Кондиции» и свое письмо об их принятии, а 1 марта ей была принесена и новая присяга. Самодержавная власть была таким образом восстановлена по желанию подавляющего большинства дворянства, а попытка олигархического переворота с треском провалилась!
По-разному сложилась судьба членов распущенного Верховного Тайного совета. Граф Г.И. Головкин, умевший сохранить свое положение при четырех властителях, ярый противник князей Долгоруких, при дворе Анны Иоанновны был членом кабинета и мирно скончался в преклонных летах. Доживи он до воцарения Елизаветы Петровны, конец его был бы совсем иной – ведь именно он по смерти Императора Петра II сжег завещание Екатерины I, по которому права на престол в случае бездетной кончины внука, переходили к дочерям Петра Первого! (Головкин не знал о существовании копии Завещания!)
О трагической судьбе князя И.А. Долгорукого мы уже рассказывали выше. Его отец – Алексей Григорьевич со всей семьей был сослан в Березов, где и скончался в 1734 году. Его дети – три дочери и три сына находились в заточениях и на каторжных работах вплоть до освобождения в 1741 году по указу вступившей на престол Елизаветы Петровны.
Василий Лукич в апреле 1730 года был назначен губернатором Сибири, но в пути его настиг указ Императрицы Анны о лишении его чинов и званий и ссылке в деревню. Летом того же года он был арестован и заточен в Соловецкий монастырь. 8 ноября 1739 года он был казнен на Красном поле в Новгороде вместе со своими двоюродными братьями и двоюродным племянником.
В.В. Долгорукий был арестован в декабре 1731 года, как раз в то время, когда из далеких Холмогор с рыбным обозом шел в Москву недавно получивший паспорт двадцатилетний Михайло Ломоносов. Долгих 10 лет провел Василий Владимирович в заключении, сперва в Шлиссельбурге, потом в крепости Иван-город и, наконец, в Соловецком монастыре. В 1741 году он был вызван ко двору Императрицы Елизаветы, которая вернула ему фельдмаршальский чин и назначила президентом Военной коллегии. На этом посту В.В. Долгорукий весьма успешно трудился вплоть до своей кончины, последовавшей в 1746 году.
Дмитрий Михайлович Голицын после роспуска Тайного совета первоначально сохранил за собой звание сенатора, но участия в делах не принимал, а проживал в своем подмосковном имении Архангельское. В 1736 году он был обвинен в подготовке заговора и брошен в Шлиссельбургскую крепость, где вскоре и умер. Его брат генерал-фельдмаршал Михаил Михайлович Голицын был сразу же в 1730 году уволен в отставку и в том же году скончался.
Все происходившее с Долгорукими и Голицыными не обходилось без участия Головкина и набиравшего силу Бирона. Однако в начале царствования Анны Иоанновны на первых ролях находился барон, а с 1730 года – граф, А.И. Остерман. Внешняя политика России находилась в его руках на протяжении всего правления Анны Иоанновны, да и в делах внутренних всесильный временщик Бирон, при всем личном нерасположении к Остерману, вынужденно пользовался его советами и подсказками.
В заслугу Остерману ставят его сподвижничество Петру Первому, особенно в делах международных. Именно он и генерал-фельдмаршал Яков Вилимович Брюс подписали Ништадтский мир, закреплявший успехи русского оружия в Северной войне против Швеции. Он же заключил выгодный для России торговый договор с Персией от 1723 года. В 1726-ом он содействовал заключению договора с Австрией, что привело, правда, впоследствии к неоправданным отправкам русских войск на театры военных действий в интересах австрийского правительства. И именно Остерман ответственен за то, что к концу правления Анны Иоанновны Россия в 1732-34 гг. уступила Персии (Ирану) значительную часть своих кавказских владений, а по Белградскому миру 1739 года потеряла выход в Черное море, русский же военно-морской флот попросту сгнил. До предела были напряжены отношения со Швецией, окрепшей Пруссией, Турцией, крымским ханством, с той же Персией. Что же касается внутренней политики, то и здесь значительная часть «бироновщины» - это дело рук Остермана. Постоянные интриги, ведшие к пыткам, ссылкам и казням, были его образом жизни.
С воцарением на престол Анны Леопольдовны и удалением Бирона, Остерман стал по существу единовластным правителем России. Он имел сведения о готовящемся заговоре сторонников Елизаветы Петровны, но предотвратить его оказался не в состоянии.
По восшествии на престол дочери Петра I, Остерман был немедленно арестован, предан суду и приговорен к колесованию. Помимо прямых просчетов во внутренней и внешней политике, ему, в еще большей степени, инкриминировалось игнорирование Завещания Екатерины Первой, попытки выдать Елизавету за какого-нибудь «убогого» иностранного принца, чтобы отправить ее подальше от царского двора, а также раздачу государственных мест чужестранцам.
Елизавета Петровна, памятуя о былых заслугах престарелого графа, и следуя своему глубокому убеждению в необходимости отмены смертной казни (что и было ею впоследствии осуществлено – чуть ли не впервые в Европе), заменила казнь на пожизненную ссылку в Березов.
Но, несмотря на столь значительное влияние на события времен царствования Анны Иоанновны, тот период в русской истории назван все-таки не «остермановщиной», а «бироновщиной».
Знали ли «верховники» кто такой Бирон и какую опасность он может представлять для осуществления их планов, сказать трудно. Ну, о самом Бироне они, конечно, знали, но предполагать, что наступит время, когда он сосредоточит в своих руках всю полноту государственной власти – они, разумеется, не могли. Следует указать, что современные историки не вполне доверяют всем свидетельствам об ужасах «бироновщины», в определенном смысле Бирон был удобной ширмой, за которой царские вельможи беззастенчиво сводили счеты друг с другом, обманывали Императрицу, обворовывали государство. Исторические факты свидетельствуют и том, что слухи о его непомерной жадности и лихоимстве так же весьма преувеличены.
Что же касается судьбы Долгоруких и Голицыных… Что ж, «верховники», безусловно, нарушили присягу, сознательно совершили подлог и предприняли попытку не просто «дворцового», а «государственного» переворота. И в любой другой стране они заслуживали бы высшей меры наказания, как посягнувшие на освященные Церковью общественные устои. Мы можем лишь согласиться с тем, что незавидная участь ждала изменников и клятвопреступников в те далекие времена, когда суд земной очевидно опережал Суд Небесный…
Но и пострадавших безо всякой вины было множество. За годы царствования Анны Иоанновны были сосланы, в том числе на Камчатку, более 20 тысяч человек, из них более 5 тысяч человек пропали бесследно. Только по официальным данным было казнено около тысячи человек, но многие были казнены тайно, а сколько людей скончалось в застенках и под пытками?.. Да. Это так. Но ведь начальником Канцелярии тайных и розыскных дел, воссозданной в 1731 году и ставшей правопреемницей организованного Петром I Преображенского приказа (1718), был русский человек Андрей Иванович Ушаков (1672-1747). Доверенное лицо Анны Иоанновны, он умудрился сохранить свое влияние и при дворе регентши Анны Леопольдовны, и при дворе Императрицы Елизаветы Петровны. После ее воцарения он вошел в состав обновленного Сената (1741) и даже возведен в графское достоинство.
И здесь я позволю себе небольшое и – обещаю – единственное авторское отступление (да простит меня за это наш читатель!).
Нередко мы одними и теми же словами определяем схожие исторические события, давая им, таким образом, идентичную качественную, сущностную оценку, забывая при этом о разномасштабности определяемых явлений, о несопоставимости их количественных характеристик. А это значительно искажает историческую перспективу.
Когда речь заходит о преследованиях, репрессиях, ссылках и казнях, то разговор идет о конкретных человеческих жизнях, и счет здесь, вроде бы, не уместен. И все же необходимо, явно необходимо, говорить и о числе пострадавших, о числе жертв.
Вот пример. Мы говорим: «ужасы опричнины». Были? Да, были. Как, впрочем, и причины, эту опричнину вызвавшие. Жертвами опричнины (1565-1572) по Синодику Иоанна Грозного стали около 2 200 человек. Ряд историков доводят эту цифру до 3–4-х тысяч. Некоторые ученые приравнивают к жертвам опричнины всех убитых по пути следования опричного войска с царем во главе к Великому Новгороду, и всех погибших при взятии города в январе 1570 года и шестинедельном его разграблении и опустошении. В этом случае общее количество жертв опричных репрессий от 3–4-х может дорасти до 15-ти, 20-ти и даже до 30-ти тысяч человек! (Ярые ненавистники Грозного называют и более страшные цифры, но не будем забывать, что все население Новгорода составляло тогда не более 30-ти тысяч человек!) Население же всей Руси на тот момент оценивается сегодня примерно в 11 миллионов (около 10 млн. в начале царствования, и около 12 млн. в конце, при том, что площадь русского государства за время правления Иоанна IV Васильевича выросла в два раза и стала больше площади всей остальной Европы!). То есть в результате непосредственных репрессий опричников за семь лет из каждых 10 тысяч населения были казнены четверо или пятеро человек. Да, это так. И это много. Но ведь в канун дня св. Варфоломея, в ночь на 24 августа 1572 года (в год уничтожения опричнины), в резне между католиками и гугенотами погибли, по разным оценкам, от 5-ти до 30-ти тысяч человек! И еще шесть тысяч гугенотов стали жертвами католиков в течение двух последующих месяцев, при численности населения тогдашней Франции чуть более 16 миллионов. Не слишком греша против истины, можно сказать, что за одну только Варфоломеевскую ночь людей погибло столько же, сколько за все время опричных репрессий!
Чуть выше мы назвали количество казненных при правлении Анны Иоанновны – около 1000 человек, еще 5000 человек пропали в застенках и в ссылках. Население России на тот момент – примерно 20 млн. человек. Не хочу показаться циничным, но закончу это отступление констатацией того факта, что трагедии – оставаясь, безусловно, трагедиями, - бывают все-таки разные, и ужас ужасу – рознь!
Ни мне, ни вам не хотелось бы, конечно, быть тем несчастным, одним из каждых двадцати тысяч населения, кого казнили при Бироне. Но не будем забывать, что вероятность быть казненным при Ежове возрастала в 80 (восемьдесят!) раз. Тогда расстреливали 1 из 250! (Н.И. Ежов был наркомом внутренних дел с 26.09.36 по 25.10.38. За период Большого террора 1937-1938 гг. органами НКВД было арестовано 1,58 млн. человек и 682 тыс. человек было расстреляно (это по документам). Население СССР составляло в конце тридцатых годов порядка 170 млн. человек. То есть, в «ежовщину» был репрессирован каждый десятый! Представьте себе – из каждой тысячи читателей газеты «Завтра», сотня была бы арестована и сослана, а четверых бы расстреляли…
Вернемся опять к Бирону, который после выше сказанного представляется уже не таким кровожадным злодеем. В вину Бирону ставят его самовыдвижение в регенты при малолетнем Иоанне VI, что тоже неправда – Бирон был выдвинут русскими вельможами, составлявшими тогда круг лиц, особо приближенных к трону, и в первую очередь – богатейшим человеком России кабинет-министром князем Алексеем Михайловичем Черкасским (1680-1747) и генерал-прокурором Никитой Юрьевичем Трубецким (1699-1768). Но о краткосрочном периоде регентства Бирона и Анны Леопольдовны мы поговорим чуть позже. А пока вернемся к немцам.
Был ведь еще и Христофор Антонович Миних (Буркхарт Христофор фон Миних) (1683-1767), третий член немецкого триумвирата, и он же - злейший враг двух других – Остермана и Бирона.
Миних был призван на службу ко двору царя Петра I в 1721 году как инженер, специалист по водным путям и судоходству, хотя он к тому времени уже успел прославиться в европейских войнах как опытный полководец, имел чин полковника германской армии и генерал-майора войска польского.
При Петре Первом Миних участвовал в обустройстве судоходства на реке Неве, прокладке дорог, строительстве Балтийского порта, обходного Ладожского канала и т.п. Петр I произвел его в генерал-лейтенанты, Екатерина I - в генерал-аншефы, Петр II возводит Миниха в графское достоинство и назначает правителем Петербурга.
На этом посту Христофор Антонович ведет активное строительство в Петербурге, Выборге и Кронштадте, налаживает регулярное морское сообщение с Европой.
При Анне Иоанновне Миних продолжает расширять границы имперской столицы, осушает под застройку значительные заболоченные территории, строит мосты и каналы. Одновременно с этим по поручению Государыни он активно занимается хозяйственными и финансовыми вопросами русской армии, организует госпитали и гарнизонные школы. В звании генерал-фельдмаршала и президента Военной коллегии Миних создает два новых гвардейских полка – Конной гвардии и Измайловский, и первый в России Шляхетский кадетский корпус. Им созданы первые полки тяжелой конницы – кирасир, и легкой десантной конницы – гусар, саперные войска, открыта офицерская Инженерная школа. Миних построил и воссоздал 50(!) крепостей, привел в порядок армейскую казну, как мог, налаживал солдатский быт.
Однако по интригам все того же Остермана Миних был вынужден отойти от дел. Но в 1734 году по предложению Бирона, Миних был направлен на осаду Данцига, где засел претендент на польский престол, шведский ставленник Станислав Лещинский (1677-1766). Миних, не располагая и двадцатью тысячами воинов, сумел взять основательно укрепленную и обороняемую тридцатитысячным гарнизоном крепость, хотя известно, что при осаде армия нападающих численно сама должна значительно превышать армию обороняющихся!
21 мая 1735 года под командованием Миниха русская армия штурмом овладела Перекопом, проникла в Крым и заняла столицу Крымского ханства Бахчисарай и Гезлев (современная Евпатория).
Во время второго турецкого похода в 1737 году Миних предпринял атаку на Очаков, и после кровопролитных боев крепость была взята.
В августе 1739 года Миних разгромил турецкие войска под Ставучанами, а через два дня пала турецкая крепость Хотин. Вскоре большая часть Молдавии была освобождена от турецкого владычества, а сам Миних заставил в столице Молдавии Яссах местную знать подписать условия «присоединения» к России.
Взятие Хотина явилось первым безусловным поражением турецкой армии от русских войск. Это событие было замечено в Европе, а ведущие европейские державы вовсе не хотели укрепления Росси на берегах Черного моря, в Крыму и на Дунае. Заключенный с подачи Остермана Анной Иоанновной Белградский мир с Турцией, остановил победоносное шествие фельдмаршала. Но слава непобедимого полководца вновь, как во времена его службы под знаменами принца Евгения Савойского и герцога Мальборо, пронеслась по Европе. Долетела она и до далекого Фрайбурга, где в это время М.В. Ломоносов изучал минералогию, горное дело и металлургию под руководством немецкого ученого-практика Йохана Фридриха Генкеля (1678-1744).
Между сентябрем и декабрем 1739 года Ломоносов сочинил на взятие Хотина оду, которою открываются ныне его поэтические сборники. Это произведение стало первым в жанре торжественных хвалебных од и во многом определило дальнейшее творчество Ломоносова. Ода была написана за год до смерти Анны Иоанновны, но опубликована была уже после с посвящением блаженной памяти Государыни Императрицы. Стихотворение изобилует афористичными строчками, столь характерными для ломоносовского пера:
Крепит Отечества любовь
Сынов российских дух и руку…
Но чтоб орлов сдержать полет,
Таких препон на свете нет.
Шумит с ручьями бор и дол:
Победа, росская победа!
Но враг, что от меча ушёл,
Боится собственного следа,
и, конечно, необходимыми в таких произведениях славословиями:
Россия, коль счастлива ты
Под сильным Анниным покровом!..
Любовь России, страх врагов,
Страны полночной Героиня,
Седми пространных морь брегов
Надежда, радость и богиня,
Велика Анна, ты доброт
Сияешь светом и щедрот…
В это же время в жизни Ломоносова произошло очень важное событие – 8 ноября у него родилась дочь, которая на следующий день крещена в церкви реформатской общины с именем Екатерина-Елизавета. Женился Михайло Васильевич на дочери квартирной хозяйки – Елизавете-Христине Цильх (1720-1766) в феврале того же, 1739 года, а обвенчались они несколько позднее, в Марбурге, в мае 1740 года. В декабре 1741 года у них родился сын Иван, который через месяц умер. В 1743 году умерла и их дочь-первенец. Шесть лет спустя, уже в Петербурге, у Ломоносовых родилась дочь Елена (1749-1772), единственная продолжательница рода. Мужская же линия Ломоносовых со смертью Михаила Васильевича пресеклась.
Елена Михайловна стала женой домашнего библиотекаря Екатерины II, видного книговеда и педагога своего времени, Алексея Алексеевича Константинова (1728-1808). Их дети, внуки Ломоносова – Алексей (1767-1814), Софья (1769-1844), Екатерина (1771-1846) и Анна (1772-1864). Софья Алексеевна Константинова в 1794 года вышла замуж за прославленного героя Отечественной войны 1812 года генерала Николая Николаевича Раевского-старшего (1771-1829). Среди детей Раевских, правнуков Ломоносова – три фрейлины двора: Екатерина (1797-1885), бывшая замужем за видным военным и общественным деятелем Михаилом Федоровичем Орловым (1788-1842), Елена (1803-1852) и Софья (1806-1883), а так же - жена героя Отечественной войны 1812 года, декабриста Сергея Григорьевича Волконского (1788-1868) - Мария (1805-1863), последовавшая за мужем на каторгу в Сибирь (в фильме Владимира Мотыля «Звезда пленительного счастья» ее сыграла Наталия Бондарчук, внешне очень похожая на свою героиню), и сыновья их, участвовавшие вместе с отцом в битве под Салтановкой, - 17-летний Александр (1795-1868), впоследствии камергер, и 11-летний Николай (1801-1843), впоследствии участник Кавказских войн, генерал-лейтенант, основатель города Новороссийска.
Так что интерес А.С. Пушкина к семье Раевского-старшего объяснялся еще и огромным интересом поэта к личности их деда и прадеда – М.В. Ломоносова…
А теперь вернемся в день 12 мая 1733 года, когда дочь Екатерины Иоанновны Мекленбургской - Елизавета Екатерина Христина приняла православие и стала величаться Анной Леопольдовной.
Вскоре после этого события умерла ее мать, а годом ранее ее родная тетка Императрица Анна объявила, что потомок мужского рода от Анны Леопольдовны и будет наследовать российский трон.
В июле 1739 года Анна Леопольдовна была выдана замуж за герцога Антона-Ульриха Брауншвейг-Беверн-Люнебургского (1714-1774). 23 августа 1740 года от этого брака родился первенец, наречный Иваном. Через два месяца он был объявлен наследником престола.
16 октября 1740 года с Анной Иоанновной случился припадок и, предвидя близкую кончину, она вызвала к себе Остермана и Бирона и в их присутствии подписала бумаги о престолонаследнике и о регентстве Бирона. На следующий день Государыня умерла.
Отец грудного Императора Иоанна VI Антоновича Антон-Ульрих был очень недоволен регентством Бирона, он сам претендовал на эту роль, что было хорошо известно. А потому, после раскрытия антибироновского заговора, готовившегося кабинет-секретарем Яковлевым и несколькими гвардейскими офицерами, герцог оказался скомпрометирован, был вызван на чрезвычайное заседание кабинет-министров, сенаторов и генералитета, где ему объявили, что при малейшем неповиновении в дальнейшем с ним поступят так же, как и с любым подданным российской Империи – участники заговора были биты кнутом…
Бирон всячески третировал отца и мать Императора, грозился отобрать у них ребенка, а самих родителей выслать заграницу. Это вынудило до крайности доведенную Анну Леопольдовну обратиться к… Ну, конечно же, к давнишнему врагу Бирона – Миниху, который и на этот раз действовал быстро и решительно, как некогда против турок и крымчан.
В ночь на 8 ноября 1740 года он приказал своему адъютанту Манштейну во главе команды из 20-ти солдат арестовать Бирона. Регент был пленен прямо у себя в спальне. Его судили, приговорили к смертной казни, которую заменили ссылкой в Пелым, в Сибирь.
Благодарная Анна Леопольдовна, по удалении Бирона провозглашенная правительницей-регентом, собиралась пожаловать Христофору Антоновичу звание генералиссимуса, но тот отказался от этого титула в пользу отца Иоанна VI - принца Антона Ульриха. А очень скоро по вине неугомонного Остермана, Миних вновь вынужден был уйти в отставку.
После воцарения Елизаветы Петровны он, вместе со своим злейшим врагом Остерманом, был арестован, судим и приговорен к усечению головы. На эшафот
они шли вместе, друг за другом, и оба выслушали императорский указ о замене смертной казни на ссылку.
Таким образом весь немецкий триумвират оказался в Сибири. Остерман – в Березове, где уединенно прожил с женой пять лет до своей смерти, никого не принимая, кроме пастора.
Бирон оказался в Пелыме под строгим надзором, писал самооправдательные письма в Петербург и вскоре, при восшествии на престол дочери Петра Первого, получил от нее право проживать в Ярославле. Петр III возвратил Бирона в столицу, вернул ему ордена и знаки отличия, но не герцогство Курляндское. А Екатерина II восстановила Бирона и на курляндском престоле на условиях беспрепятственного прохождения русских войск через территорию герцогства, проявления веротерпимости к православным и разрешения строительства православного храма. Эти условия возмутили курляндское дворянство, и престарелый Бирон отказал трон в пользу своего сына Петра. Через несколько лет некогда всесильный временщик тихо скончался в Митаве, где пятьдесят четыре года назад он начинал свою карьеру секретарем герцогини Курляндской, дочери русского царя Иоанна V Алексеевича…
Христофор Антонович Миних провел в ссылке в Пелыме долгие двадцать лет. Но он не отчаялся, занимался физическим и умственным трудами, сочинял военные и инженерные проекты, огородничал, обучал местных ребятишек разным наукам, и также писал письма в столицу, предлагая себя в Сибирские губернаторы.
В 1762 году Петр III возвратил Миниха в Петербург, вернул ему все чины и награды, приблизил к своему двору. Из чувства признательности Миних пытался помочь Императору бежать от его взбунтовавшейся супруги в Ревель (Таллинн), но этому плану не суждено было осуществиться. Впоследствии он принес Екатерине II присягу и в возрасте 78-ти лет назначен ею на должность генерал-губернатора, под началом которого находились некогда им же построенные или восстановленные Ревельский, Кронштадтский, Балтийский и другие порты, а также Ладожский канал. На этом посту Миних продолжал ревностно и с молодым задором трудиться на благо России, своей второй Родины, далеко не всегда с благодарностью относившейся к его самоотверженному служению.
«Не будучи сыном России, - писала о нем Екатерина Вторая, - он был одним из ее отцов». Высокая, но справедливая оценка.
Из 129 фигур главных исторических лиц на памятнике в честь тысячелетия России в Новгороде (1862 год), с его северо-западной стороны представлены 36 скульптурных портретов прославленных полководцев и военных деятелей. И среди них один единственный немец – Буркхарт Христофор фон Миних. Русский патриот, воспетый Ломоносовым, чья фигура также украшает знаменитый монумент…
(Окончание в следующем номере)
