Один из главных тезисов книги «Вторая Мировая. Перезагрузка»: Европа была не завоевана а объединена. И в этом смысле нынешний ЕС (Брюсельский) – № 2. А ЕС (Берлинский) с кризисным управляющим Адольфом - №1.
Исследователи разобрали «по интересам» - почти все знаменитые тогдашние организации. Есть и серьезные научные книги, есть своего рода клубы, интернет-форумы любителей истории по: НСДАП, СС, СА, СД, Абвер, Гестапо…
Из подобных организаций Германии – одна мне кажется очень недооцененной, почти забытой, на фоне красочных СС, вермахта в форме от Хьюго Босс. Это: Имперское министерство вооружений и боеприпасов (Reichsministerium die Waffe und Munition). Я не претендую на всестороннее освещение истории этой уникальной корпорации, но… «вброшу», введу в обсуждение два важных, мне представляется тезиса.
Эти тезисы высвечиваются, соответственно - через две даты, важность которых, по-моему, очень недооценена:
1) 17 марта 1940 года – дата создания Имперского министерства вооружений и боеприпасов.
2) 29 ноября 1941 года - дата подачи первым его министром, Тодтом – его знаменитого «самоубийственного» доклада Гитлеру («… война уже нами проиграна и т.д. …»).
Итак. 17 марта 1940 года было создано Имперское министерство вооружений и боеприпасов (Reichsministerium die Waffe und Munition), ставшее главным организатором германской военной промышленности вплоть до конца войны. Вот и первый вопрос: почему именно в марте 1940-го года?! Получается: Германия и в период подготовки к войне (знаменитый «Четырехлетний план») и в первые полгода Мировой войны как-то без этого министерства обходилась. Как обходилось?
Каждый вид вооруженных сил проектировал, выдавал заказы и принимал оружие, военнохозяйственное имущество и боеприпасы, разрабатывал планы по материальному обеспечению своей производственной программы. А непосредственными производителями были “старые немецкие концерны”.
Например, танкостроение Германии находилось в ведении девяти крупных концернов, поставлявших танки и бронекорпуса. Они контролировали 32 завода, принадлежащих 27 различным фирмам. И характерно, что фирмы эти специализировались не только в этой сфере. Из восьми заводов Даймлер-Бенц лишь один выпускал танки.
То есть, функционировала та структура немецких производственных фирм, какой она складывалась еще в 19 веке.
Это все – легкопроверяемые факты, подводящие к главному вопросу: А что, собственно, изменилось к марту 1940 года?! Какова причина столь радикальной реформы? Конечно, это новый уровень потребностей вооружений для вермахта… НО главное – это новый уровень возможностей, поступающих в распоряжение. Новые шахты, электростанции, месторождения, заводы… В апреле 1940 только планировался бросок: Дания, Норвегия, в мае: Бельгия, Нидерланды, Люксембург и далее: суперприз — Франция. НО опыт работы протекторатов Чехия и Моравия на тот момент уже два года исправно пахавших на него, подсказал Гитлеру: «Промышленно развитые”, “культурные” страны передадут все в целости, “без фанатических эксцессов” и будут покорно работать, (возможно, и ожидая, что кто-то, когда-то рискнет целостью своего «недвижимого имущества», начнет настоящую войну, «придет», «освободит»). Так все и вышло.
То есть, грамотные администраторы Рейха увидели всю разницу положений: готовилась к войне, воевала полгода Германия по старой, «национальной» схеме, а теперь – надо принимать под начало всю европейскую промышленность. То есть, Имперское министерство вооружений и боеприпасов (Reichsministerium die Waffe иnd Munition), коим руководили небезывестные Тодт и Шпеер — это первое и важнейшее министерство именно «Объединенной Европы-1» («Берлинской»)!
Вот, что значит дата: 17 марта 1940 года.
Чехословаки уже работают, а насчет норвежцев, датчан, голландцев, бельгийцев и французов в рейхе спокойная уверенность: будут работать!
Рейху на баланс поступили громадные французские стратегические запасы: 8,5 тысяч тонн нефти, десятки тысяч тонн цветных металлов, 5.000 паровозов, 40.000 автомобилей (правда, это совокупно с Бельгийскими и Нидерландскими).
Оставалась проблема продовольственная. Весной 1941 года в рейхе были снижены нормы потребления ряда продовольственных товаров. Но, оказывается, чиновники из министерства продовольствия еще задолго до этого просчитали: “Европейскую войну можно продолжать только в том случае, если весь вермахт на третьем году военных действий (считая от сентября-39, а не от июня-41, третий год войны в России никак не планировался! Не виделся в самых кошмарах — Прим. авт.) будет питаться за счет России”.
15 мая германские газеты объявили, что мясной рацион, выдаваемый по карточкам с июня буде урезан на 100 грамм в неделю. Представительство конины в этом рационе росло все более и более. Вот и еще, может несколько неожиданный пример понимания сути той войны. Наш поэт, и тоже княжеского рода («тоже» - это я вспомнил французского графа Экзюпери, упоминавшегося в 1й Главе, героя «Сопротивления», используемого как идейное прикрытие французских и европейских коллаборационистов) писал изысканные, “неоклассические” стихи до и после войны. Но на самой войне израненный гвардии капитан писал:
Вы нашей земли не считаете раем,
А краем пшеничным, чужим караваем,
Штыком вы отрезали лучшую треть.
Мы намертво знаем, за что умираем:
Мы землю родную у вас отбираем,
А вам – за ворованный хлеб умереть!
Арсений Тарковский
Немецким пивзаводам не хватало ячменя. Эрзац-пиво делалось на основе отходов молочного производства. Питье его это было, конечно, тягчайшее, может и непосильное испытание для “арийского духа”. В общем, не помогали даже и ежегодные прилежные поставки Франции по репарациям: 750.000 тонн пшеницы, 140.000 тонн мяса, 650 млн. литров молока, 220 млн. литров вина. Вот что и стало главным фактором для разработчиков Плана “Барбароса”.
Далее процитируем английского историка Лиддела Гарта (сэр Басил Генри Лиддел Гарт \ Sir Basil Henry Liddel Hart), ставший ведущим современным британским историком, чей труд “Вторая мировая война”, стал, по оценке специалистов: “почти главной официальной историей английских вооруженных сил”.
… По убеждению Гитлера, Германии следовало приобрести больше "пространства, полезного в сельскохозяйственном отношении", в малонаселенных районах Восточной Европы. Было бы напрасно надеяться, что ей с готовностью уступят это пространство. "История всех времен — Римская империя. Британская империя — доказала, что любое пространственное расширение может быть осуществлено лишь путем подавления сопротивления, путем риска... Ни в прошлые времена, ни сейчас не существовало и не существует пространства без владельца". Эту проблему следовало решить не позже 1945 года, ибо "после этого можно будет ожидать лишь перемен к худшему". Все возможные каналы подвоза были бы тогда перекрыты, и обострился бы кризис снабжения продовольствием.
Планы Гитлера были гораздо шире, чем намерение вернуть территории, отнятые у Германии после Первой Мировой войны, и было бы неправильно утверждать, будто западные государственные деятели не знали об этом. В 1937—1938 годах многие из них были весьма откровенны в частных беседах, но не в своих публичных выступлениях. В английских правительственных кругах выдвигалось немало предложений относительно того, чтобы позволить Германии осуществить экспансию в восточном направлении и таким образом отвести опасность от Запада. Эти круги доброжелательно относились к стремлению Гитлера приобрести жизненное пространство и давали ему понять это. Однако они не удосужились подумать о том, как, если не угрозой применения подавляющей силы, можно заставить покориться владельцев этого пространства(...)
Немецкие документы свидетельствуют, что Гитлера особенно ободрил визит лорда Галифакса в ноябре 1937 года. Галифакс был тогда лордом — председателем совета, вторым лицом в правительстве после премьер-министра. Сохранилась стенограмма беседы Галифакса с Гитлером. Галифакс дал Гитлеру понять, что Англия не будет мешать ему в Восточной Европе. Возможно, Галифакс имел в виду не совсем это, но таково было впечатление от его слов, и это имело чрезвычайно важное значение…
Завершить тему “побудительно-питательных” мотивов принятия Плана “Барбаросса” хочется примером удивительно точного понимания именно нашим народом этой заумной “германской геополитики”, того, что Гальдер называет “континентальным мышлением фюрера”.
Еще интересно среди лидеров нового звена “евроменеджмента” — министров Reichsministerium die Waffe und Munition, обнаружился интересный “архитектурно-строительный уклон”. Первым рейхсминистром стал Фриц Тодт, ранее шеф общенациональной строительной организации "Тодт", создавшей знаменитые по сей день рейхсавтобаны. Но 29 ноября 1941 года (буквально за 5 дней до начала нашего контрнаступления под Москвой) Тодт подал очень мрачный доклад фюреру ("в военном и военно-экономическом отношении война уже проиграна, необходимо политическое урегулирование"), и затем в 1942-м погиб в несколько странной авиационной катастрофе.
Следующим и собственно последним рейхсминистром стал любимый архитектор фюрера Шпеер. Он вдруг оказался очень успешным руководителем промышленности “Объединенной Европы”. За два года ему удалось, например, добиться трехкратного увеличения выпуска бронетанковой техники. Годы его руководства министерством называют "эрой Шпеера". Даже и среди вопросов к нему на Нюрнбергском процессе попадались такие… с неким оттенком восхищения «… а как же вам удалось?».
Но не будем вытягивать уж слишком ноту восхищения этим “евроменеджером” — по танковому производству он все же проиграл СССР. Известно следующее его высказывание: "… германская промышленность вооружений не приемлет конвейерный метод Америки и России, а в основном полагается на немецкий квалифицированный труд".
“Шпееровский” принцип дублирования поставок узлов и агрегатов с разных заводов был излишне усложнен и приводил к огромным перегрузкам транспортной системы. Например, в производстве Panzer V Panther участвовало 136 смежников. Корпуса поставляли 6 заводов, моторы — 2, коробки передач — 3, траки — 4, башни — 5, вооружение — 1, оптику — 1, стальное литье — 14, поковки — 15, остальные — готовые агрегаты, детали и крепёж.
В “извинение” Шпееру приводят необходимость рассредоточения мощностей и снижения их уязвимости от воздушных бомбардировок. НО можно опять-таки вспомнить и о танках “КВ”, выпускавшихся в блокадном Ленинграде, о Сталинградском тракторном.
Второй тезис, вторая дата.
А почему, именно 29 ноября 1941 года тот самый Тодт пошел… и т.д.?
Действительно, интересно поразмышлять над датой самоубийственного “тодтовского” доклада фюреру (“война проиграна”)… 29 ноября. Почему именно тогда?…
Может, “хозяйственник” Тодт как-то узнал о готовящемся 5 декабря советском военном ударе, ставшем внезапным даже для немецких полководцев, и испугался, что вместо рейхсавтобанов ему скоро придется строить — БАМ? Этот вариант: «хозяйственник с тайной помощью узнал раньше разведчиков и генералов» — это, так, анекдот, александрдюмовщина.
Мое предположение таково. Дата тодтовского доклада — это как бы точка решения уравнения:
1) точка получения в свое “распоряжение” максимального куска страны СССР; но и вместе с тем:
2) хронологическая точка ДО первого военного поражения.
Тодт, отвечает за экономическую отдачу захваченных земель. Допустим:
1) август-41 – он получил еще слишком мало , что бы судить;
2) январь-42 — его, хозяйственные, проблемы уже заслонены военным разгромом.
А конец ноября-41 – это как раз: у него, у Тодта в распоряжении - уже вся Украина, Белоруссия часть Черноземья, и к военным претензий пока вроде бы нет никаких. График наступления: захваченные квадратные км/дни – почти как в польском или французском походах. А вот что касается его собственной «епархии»… перспектив хозяйственного освоения захваченного гигантского куска СССР, перспектив “сотрудничества” с местным население, как оказалось…
... Их (все эти «перспективы»), просто издевательски смакуя, перечисляет Илья Эренбург:
В Калуге два афериста обещали “наладить производство газовой воды”. Нет, не пугайтесь, “газовая вода” – это не по части химического оружия – “газировка”. Сколько немцы носились с этой парочкой! – а реализация… ну представьте себе — всю насущную важность газировки в оккупированной Калуге! А в Киеве – еще признак «освоения территории» - стала выходить газета. Издатель, как оказалось – румынский сутенер Бузескул…
И это почти все…
В декабре 1941 года специальная комиссия по производству танков и запасных частей изучала возможность привлечения промышленного потенциала оккупированной части СССР. Некоторые надежды возлагались выпуск танковых бронекорпусов на заводе имени Ильича в Мариуполе, доставшийся немцам с меньшими повреждениями… Но этот завод, как и прочие советские заводы – не вошли в гитлеровское ЗАО “Европа”. Ведь действительно, и у нас бывали при отступлении - неудачные подрывы заводских корпусов, и гитлеровцам они доставались вроде – как в Европе – целыми. Но ведь они не заработали же! Именно потому, что «блокирующим пакетом» (если продолжить акционерную в духе ЗАО «Европа» терминологию) обладали “кадры”, люди, трудовые коллективы.
И если в Париже, Бордо, Брюсселе, Копенгагене, Праге, Брно они готовы были работать под любым флагом, то в Мариуполе, Донбассе дело обстояло совсем не так!
Недавно, весной 2009 года, на известном сайте «Свободная пресса» - была перепечатка из французских СМИ: «Фотографии, ставшие национальным позором Франции». (Название, выражающее оценку – их собственное, французское). Кадры, Париж 1940- 1944 годов, абсолютно, идеально мирный и тихий город, велосипедисты, фланирующие безоружные немцы, улыбки, поцелуи. Атмосфера... - конечно, глупо её пытаться передать словами, лучше сами загляните. Убедитесь: по сравнению с благостным Парижем-1943, - даже и Париж, времен министра МВД Саркози и юношей-арапчат, жгущих машины – это «почти Сталинград»!
Но вернемся от реалий жизни гитлеровского ЗАО «Европа» - в СССР.
Прибавьте, кроме настоящего сопротивления бывших трудовых коллективов – еще и зависимость заводов от инфраструктуры: подрывались водокачки, линии электропередачи. Знаменитая “рельсовая война”.
Правда, за эти диверсии приходилось расплачиваться не только “недвижимым имуществом”. В Белоруссии немцы положили на рельсы 400 заложников и пустили паровоз… Но гражданам стран — бывших пайщиков гитлеровского ЗАО «Европа» - эти ужасы и вообразить-то трудно. Наиболее им представимые герои Сопротивления – это Киану Ривз с подружкой, в фильме “Матрица”.
Вот с какой точки зрения увидел рейхс-министр Тодт безнадежность и проигранность войны – еще 29 ноября 1941 года. (За неделю до собственно нашего военного удара под Москвой).
В 1940—1941 гг. германские танкостроительные фирмы по указанию министерства вооружений и боеприпасов заказывали ряд деталей мелким машиностроительным фирмам во Франции, Бельгии, Дании, Румынии. Но особый вклад внесли заводы Шкода в Пльзене и ЧКД в Праге (переименованный немцами в ВММ), до самого конца войны производившие легкие танки и самоходные установки собственной, чешской разработки для вермахта.
В Австрии на базе штирийских рудников у Линца был построен крупный металлургический комбинат с цехами производства бронекорпусов. Аналогичные цеха работали на заводе качественной металлургии фирмы Белер в Калфенберге. Это позволило строить средние и тяжелые танки на крупном заводе Нибелунген в Санкт-Валентине. Его продукция, равно как и чешских фирм Шкода и ВММ, во всех статистических сводках значится как немецкая.
