В советской стране долго ощущалось колебание земли от массового забега с целью «догнать и перегнать Америку». Никита Хрущёв, давший ему старт в мае 1957 года, имел в виду, в основном, производство мяса и молока, но желание добиться максимально быстрого успеха, впечатляющих результатов с наименьшими затратами, породило массу авантюристических инициатив. Среди них – «кукурузная лихорадка», «мясные компании», «молочные рекорды». Начались непродуманные административные реформы. Они повлекли за собой экономические и социальные перегибы, которые привели к серьёзному кризису советской хозяйственной и общественной систем.
Догоняли богатую страну босиком, на тощий желудок, с лёгкой сумой. Так, конечно, бегать сподручней, но только на короткие дистанции.
Реформы тех годов сопровождались сильным давлением центра на местных партийных генералов, руководителей крупных предприятий и председателей показательных колхозов-миллионеров. Республиканское, краевое и областное партийно-хозяйственное начальство с усердием передавало импульсы сверху низшей «номенклатуре», а та погоняла рядовых работников гроиогласными лозунгами суровым тоном (не сметь ослушаться!). Да, принимались меры по улучшению жизни населения, однако они касались в первую очередь горожан. Широкое жилищное строительство, которое почти удвоило за десятилетие жилищный фонд городов, обошло стороной родные веси. Целина с её фейерверком при праздничном взлёте и скорым стыдливо прикрытым падением, почти не затронула интересы глубинки. Короткая «культурная оттепель» породила неформалов и диссидентов. Большинству советских граждан они представлялись некими марсианами, тем более не соотечественниками. Потребность во фронде покрывали «кукурузные» анекдоты и безудержное зубоскальство по поводу «перехода к коммунизму в 1980 году».
А вот первый искусственный спутник, Гагарин, женщина-космонавт, посадки аппаратов на Луну и Венеру радостно впечатляли не только подростков и молодёжь. Успехами СССР в космосе гордились все, как и сбитым американским самолётом-шпионом. Это помогло пережить унижение Карибским кризисом. Любили Фиделя Кастро, как Спартака современности, тем более, что и внешность он имел фракийского героя, хотя герой современности намертво присосался к нашим полупустым закромам. Презирали невозвращенцев, вроде тех «уродов на коньках», Белоусову и Протопопова. Им и подобным им массово противопоставляли «перевоспитанных» (т.е. начисто лишённых воли и инициативы, смертельно запуганных) возвращенцев из «учреждений» ГУЛага, которые, в массе своей, несмотря ни на что, поведенчески остались советскими людьми, мстительных планов не строили, о забугорье не мечтали. Разделяли глухое возмущение старших по поводу очередной трусливой расправы с прославленным маршалом Жуковым. Ненавидели китайцев, покусившихся на наш остров Даманский. События в Чехословакии озаботили, не более того.
Дефицит товаров первой необходимости и продуктов питания с каждым годом столь победоносно очищал полки магазинов, что перестал вызывать отрицательные эмоции. Наоборот, дефицит полюбили «странною любовью», как Миша Лермонтов – Родину. «Достать» - это эмоционально совсем не то, что «купить». Купить каждый дурак может, будь в кармане деньги, а на прилавках – продукты питания и промышленный товар. А вот, «достающий» то, что как бы и не существует в природе, должен надеяться не только и не столько на удачу (идёт мимо, а тут выкинули, и очередь ещё не набежала), сколько на личные специфические качества – ловкость, сообразительность, умение заводить полезные знакомства и тэ пэ. Вот тогда в твоих руках могут оказаться, к примеру, гэдээровское моющее средство «Бадузан» (для жены и не жены, в чьих глазах ты при этом взлетаешь) или полкило копчёностей, или банка эмалевой краски на всякий случай. Существуй особый всеохватный советский дефицит в эпоху Геракла, античному герою пришлось бы ставить победную точку в своей славе на тринадцатом подвиге. Иначе бы не признали. Особенности же советского дефицита состояли в том, что им могли стать яйца куриные, масло коровье, лезвия для бритья, интимные резиновые изделия, гречка, обыкновенный хлеб (в разгар покорения Целины!), обручальные кольца, посуда, постельное бельё, бычки в томатном соусе, словом, буквально всё, что производится для «блага и во имячеловека» (в «кавычках» – один из девизов правящей партии).
двойной клик - редактировать изображение
Взрослые обязаны были посещать политинформации. Там им объясняли преимущества развитого социализма перед загнивающим капитализмом. Если кто из них и задавал вопросы «с подковыркой», то они звучали лояльно, и вопрошающий кивком головы или молчанием, разумеется, согласным, принимал ответ, которым объяснялись «временные трудности» длиной во всю краткую, как обманчивое счастье, советскую эпоху. Дети и зелёная молодёжь, со свойственным им максимализмом, вслух и про себя уличали родителей и школьных наставников, прессу и другие средства массовой информации во лжи. Так усугублялся конфликт поколений, обострялся молодёжный нигилизм.
Беспокойное время шарообразного «верного ленинца» сменилось, как и положено череде времён, тихим застоем в царствовании благообразного гениального секретаря (так в анекдотах) Брежнева. Его даже своеобразно любили, видя в генсеке «тишайшего» правителя, отмахиваясь от слухов про «психушки» для инакомыслящих. Много горячих, пристрастных разговоров вертелось вокруг очередной экономической реформы. Последняя началась возвратом к министерской централизации от «вольности» Хрущёвских совнархозов. Вместе с тем предприятия получали некоторую автономию. Жизнь требовала рынка, хотя бы, на худой конец, «социалистического рынка», а страна получила слабосильный «хозрасчёт». Даже из этого можно было выдавить немало полезного при компетентности кадров. Только среди партийных руководителей на местах уже укоренились отношения личной преданности, в которых верность патрону превалировала над компетентностью. Советский феодализм с его семейственностью партийно-хозяйственной номенклатуры вступал в апогей. Другой причиной постоянных сбоев в экономике оставался принцип вертикального подчинения в системе министерского планирования и управления. Отсутствие горизонтальных связей продолжало множить трудности. Становилось ясно, что новейшая реформа представляет собой набор разрозненных и противоречивых мер.
Действительность раздражала людей внешними проявлениями какой-то странной, происходящей изнутри разрухи. Например, глаза повсеместно видели продукцию низкого качества, к тому же поступающую с предприятий на прилавки магазинов нерегулярно. Многие понимали и причины такого положения (и не боялись о них говорить): недостаточное, нерегулярное снабжение предприятий исходными материалами (отсюда простои и авралы), их низкое качество, отсталая технология, изношенное оборудование. Но мало кто обвинял во всём этом социалистическую экономику.
Центристская политика правящей группы жёстко предусматривала разрешение внутренних конфликтов «при закрытых дверях», обязательное достижение консенсуса ради политической стабильности и удержания власти, что исключало подлинное решение жизненно важных для страны проблем. До середины семидесятых годов главными протагонистами в выборе экономической стратегии были генсек Брежнев и премьер Косыгин. Для первого приоритеты выстраивались в следующем порядке: сельское хозяйство, тяжёлая индустрия, оборона, освоение Сибири. Предпочтения второго были отданы лёгкой промышленности – основе повышения уровня жизни граждан. Окружению Косыгина была присуща склонность решать политические проблемы, исходя из прагматических соображений, оставляя в стороне аспекты, относящиеся к доктрине и идеологии. Брежнев же и бдительный страж чистоты марксизма-ленинизма член Политбюро ЦК КПСС Суслов не переставали подчёркивать ведущую роль «партийности» - первого условия, необходимого для занятия ответственного поста в любой области деятельности. Эти консервативные тенденции возобладали после ХХV съезда КПСС в марте 1976 года. Причём, дряхлеющий генсек не на шутку увлёкся погонами и боевыми орденами за прошлые виртуальные подвиги.
Правящая группа «организовывала и вдохновляла» деятельность Вооружённых сил через армейские политорганы. Преследуя собственные интересы, армия активно поддерживала сторонников приоритета тяжёлой промышленности, военно-промышленного комплекса и оборонных отраслей, то есть Брежнева и Суслова. Генсек, торжественно облачившись в форму Маршала Советского Союза, тем самым утвердил симбиоз коммунистических и военных интересов, смешав идеалы партии и армии. Последняя, образец социальной организации, укрепила своё положение благодаря приоритету, отданному военным расходам, что позволяло стране вести международную политику сверхдержавы.
Молодые глаза плохо различают язвы времени, не читают предупредительных надписей, тем более не чувствуют угроз, таящихся под лакированной поверхностью вещей и явлений. Личная жизнь кажется соизмеримой с вечностью. Мы жили, кто лучше, кто хуже, в «Союзе нерушимом», были лояльны к власти, хотя критиковали её без устали. Она казалась вечной, единственно возможной. Гордость победителей, властелинов полумира (от Никарагуа до Камбоджи), освоителей Космоса и 6-го континента смягчала стыд, когда люди толкались в очередях у прилавков в магазинах за импортными тряпками, когда съезжались со всех необъятных сторон в Столицу всего прогрессивного человечества в «колбасных поездах».
Продолжение следует
