Разгром сталинской кооперации

Трудные времена гонения, для сталинской послевоенной кооперации, настали после убийства Вождя. Пришедший к власти троцкист Хрущёв начал систематическое наступление на кооперативный сектор. Новый лидер всегда был ярым противником свободных артелей. В его безумной статье 4 марта 1951 года, в газете «Правда», об учреждении агрогородков, никаких кооперативов в стране не допускалось. Все колхозы ликвидировались и заменялись совхозами.

Среди 16-ти пунктов, предлагалась массовая ликвидация большинства сёл и деревень России, как малоперспективных, с насильственным выселением колхозников в специально создающиеся, в каждом районе, «агрогородки», со средоточением в них людей с обширных территорий. Выплат компенсаций за утраченную недвижимость и имущество – не предусматривалось. Жителей резерваций планировалось сселять в многоквартирные дома, без права на собственное жильё и приусадебные участки. Любое выращивание сельхозпродукции и разведение скота агропоселенцами, на приусадебных участках, в личных целях и на продажу, запрещались. Все приусадебные участки подлежали конфискации. Категорически возбранялось вести любое подсобное хозяйство, иметь «лишнее имущество». Т.е. Хрущёв предлагал ликвидировать основной источник поступлений потребкооперации. Это было уже не крепостное право, которое у нас часто всуе поминают, а прямо-таки какой-то концлагерь. Статья об агрогородках высветила всю глупость идей, ставших действиями в будущем, когда Хрущёв дорвался до власти. Никита Сергеевич не понимал, что Россия, с её огромной территорией, тысячу лет жила, удерживалась и развивалась, благодаря расположению множества мелких равноудалённых поселений, многие из которых, постепенно увеличиваясь, превращали небольшие деревеньки в крупные сёла и даже города. Малыми деревнями и сёлами, русские веками осваивали и удерживали огромные территории, сознавая их своей родной землёй. А людям предоставлялась возможность развиваться и вольно расти. Благодаря существовавшим на бескрайних просторах малым деревенькам, мы ощущали эти земли своей Родиной. Заселённые соотечественниками, они были драгоценным достоянием, опорой и надеждой страны. Словно живительные ручейки, сливаясь вместе, создавали огромный и могучий поток под названием «Россия», который так завораживает друзей и пугает противников. Против хрущёвской идеи резко высказался Сталин, возмутившийся предложением создания агрогродков-резерваций, назвав идею «левацким загибом» и потребовал немедленно дать опровержение.

Иосифу Виссарионовичу хватило дня, чтобы понять гибельность идей и оценить будущую политику Первого секретаря ЦК, с которой партия не могла разобраться десять лет. Изрядно перетрухнувший Хрущёв, словно побитая собака, приполз к ногам хозяина, закидав Сталина покаянными письмами и навзрыд каялся в своих «ошибках», просил помочь преодолеть их, обещал исправиться, утверждал, что всё осознал. Противно читать его льстивые покаянные письма, где этот мастер виртуозного самооплёвывания униженно кается, самобичует и восхваляет мудрость вождя, указавшего ему на ошибки. Клянётся, что осознал и всепокорнейше просит помиловать. Невозможно понять, как можно так себя не уважать. Письма вызывают брезгливость; читая их, со всей очевидностью понимаешь, насколько этот интриган был беспринципен, лжив и лицемерен. Понимаешь, что такой человек способен на любую подлость. Сталин поверил лицемеру, – на нашу голову, … да и на свою тоже.

Безжалостно раскритиковал и высмеял в печати агрогородки Шепилов. Сталин и его единомышленники решительно выступили против попыток ликвидировать колхозную и кооперативную собственность. Во всесоюзной экономической дискуссии 1951 года, Д.Т. Шепилов, А.Н. Косыгин и их сторонники, отстаивали свободное развитие артельного движения, колхозного строя и право колхозников на приусадебное хозяйство. Их твёрдо поддержал Сталин в работе «Экономические проблемы социализма в СССР» 1952 года, где прямо указал, что любое административное и силовое ущемление артелей недопустимо, а государство должно доказать, что предприятия госсобственности могут конкурировать и работать лучше, чем кооперативы, и только тогда артельщики добровольно перейдут в разряд госпредприятий. У Хрущёва было иное мнение. Он не считал возможным существование двух секторов социалистической экономики: государственной и общественной-кооперативной, из которых вторая ему прямо не подчинялась. Многие идеи, из своих агрогородков, во имя абстрактных «коммунистических принципов», он успел-таки, реализовать на практике. Начал Хрущёв с основного: 14 апреля 1956 года ЦК КПСС и Совет министров СССР издали По­становление «О реорганизации промысловой кооперации», в соответствие с которым 3500 крупнейших кооперативных промышленных предприятий, с количеством работающих свыше 600 тыс. человек, были объявлены государственной собственностью. Вскоре вышел запрет на продажу кооппродукции в государственной торговой сети. В 1957 году вновь созданным республиканским Министерствам местной промышленности и бытового обслуживания, насильственно были переданы кооперативные швейные и сапожные мастерские, парикмахерские, фотоателье, прачечные, а также все гостиницы. Бытовое обслуживание превратилось в сплошной анекдот. В 1958 году повысили ставку подоходного налога на прибыль потребкооперации с 25 до 35%. Став нерентабельные, многие артели сворачивали производство. В 1959 году, административно резко сокращают размеры приусадебных участков селян, «урезая их под самые окна», лишая потребкооперацию основного источника поступления продуктов питания и сырья для переработки. В то время значительная часть мяса скота и птицы, молока и яиц, даже гречки и проса, выращивались не колхозами, а на обширных приусадебных участках, и были серьёзным подспорьем доходов селян. Колхозников заставляли продавать скот колхозам, где из-за отсутствия подготовленных дополнительных площадей и не заготовленных кормов, он массово погибал. В результате, серьёзно уменьшились объёмы производства мяса и особенно молока. А в 1960 году, ввиду «приближения коммунизма», городская кооперация была полностью и окончательно запрещена, с передачей её материальной базы государству. Колхозы, прежде всего высокорентабельные хозяйства, стали массово превращать в совхозы, т.е. тоже фактически национализировали. Лишённый привычного, любимого дела, народ снова крепко запил. В 1960 году Хрущёв свершил то, что его единомышленники-троцкисты (да и он сам в то время был активным, открытым, троцкистом) рвались сделать в 1925 году: ликвидировать, разрушить, нормально работавшую, только что настроенную систему НЭПа, обеспечивавшую население продовольствием и предметами повседневного спроса, а все хозяйства интенсивников предлагали реквизировать. Тогда сделать своё чёрное дело троцкистам не позволил Сталин. Спустя тридцать пять лет спасти Родину от недобитого троцкиста, оказалось некому. Единственный человек в Политбюро (тогда Президиум ЦК), Шепилов, который мог грамотно и аргументировано возразить, был изгнан, как «примкнувший». Более того, Хрущёв добился невиданного; исключения Шепилова, выдающегося учёного-экономиста, из Академии наук СССР, чего никогда больше в истории не случалось. Досталось и другому академику – Василию Вильямсу, которому «повезло» умереть до «воцарения» Хрущёва. Н.С. обратил внимание в сельхозсводках на то, что значительные площади не засеваются ценными сортами пшеницы, а некоторые вообще не засеяны. Ему объяснили, что согласно учению основоположника почвоведения ак. Вильямса, для поддержания естественного плодородия почв, необходим севооборот, когда после нагрузки от высева пшеницы, поле засевают бобовыми, чем насыщают почву всевозможными минералами, затем смесью трав, непереносимых вредителями, за ними менее ценными сортами, а через несколько лет полю надо дать отдохнуть, оставив «под парами», т.е. вспахав безотвально и оставив незасеянным. Для каждого поля ведётся свой севооборот, что поддерживает естественное плодородие почв. Хрущёв заявил, что мощная химизация заменит устаревшие севообороты, а вредителей уничтожат пестициды. Травопольное учение Вильямса объявил вредительством, – «травополкой». Учебники и книги учёного отовсюду изымались и уничтожались. Изучать его теорию запретили повсюду, от полеводческих школ, до сельхозакадемий. Даже портреты, что висели во всех сельхозотделах и большинстве колхозов, приказали снимать. Пытался Хрущёв снести и памятник Вильямсу на территории Тимирязевки, но побоялся возмущения студентов и профессоров. Продолжая громить Вильямса, Хрущёв приказал, для увеличения посевных площадей, осушать болота, что противоречило теории академика, указывавшего, что болота питают реки и водоёмы, орошающие поля. Это привело к иссушению бесчисленных ручейков и речек, вызвав постоянные засухи, а «освоенные» кислые болотные почвы, давали чахлые урожаи.

Через несколько лет хрущёвского «эксперимента», изнасилованная земля перестала нормально родить хлеб. Не спасали положение даже чудовищные дозы удобрений, что насыщало нитратами зерно, а ядом ДДТ, опасным и для людей, почвы, во многих местах, засорены до сих пор. Нивы превратились в наркоманов, хлеба не могли нормально вызревать. Разгром отечественной агронауки был ужасным. Урожаи упали катастрофически. Возник острый дефицит хлеба, которого перестало хватать даже на собственные нужды. Зерно пришлось закупать за рубежом, тратить золото. Благо, Сталин оставил очень серьёзные запасы жёлтого металла. Черчилль ехидно заметил, что это надо ухитриться; европейскую житницу превратить в экспортёра зерна.

Возникший хаос вызвал нарастающее недовольство народа, отказавшего в поддержке партии, которая не смогла, или не захотела, противостоять троцкисту. При Сталине народ, в подавляющем большинстве, государство уважал. Некоторые, – да, боялись, поэтому не нарушали законы, но и верили, что Советская власть не подведёт. А после Хрущёва – перестали. К моменту уничтожения, в промкооперации насчитывалось до 200 тыс. промысловых артелей, с 1,8 млн. работников, включая 500 тыс. инвалидов. Разгром Хрущёвым кооперативного сектора был жестоким и совершенно незаконным. Всё имущество и средства артелей, включая помещения, зачастую построенные собственноручно пайщиками, оборудова­ние, товарные запасы и деньги на счетах, отчуждалась безвозмездно, без каких-либо оснований. Пайщики теряли свои личные взносы, нередко и имущество, принесённое из личного хозяйства, или приобретённое на собственные средства, собранное собственными руками оборудование. Конфисковали материальную, трудовую собственность артелей, созданную и накопленную не спекуляциями, а личным трудом кооператоров. Платежи по кредитам, выданных артелями своим членам, пошли в доход государства. Выбранное тру­до­вым коллективом руководство артелей заменялось назначенцами. Торговая сеть и предприятия общественного питания в городах отчуждались безвозмездно, в сельской местности за мизерную плату. Действия Хрущёва привели к полной разбалансировке систем снабжения населения, сначала продовольственного, а затем и рынка ширпотреба страны. Абсолютно не понимая, что творит и совершенно не представляя, к каким результатам это приведёт; он уничтожил товаропроводящую сеть, обеспечивавшую снабжением более половины потребительского рынка. Подорвал, последовательно уничтожил, производителей продовольствия, лишив их сырья с «урезанных» приусадебных участков колхозников, затем разгромил и промысловые кооперативы. Полностью разорвал логистические связи торговли, ликвидировав их заготовительные структуры, которые, подобно пчёлкам, собирали микроскопические объёмы во дворах колхозников, да и у самих колхозов, и полноценно наполняли ими торгово-сбытовую сеть. Завершил разгром закрытием тысяч кооперативных баз и магазинов. Хрущёв разгромил, уничтожил на корню, десятки тысяч прекрасно работавших предприятий промкооперации и торговли. Разорвал в клочья логистические цепочки баз снабжения и транспортные потоки потребкооперации по всей стране. В результате наступил коллапс нормального функционировавшего народного хозяйства страны. Об этом прямо в глаза сказал ему Ричард Никсон, приехавший в 1959 году на открытие американской выставки в Сокольниках. Сопровождать его увязался Хрущёв. Проходя вдоль стендов, Никсон, показывая, хвалился как хорошо живут простые американцы, какие у них дома, какие машины, какое изобилие в магазинах. Глядя на эту жизнь, Хрущёв всё более раздражался, и стал возражать; какой расизм в США, как преследуют профсоюзы и прочие штампы. Возник спор. Хрущёв начал возбуждённо хаять всё американское и хвалить своё, повысил голос. Никсон не выдержал, повернулся к Никите и тыча в него пальцем, раздражённо сказал: «Мы богатые, а вы бедные. Мы едим мясо, а вы жуёте капусту!» Хрущёв в ответ: «Да пошёл ты!» – понимаете, куда послал американского лидера. Этот момент и запечатлел фотограф:

Туда же послал Никита Сергеевич и весь советский народ. А когда рабочие Новочеркасска возмутились его советом; вместо мяса есть пирожки с ливером и капустой, направил против них танки и расстрелял из автоматов.

Восстановить порушенное в стране стало уже невозможно, т.к. был уничтожен весь класс производителей и поставщиков. Хрущёв, разгромив всё, при вопиющей экономической безграмотности и неумении прислушиваться к советам экспертов и специалистов, наивно надеялся, что реквизированная кооп-собстенность будет и в новом качестве функционировать также, как и прежде. Он не понимал, что государственные и кооперативные предприятия имеют разную природу и принципы организации, что механическим администрированием, директивно, одномоментно, перевести кооперативную систему в госсобственность – невозможно.

Такая вот «хрущёвская оттепель». Хрущёв, как и нынешний правитель, легко менял законы, под свои желания и интересы. Выиграли тогда, пожалуй, только сатирики, получившие неисчерпаемые темы для своих произведений; о дефицитной торговле, неуклюжем бытовом обслуживании и общественном питании, с подмешанным в сметану кефиром и котлетами из хлеба, ставшие неиссякаемым источником сюжетов для журнала «Крокодил» и скетчей А. Райкина.

Реакция экономики последовала незамедлительно. Ликвидация кооперативов логично привела, в отторгнутых предприятиях, к сокращению ассортимента и снижению качества выпускаемой продукции. После Постановления 1960 года о полной ликвидации промартелей, в Советском Союзе возник продовольственный, а затем и потребительский, кризисы, вызванные исключительно субъективными факторами. Так, к 1963 году закрылось большинство бывших кооперативных мукомольных и хлебопекарных предприятий, кондитерских цехов, располагавшиеся, преимущественно, в малых городах и посёлках, как «нерентабельные», не получавшие нормального техобслуживания, снабжения комплектующими и запчастями, с мизерными зарплатами трудящихся. Тоже происходило и с продовольственными, швейными, трикотажными и прочими реквизированными предприятиями. Хлеб стали завозить с крупных хлебокомбинатов больших городов, с перебоями, т.к. их мощности не были рассчитаны на увеличение количества потребителей. Посмотрите на фото 1963г. «В колхоз завезли хлеб»:

Какое отчаяние во взоре колхозниц, вожделенно устремлённых на серо-землистую буханку в руках продавца, который доставлял хлеб дважды в неделю. Видно, как мало осталось хлеба в кузове, и если не хватит всем, то кому-то нечем будет кормить семью. Ведь даже лепёшек не испечь: мука страшный дефицит. Старушка в верхнем левом углу снимка, которой явно не хватит хлеба, – плачет. Как можно доводить людей до такого скотского состояния. Труженицы не понимают, что произошло в их жизни, что сотворил с ними «отец оттепели-разоблачитель», этот идеал нынешних либералов, почему рухнула так тяжело налаженная их неимоверным трудом жизнь. На совести Хрущёва порушенная жизнь этих колхозниц и кровь новочеркасских рабочих. А в самих городах появился всеобщий дефицит и очереди, носившие рукотворный характер. Автор «Незнайки», писатель Е.Носов, вспоминал: «Вопреки ещё не успевшим выцвести, не смытым дождями оптимистическим диаграммам роста надоев и привесов, с прилавков магазинов стало исчезать мясо и всё мясное. Потом всё молочное. В считанные дни размели даже привялые плавленые сырки. Куда-то девались пшено и гречка, как потом оказалось на целые десятилетия. Дело дошло до лапши и макарон… Осенью 1963 года хлебозаводы прекратили плановую выпечку батонов и булок, закрылись кондитерские цехи. Белый хлеб выдавали по заверенным печатью справкам только некоторым больным и дошкольникам. В хлебных магазинах были установлены ограниче­ния на продажу хлеба в одни руки и продавались лишь батоны сероватого хлеба, который готовили с примесью гороха». Затем стали исчезать из продажи предметы повседневного спроса, возник повсеместный дефицит.

Оценивая период послевоенных сталинских промысловых артелей и потребительской кооперации, сегодняшние комментаторы разделились на несколько лагерей, на левых и на либералов. Но, и те, и другие, приписывают Сталину попытки возродить капиталистическое предпринимательство, что не соответствует действительности. Сторонники левых взглядов, а иногда и коммунисты, включая КПРФ, подстраиваясь под нынешние буржуазные порядки, утверждают, что Сталин допустил возрождение «предпринимательства», подразумевая под этим легализацию эксплуатации человека человеком. Эти товарищи демонстрирую вопиющее незнание политэкономии и основ марксизма. Забывают, что при социализме допустимы две формы собственности; государственная и общественно-кооперативная. Не понимают, что социалистический производственный кооператив, есть коллективное хозяйство, обобществившее средства производства, созданные трудом пайщиков, либо внесённые ими в качестве части пая, либо созданные за счёт кредитов. Промартели образуются на добровольных началах, с обязательным трудовым участием всех членов и коллективной ответственностью. Пайщики артелей, являясь одновременно, и собственниками, и работниками, не эксплуатируют наёмный труд, не извлекают паразитическую прибыль. Кооперация – социалистический способ производства, без эксплуатации человека человеком. Там нет никакой «частной инициативы» и «предпринимательства», как утверждают «горезащитники» «социалистического предпринимательства» и «среднего класса при социализме», которого по определению быть не может. Личная инициатива и производственная предприимчивость также свойственны и сотрудникам госпредпрятий, при правильной организации труда и раскованной инициативе работников. Кому-то легче проявить свою индивидуальность в компании единомышленников, без «высокого смотрящего ока». А кто-то прекрасно чувствует себя в многоярусной системе, чётко разбирается в ней и использует её мощные возможности. У человека должен быть выбор, при понимании преимуществ и недостатков обоих систем. Мой личный жизненный и производственный опыт показывают, что всегда и везде находятся люди, не желающие и не умеющие работать в коллективе, подчиняться приказаниям «начальства», ощущать себя частью чего-то большого, единого. Но они же с энтузиазмом возятся на своём участочке, что-то мастерят дома, в сарае или гараже. В моё время, когда уже ликвидировали промартели и кустарничество, «деловары» устраивались ночными сторожами, гардеробщиками, кочегарами, пожарными, отбывая часы, чтобы не обвинили в тунеядстве, а сами шили джинсы, даже обувь, чинили автомобили, выпускали пластинки «на костях», собирали аудиоколонки, занимались тепличным огородничеством и прочими промыслами. И чувствовали себя счастливыми, хотя и подвергались периодически набегам участковых, фининспекторов, а то и бандитов. Такого рода личностей я наблюдал, в разных ситуациях, от 2-3 до 5% жителей. Этот процент менялся в географической зависимости: чем дальше на юг, тем он был больше. А на Кавказе таких «активистов» встречалось и более 5%. Зато в северных российских областях, «предприимчивых» встречалось едва 2%. Люди, работавшие в госструктурах, представлявшие другой тип инициативности, вовсе не были сплошь увальнями и неумехами. Среди них встречались, и в больших количествах, те кто в крупных, вертикально подчинённых коллективах, чувствовали себя как рыба в воде; прекрасно, с огоньком трудились, постоянно совершенствовались, были инициативны, активно росли карьерно. Оба явно выраженных психотипа людей, как и подавляющее большинство тружеников со «средними» интересами, нужны народному хозяйству. Два типа социалистических производств, позволяли выбирать дело по душе.

В свою очередь, либеральные критики приписывают «советским вдохновителям» надежды с помощью артелей добиться «перерождения» социалистического общества, что, с удовольствием, констатируют они, «… не удалось, а лишь видоизменили фасад государства, сохранив базисные предпосылки функционирования системы» (чего только не привидится, если очень хочется; частники, видите ли, при Сталине не появились, хотя он хотел их создать). И как завершающий упрёк, Сталина обвиняют в «сращивании» кооперативов с госструктурами, что уже не фантазии, а болезненные видения.

Помимо изложенных негативных последствий разгрома сталинских кооперативов, троцкистские действия вызвали ещё одно тяжкое последствие. Не находя выхода своей энергии и инициативам, люди стали повсеместно создавать нелегальные подпольные цеха по производству пользовавшихся спросом дефицитных товаров и продукции. Это превращало их в преступников. Изыскивая сырьё, они привлекали, в качестве поставщиков, руководителей различных госпредприятий и снабженческих организаций. Подыскивая помещения для своих производств и коммунального обеспечения (электро- водо-снабжение, канализация, утилизация отходов), втягивали гор-администрации и правоохранителей в «решение вопросов», развращая их халявными доходами. Ещё хуже стало, когда вокруг цеховщиков возникли специфические бандитские структуры, занимавшиеся рэкетом (шантажём-вымогательством) и «крышеванием». Так формировались антисоциалистические структуры и сознание, ставшие базисом для возвратного капитализма. Вовсе не какие-то абстрактные силы зла, не «мировое правительство» и не «масонские заговоры», развалили СССР, а влияние и пример «цеховиков» и возросшая на их почве оргпреступность, начавшие срастаться с правящими кругами, особенно в южных республиках, а также влияние на сознание широких масс советских людей, которые видели, что у цеховиков получается то, что не в силах были сделать обрюзгшие сов-парт-работники. Хрущёв подорвал, устранил ту соревновательность, которая была между госсектором и промкооперацией, и о которой Сталин писал, что разрушать эту схему произвольно нельзя.

Советский Союз рухнул не из-за экономической несостоятельности, а вследствие грубейших политических ошибок руководства КПСС – коллективного Троцкого-Бухарина. Выкормыши из окружения Хрущёва, келейно сместив его самого, лишь сгладили самые вопиющие перегибы, крайние нелепости прежней политики, не подвергли критике, не пытались осмыслить, проанализировать, дать принципиальную оценку троцкистским шараханьям Хрущёва, изменить его гиблую политическую линию. Отделались аполитичным «волюнтаризмом». Не выработали м.-л. программу дальнейшего развития страны. Не изменили, даже не пытались искать новые пути развития, оставив всё, как прежде. Несмелая попытка Косыгина провести хоть какую-то экономическую реформу, без критического разбора прежних ошибок, была дружно затоптана бюрократическими структурами. Двурушническая политика, уход с пути, намеченным Сталиным, породили политиков типа Горбачёва и Ельцина. Предавшие Сталина, изменили и Родине, привели Союз к развалу.