Англия, когда-то раскинувшая своё влияние по всем уголкам света, не смогла бы добиться такого могущества, не покорив перед этим ближайшие государства Британских островов. С потерей Британской империей позиции глобальной сверхдержавы дальние колонии начали номинально освобождаться от Соединённого Королевства; позже кое-где номинальная независимость перерастала в фактический суверенитет, а ближайшие доминионы Лондона, вдохновившись такими примерами, начинали требовать всё больше свобод, доходя даже до создания отдельных государств.
Высокие отношения двух народов, о которых пойдёт речь, на протяжении тысячи лет намекают на то, что главной жертвой колониального угнетения со стороны англичан являлись не индусы, не китайцы и даже не арабы – ими стали живущие на соседнем от англичан острове ирландцы. Имевшая военное, идейное и административное преимущество протестантская Англия всячески пыталась напомнить католической Ирландии, что она находится в подчинении. Напоминания проявлялись в отчуждении имущества, занятии ирландских земель поданными короны и в открытом уничтожении, которое, происходи оно не в Великобритании, а где-нибудь ещё, историографы всего мира назвали бы «геноцидом». Так, например, во время знаменитого ирландского голода 1840-х власти не участвовали в разрешении продовольственного кризиса, которого можно было избежать хотя бы минимальными действиями со стороны английского парламента. Очень показателен случай, когда королева Виктория запретила османскому султану Абдул-Меджиду выслать двадцать тысяч франков в качестве помощи ирландцам, так как сама Виктория решила выделить всего десять тысяч, что выставило бы главу голодающего государства в худшем свете в сравнении с халифом далёкой земли.
В первой половине XX века, когда Ирландия наконец обрела независимость, конфликт не закончился. В этот раз предметом раздора стала часть провинции Ольстер, или, как сейчас именуется эта земля, Северная Ирландия. Проблема с присоединением оставшихся территорий к Ирландии заключалась в том, что на тот момент сами жители Северной Ирландии проголосовали за то, чтобы остаться в составе королевства. Это объяснялось тем, что население этой части страны было более англифицированным, чем остальные ирландцы, что проявлялось и в религиозных взглядах. Потому присоединить оставшуюся часть Ольстера у сторонников ирландского единства не вышло никаким путём – ни агрессивным, ни дипломатическим. Однако события последних нескольких лет могут это изменить.
Одной из вестниц грядущих перемен стала победа североирландской партии "Шинн Фейн" на парламентских выборах в мае этого года. Название партии можно перевести как “мы сами”, и выступает она, как следует из названия, за присоединение части исторического Ольстера к Ирландии. Важность результатов последних выборов в Северной Ирландии также показывает и тот факт, что со времён существования автономии партия "Шинн Фейн" ни разу не получала большинство на выборах. У данного успеха несколько причин. Первая – это недовольство Брекзитом со стороны североирландцев. Во время голосования 55% ирландцев Великобритании выступили против выхода из ЕС. То, что Брекзит привёл к недовольству, можно заключить на основе того, что в 2021 году по Северной Ирландии прокатились массовые беспорядки. Тогда драки разгорелись вокруг бывшего символа единства североирландцев – «стены мира», разграничивающей районы католиков и протестантов. И хотя причиной столкновений у “стены мира” в первую очередь называют спорное решение суда по поводу наказания ряда политиков из партии "Шинн Фейн", которые посетили похороны бывшего боевика ИРА, главной причиной растущего раскола внутри британской Ирландии является именно решение о выходе из ЕС.
Новым поводом для разлада внутри автономии может стать недавний пересмотр североирландского протокола – договора о транспортировке товаров между Англией и Северной Ирландией, созданного для ограничения обмена между Ирландией, входящей в Евросоюз и отлично себя в нём чувствующей, и Северной Ирландией, которая, согласно общебританскому решению от 2016 года, Евросоюз оказалась вынуждена покинуть. Лондон хочет упростить трансфер товаров в порты своей ирландской автономии, которая до Брекзита являлась скорее европейской зоной, за счёт чего получала все товары по европейским тарифам и ценам. Новый договор подразумевает создание двух коридоров торговли, а именно: первый – зелёный, для товаров из Англии; другой – красный, для товаров из Европы. Брюссель и Дублин уже выразили протесты против подобного несоблюдения международных договорённостей. Помимо этого, партия "Шинн Фейн" также сообщила, что подобное решение со стороны парламента может усугубить непростую экономическую ситуацию внутри Северной Ирландии. Учитывая, что преимущество в ирландской автономии теперь принадлежит партии, выступающей против Лондона, недовольный Ольстер может ждать более крупные протесты и столкновения, нежели год назад, и следом новые проблемы для пока что Соединённого Королевства.
Как это обычно происходит во времена кризиса, трудности не приходят лишь с одной стороны. Разговоры о независимости Шотландии ходят давно. И хотя, как хотелось бы думать правительству в Лондоне, вопрос был закрыт референдумом 2014 года, где 55% проголосовали против суверенитета, сегодня шотландцы в большинстве своём с этим явно не соглашаются. 14 июня первый министр Шотландии Никола Стерджен заявила о намерении провести новый референдум о независимости страны. Намерение устроить второе голосование шотландцы вынашивают как минимум с 2017 года – сначала им мешала неопределённость с Брекзитом, потом вмешался ковид, а на минувшей неделе Стерджен решила, что время всё же настало. Примечательно, что именно в этот же день Лондон решил изменить и североирландский протокол в свою пользу. Разумеется, разговорами о полной свободе Шотландии никого не удивить, потому как подобные заявления из Эдинбурга поступали множество раз, особенно после Брекзита. Тогда Шотландия однозначно проголосовала за то, чтобы остаться в Евросоюзе, и подобное разногласие между Англией и страной, с покорения которой началось становление Великобритании, усилило разлад в и без того неустойчивых отношениях Лондона и Эдинбурга. Очевидно, что великобританский парламент в данный момент не даст согласия на проведение ещё одного референдума. На это Шотландия отвечает, что попробует подкорректировать собственные законы для его проведения независимо от согласия Вестминстера. Это сомнительно, однако стоит всё же учитывать один нюанс. Из-за ухудшающейся экономической ситуации в Британии, где инфляция достигла показателя в 10%, что является самой крупной отметкой за последние 40 лет, вполне вероятны столкновения и в Шотландии: некогда гордые шотландские горцы вполне могут атаковать британского льва.
Лондон, нужно сказать, тоже прилично лихорадит. Речь не о коридорах Вестминстера, где с удавьим спокойствием занимаются любимым делом британских парламентариев – делят посты в новом правительстве и примеряются к креслу пока ещё премьера Джонсона. Улицы ощущают опасность уже начавшегося, но ещё не развернувшегося кризиса куда острее. 18 июня в британской столице прошёл крупный митинг. Associated Press говорит о «тысячах», но беглый взгляд на фото убеждает, что участников было бы правильнее считать десятками тысяч. Митингующие требовали у правительства и лично у премьера Бориса перестать урезать доли бюджета, идущие на социальные программы.
Одной из расходных статей, тихо пущенных на неделе под нож, стала программа выплаты пособий тем британцам, что согласились приютить украинских беженцев. Английское гостеприимство закончилось ровно в тот момент, когда одни хозяева не получили свои чеки на 350 фунтов в месяц, а другие обнаружили в них куда меньшую сумму. Освобождаемая от беженцев земля (их Лондон намерен депортировать почему-то в Руанду) пригодится британцам в других целях: впервые со времён Второй мировой, когда Острова оказались в частичной блокаде, правительство приняло программу продовольственной безопасности. Экологически чистое выращивание сои, которой можно легко и безболезненно заменить мясо – вот как предлагает бороться с перспективами недоедания поколение бюрократов, одержимых экоповесткой.
Напоследок стоит вкратце упомянуть Уэльс. Так уж исторически сложилось, что в отличие от непокорной Шотландии и яростной Ирландии этот регион был включён в состав Британии наиболее безболезненным и почти добровольным (если не считать ряда восстаний) путём. Вряд ли можно считать, что большинство из трёх миллионов населяющих Уэльс граждан заинтересовано в независимости на данный момент, но определённые тенденции прослеживаются и у них. Так, согласно последнему мартовскому опросу, желают независимости 28% – не такая уж и большая цифра, но этот показатель в два раза выше в сравнении с результатами предыдущих опросов, проведённых в 2013 году. Таким образом, вполне возможно, что в валлийцах проявится дух свободы, и почва в виде интереса к собственному языку и популярности националистических партий внутри региона имеется. Катализатором таких настроений, как и в случае с временно умиротворёнными кельтами и пиктами, могут послужить экономические неурядицы, продовольственный и энергетический кризисы, социальные потрясения и «мудрое» руководство Лондона, на полной скорости толкающего Великобританию в глубины всего вышеперечисленного.
Не стоит поддаваться общему антибританскому настрою российской и части европейской прессы и с энтузиазмом говорить о весне кельтских народов – Британия видела на своём веку более серьёзные «диверсии» своих доминионов и переживала более суровые кризисы. Но из этих невзгод корабль Британской империи выходил под управлением величайших политических умов своего времени: Уильяма Питта, Уильяма Петти, Генри Темпла и Дэвида Ллойд Джорджа. И эффективных инструментов для подавления местного свободомыслия было куда больше.
Ещё недавно пышно праздновавшим очередной юбилей престарелой королевы лондонским сэрам и пэрам, заседающим в Вестминстерском дворце, стоит помнить, что «империя, над которой никогда не заходит солнце» давно издохла. Но похоже, что всё ещё подвластные Лондону малые народы не горят внешнеполитическими амбициями и вместо больших и не очень игр отдают предпочтение решению внутренних бытовых проблем.
