- Многие годы я работаю над поэмой
"Песни - плачи юродивого Тимофея Измигула".
Друзья мои!
Братья и сёстры!..
Не забывайте, что в устах юродивых горит
Огнь Истины... Пламя Справедливости...
А без этого Огня все мы, лишь,
как говорил Пророк Мухаммад, Мир Ему,
"шелуха от гнилых фиников..."
Песнь VI
Рассказ юродивого Тимофея Измигула
В осеннем , уже остывающем суздальском поле – ополье,
Я встретил странника на белой ослице…
Откуда странник?..
Откуда белая ослица в русском хладеющем поле?..
А странник брёл в заброшенную некошеную деревеньку Пни…
Много таких «пней» на заброшенной Руси…
Были деревья..
Были сады -
Стали пни…
Были деревни…
Были крестьяне…
Были колхозы -
Стали бурьяны…
Стали погосты…
Стали пни…
Тропинка к деревне заросла ковылями… бурьянами …
Борщевиками… полынь сонь травою…
Тут странник сошёл с ослицы
И вынул из мешка огромный
Двуострый… двуручный меч – кладенец
И стал рубить им дикую траву…
Откуда такой меч…
Откуда странник и ослица в пустынном поле русском…
… Шлама…
Брат Тимофей!..
Пойдём в деревню…
Там старушка Ефросинья ждёт нас…
… Откуда он знает моё имя…
Я снял новгородскую шапку - колпак
И вытер пот с нагой головы…
Мы пошли по деревне,
Где все избы заколочены…
А земли заболочены…
Странник сказал :
- Много я видел заброшенных жилищ … градов… стран…
Но нет печальней заколоченной русской избы…
И он мечом выбил… вынул… отсёк несколько гвоздей из изб…
… Русский народ должен вернуться на родную землю…
И оживить… воскресить избу – кормилицу…
Двадцать тысяч русских деревень стали пнями и погостами…
Земля русская пустеет…
А зачем Русская Пустыня…
А зачем Дикая Трава…
А близок Китай…
Безмолвный… бескрайний Чингисхан…
… Мы шли по деревне…
И я так и не понял…
Иль я сказал эти слова…
Иль он прошептал…
Только в одной избе топилась печь…
Вился над турлучной крышей приветливый дымок…
Там старуха Ефросинья,
Которая от старости называла себя Фрося - Россия,
Глядела в открытое окошко с горшками герани
И ждала кого – то…
И ведь дождалась…
И побежала в свой неказистый огородик
Копать занозистой лопатой картошку…
И странник подошёл
И мечом стал умело копать… помогать ей…
Да…
А в век бомб и ракет зачем меч...
А странник улыбался…
… Чтобы бурьян посечь…
Чтобы гвозди побить…
Чтоб картошку копать…
А меч из римской… дамасской стали…
Из неё же голгофские гвозди… долгие…
Империя ушла, а гвозди - долгожители остались…
И по сей день – жалят…
… Шлама, брат Тимофей и матушка Ефросинья...
И вы дивитесь, что мечом копают землю…
Но это - Меч Любви, а не Войны…
А тысячи лет Его принимают за Меч Войны…
За Меч Крови…
За Меч Мести…
За Меч Мирового Господства…
А это Меч – коса…
Меч – серп…
Меч - лопата…
Воистину…
Но человеки заблудились…
И слепые народы тешатся Кровавыми Мечами…
А слепоглухонемые властители в богатых бомбоубежищах
Алчут Последних Огней Ядерной Войны…
Алчут Великого Праздника Огненных Занебесных Грибов,
Где сгорят все овечьи народы…
А они , избранные , останутся…
Да не будет так...
Но я люблю вас , заблудшие сёстры и братья…
Я сам блуждаю по русским душным бурьянам…
А вокруг тишь…
А вокруг деревенская русская глушь…
И только кричит, как режет,
Птица беды – коростель…
Но нет Беды, а есть Свет…
А Свет в избе,
Где мы втроём пьём чай с липовыми цветами
И едим молодую картошку, добытую мечом и лопатой…
И пробуем духовитый мохнатый первач - самогон из черноплодной рябины…
И странник пробует, чтоб мы не обижались…
Берёзовые дрова в печи рдеют… пылают ,
Словно радуются гостям долгожданным…
Блаженно…
Блаженно в избе…
Блаженно в душе…
Потом странник обнял Ефросинью на прощанье…
… Все старушки на Руси - мои матери…
И меня обнял …
… О, Тимофей!..
Мой вестник…
Мой апостол…
Мой юродивый…
Мой брат вечногорящий…
И молодой душистой от ладана бородою
Коснулся старой седой бороды моей…
Так отец меня в детстве касался…
… Так радостно с вами…
Да ждут меня в деревнях и городах русских…
Тут старуха заплакала блаженными слезами…
Тут Он сказал…
… Ефросинья – Россия, не плачь…
Пойдём со мной…
Ты на моей ослице…
А я пешком…
Будешь помогать мне копать картошку…
А потом провожу Тебя в Царствие Небесное…
И Ефросинья быстро собралась… отозвалась…
Уже была готовая к Дальней Дороге…
И железным ухватом побила… потушила дрова в печи,
Чтоб изба не сгорела…
И взяла с собой старый прогорклый овчинный тулуп
Своих убитых на бесконечных войнах мужа и сына…
Это для гостя…
Потому что в полях уже гулял знобкий ветер – сиверко…
А гость был в одной белой рубахе - хитоне…
Тут и я заплакал радостными слезами…
О, Боже…
Да Ты ведь здесь… рядом…
В деревеньке…
Да где...
Да ещё...
Да когда...
На Земле...
Будет Такое,
Чтобы Живой Бог был рядом…
Шлама…
И Он улыбался …
… Блаженны плачущие, ибо утешатся…
И Сам слезу – алмаз на бороде младой тронул… поправил…
Да…
И мы утешились…
И тогда Его узнали…
О, Господь!..
Отче!..
Спасе!..
Щедре!..
Иисусе!..
Пантократор…
Воистину…
Когда Народ лежит в изнеможенье…
Тогда Сам Бог Живой
С Небес нисходит на заброшенную землю –
Народу гибнущему во Спасенье…
В Искупленье…
В Исцеленье…
