Женская тема в Иране в «цивилизованном мире» считается болезненной. Стереотипы гласят, будто Исламская революция загнала свободолюбивых иранок в глухие мешки, сделав их бесправными исполнительницами мужской воли, темными тенями на фоне бородачей, скандирующих злобные лозунги.
Сами иранки не прочь поплакаться на свою горестную судьбу. Летом 2009-го манифестантки в зеленых шарфах, намотанных на высокие прически, протягивали к камерам западных фотографов ладошки с трогательными надписями «Зан = мард» (т.е. «женщина равна мужчине»). В фильмах диссидентствующих иранских режиссеров тоскующие волоокие красавицы небрежно бросают пафосные фразы: «Ах, ты же понимаешь, что женщина в этой стране лишена права голоса!» Режиссеры любят вставлять в свои фильмы такие реплики, чтобы повысить шансы на западных кинофестивалях: феминизм — признак хорошего тона. Ведь принято считать, что иранки изнывают под гнетом «бесчеловечного средневекового шариата». И что ужасные иранские мужчины постоянно угнетают и зажимают их.
Каково же будет удивление человека, приехавшего в Иран и обнаружившего, что там все с точностью наоборот. Что не жесткие доминантные самцы подавляют робких укутанных в паранджу самок, а, напротив, интеллигентные, заботливые мужчины боятся хоть словом обидеть своих властных, решительных «командиров в черных чадрах». И что неприятие шариата со стороны женщин — тоже очень избирательное.
Так, ни одна иранка, даже светская разрисованная фея в шарфе на затылке, не станет возражать против таких законов шариата, как право невесты на приданое (мехрие), на полное содержание и на отказ от выполнения домашних дел. Да-да — работающие иранки (а таковых сегодня большинство) на законных основаниях не готовят, не стирают и не убирают: они считают, что это слишком — трудиться, аки пчела, в офисе, а потом еще стоять у плиты. Проблема решается за счет приглашения домработницы, или семья заказывает еду либо обедает в кафе, или, за неимением денег, мужчина вынужден заниматься домом сам. И иранские мужья безропотно чистят ковры, моют полы и посуду. Неработающие женщины, впрочем, стараются вести дом. Но и они вправе от этого отказаться, если просмотр сериалов покажется им более увлекательным занятием.
Конституция ИРИ гарантирует женщинам много прав. Это избирательное право (за исключением должности президента, но в парламенте и правительстве женщины есть), экономические права (в браке деньги, заработанные женщиной, полученное ею наследство или подарки считаются ее неотчуждаемой собственностью, на которую не могут претендовать ни муж, ни дети), право на образование, право на профессиональную деятельность (в Иране немало женщин-врачей, преподавателей, докторов наук, журналистов, деятельниц искусства — актрис, режиссеров, писательниц, художниц и т. д.)... В шахском Иране большинство женщин были безграмотны, а сегодня девушки занимают большинство мест в университетах, и даже в офисах на работу более охотно берут представительниц прекрасного пола. Уровень оказываемой женщинам медпомощи, оказываемой женщинам, и программ по укреплению репродуктивного здоровья был оценен ВОЗ как образцовый — это при всей предвзятости международных организаций по отношению к Ирану!
В основе большинства из упомянутых выше законов лежат нормы шариата, почерпнутые из фетв шиитских правоведов. То есть это не женщины завоевали себе такие привилегии, сражаясь против исламистской диктатуры — как раз-таки Исламская революция дала им такие права. Но иранкам этого мало — они хотят брать все больше, напоминая ненасытную старуху из пушкинской «Сказки о рыбаке и рыбке». Эта извечная неудовлетворенность заставляет их непрестанно качать права в местных судах и у западных правозащитников, что приводит к нарушению гендерного баланса — но отнюдь не в пользу мужчин...
Дресс-код
В Иране он и правда есть, но не всем он нравится. Теоретически все женщины на территории Ирана обязаны в публичных местах носить хиджаб — одежду, закрывающую все тело, кроме лица и кистей рук. Практически же многие иранки надевают то, что хиджабом назвать нельзя: у них открыта половина волос (по исламу волосы не должны быть видны), рукава еле доходят до локтя, вместо брюк под короткими манто (кардиганами) — обтягивающие лосины, завершает образ кричащий макияж. За это их периодически штрафует полиция нравов, но масштаб ее «зверств» преувеличивается западными СМИ — попадаются не все и лишь иногда.
Причины ясны: мусульманин — не национальность, и если человек родился на Ближнем Востоке, это не означает, что он верит в положения ислама. Согласно исламу, двери этой религии открыты для человека любой нации и цвета кожи, но, в то же время, не любой перс или араб — убежденный мусульманин. Искренняя мусульманка будет носить хиджаб в любой стране мира, но если в душе женщина далека от ислама, она тут же скинет его, едва выехав за пределы страны...
Наряду с этим, в Иране есть и религиозные женщины, и их тоже немало. Они носят хиджаб, а многие и чадру. Вокруг последней ходит достаточно кривотолков: люди, далекие от персидской культуры, воспринимают ее смысл превратно. Смотря репортажи, они видят бесконечных женщин в черном, и думают, что это представительницы отсталых, необразованных кругов. И удивляются, обнаружив, как много среди носящих чадру докторов наук и даже министров.
Иранская черная чадра не закрывает лица. Никаб (маску с прорезью для глаз) в Иране носят единицы, не более процента — и те, как правило, арабки с побережья Персидского залива.
Чадра не является в исламе ни обязательной, ни желательной. Это именно иранская национальная форма хиджаба, и ее ношение поощряется не столько по религиозным, сколько по патриотическим мотивам. Чадру носили аристократки еще в зороастрийской Персии задолго до прихода ислама. И из глубины веков идет эта подсознательная, на генетическом уровне срабатывающая установка: женщина в черной чадре — госпожа. В Иране вообще уважают женщин, это глубоко заложено в персидской культуре. Но если дама надевает чадру, это уважение утраивается, сменяясь почти иррациональным пиететом. Перед ней легко раскрываются все двери и склоняются головы, ее практически не досматривают в аэропортах и на проходных.
Чадра указывает не столько на религиозность (многие убежденные мусульманки в Иране носят просто хиджаб), сколько на статусность. Дама в чадре — это либо жена человека с должностью, либо сама занимают высокий пост. Члены правительства и парламента, полицейские, сотрудницы спецслужб, жены чиновников и государственных деятелей, многие телеведущие — в основном носят чадру. Поэтому с женщин в чадре уважают и побаиваются.
Чадра — это индикатор не только статусности, но и политической позиции. Ее носят, чтобы подчеркнуть приверженность Исламской революции и существующему строю, ибо именно эта одежда стала символом принадлежности к шиитскому политическому движению.
Обычные девушки — студентки, сотрудницы офисов, секретарши, представительницы творческих кругов — предпочитают носить джинсы с кардиганами-манто, креативные шарфы и яркие платки. Правда, предпочтение все равно отдается черному цвету, но это — культурный нюанс. Помню ироничный отзыв одной путешественницы, которая, придя на иранский девичник, посетовала, что «все сняли черные чадры и черные манто и облачились в черные мини и черные декольте».
Хиджаб в Иране (и в исламе в целом) обязателен лишь в публичных местах, при посторонних мужчинах. Дома, перед мужем и родственниками, можно ходить в чем угодно. На закрытых женских морских пляжах (которых множество) персидские красавицы загорают и плавают топлесс. На улицах Кума — города, где чадру носит 99 % жительниц — бросается в глаза диковинный контраст: женщины, укутанные в черное, и витрины магазинов, где на манекенах красуются соблазнительные вечерние платья ярко-алого цвета — с декольте и без рукавов, подчеркивающие каждый изгиб фигуры. Их надевают на свадьбы, где женщины, собравшись в своем кругу, скидывают чадры, танцуют и веселятся...
Сага о мехрие и вторых женах
Иранская свадьба — тема деликатная. Ислам поощряет жениться рано и довольствоваться малым приданым, но иранки меркантильны. Помимо права на содержание (не в меньшем объеме, чем в родительском доме), они также наделены правом на приданое (мехрие), которое, вопреки привычной нам схеме, выплачивает жених. Предписание о мехрие существует в Коране и шариате. Но на заре ислама оно представляло собой символический, скромный подарок. Сейчас на Ближнем Востоке все иначе. Иранские (и арабские) невесты просят гигантские мехрие. Как минимум, сразу после свадьбы муж должен предоставить жене отдельное жилье, машину, счет в банке, романтическое путешествие. Оставшаяся сумма прописывается в брачном контракте, и муж должен ее как бы «в рассрочку». А там фигурируют огромные цифры — 100-300 тысяч евро. Разумеется, никто их не требует выплачивать здесь и сейчас. Это скорее «скрепа для брака» (которая часто превращается в роковую ловушку!): муж обязан выплатить эти деньги при разводе, хотя де-юре жена имеет право потребовать их через суд в любой момент. Тем самым, приданое превращается в беспроигрышный инструмент для женских манипуляций: мужчина боится сказать против воли жены хоть слово, ибо над ним, как Дамоклов меч, висит прописанная в контракте сумма.
Общая схема, заложенная в шариатском законодательстве, такова: муж обязан полностью выплатить мехрие, если развод происходит по его инициативе или вине (например, он плохо обращается с женой, или отказывает ей в содержании, или порочит ее репутацию, или страдает от зависимости, или более 4-х месяцев не спит с ней...).
Если же муж ничем себя не запятнал и относится к жене хорошо, но у нее прошли чувства или муж вызывает отвращение в постели, она может развестись, вернув ему ту часть мехрие, которую уже получила.
То есть, вопреки стереотипам, женщине в Иране развестись проще. Кому-то нелегко оторвать нажитое добро от сердца, но это, по крайней мере, что-то осязаемое, а не сумма на бумаге, которую непонятно откуда брать. И разводов по женской инициативе достаточно: работающие девушки не боятся возвращать мехрие, ибо знают, что они и сами прокормят себя, восстановив финансовые убытки.
Иранки обладают сильным волевым характером и своего стараются не упускать. Впечатляет ирано-британский документальный фильм «Развод по-ирански» (“Divorce Iranian Style”), снятый в 1997 г. и как раз посвященный разводу по инициативе жены. Одна из героинь, девчушка 16 лет от роду, в 15 лет вышла замуж, а через год успешно развелась. И все бы ничего, но мехрие пришлось вернуть. Пережить это было тяжело. Юное и нежное создание с такой ловкостью оперировало знанием законов и собственных прав, что ее ровесницам в России остается только поражаться: наши девушки в таком возрасте думают о вечной любви и романтике, а никак не о том, как «развести мужика на бабки». Зиба — «красавица» в переводе с фарси — упирала на то, что муж занизил возраст (интересно, смотрела ли она в его паспорт при регистрации брака) и что он лишил ее девственности (слыханое ли дело, в браке-то!), в связи с чем ее рейтинг на рынке невест теперь упал (хотя иранцы не особо заморочены на этом, и на разведенных женятся). Она так эмоционально кричала и жестикулировала, что даже судье было трудно вставить слово. Бывший муж стоял, понуро опустив голову. Бурные разборки между семействами продолжились у Зибы дома. В итоге она получила деньги и лишь тогда успокоилась.
Кто-то посетует, что, мол, выдали ребенка замуж, но в Иране добровольность брака — важное условие его действительности. Согласно исламским законам, нельзя принуждать девушку к замужеству против ее воли. Аятолла Макарем Ширази, авторитетный иранский богослов, дал фетву, что в случае насильственного брака девушка вправе уйти из дома навязанного ей мужа без развода, ибо такой брак не имеет силы. Это — иранский закон. Если невеста невинна, требуется разрешение отца на брак; если он возражает без причины, дочь может оспорить его вето в суде и добиться регистрации брака. Если же женщина прежде была замужем, решение о браке она принимает самостоятельно; согласие отца не требуется.
Мехрие же по исламу принадлежит только невесте, ее семья не вправе на него претендовать — отличие от калыма, за который в некоторых регионах отцы продают дочерей. Тем самым, Зиба пыталась вернуть деньги именно себе. Ведь для многих иранок брак — это выгодный бизнес.
Эта меркантильность парадоксальным образом сочетается у иранок с удивительным инфантилизмом в восприятии семейной жизни. Возможно, это связано с характером иранских мужчин: они нежные и заботливые отцы, и дочек воспитывают как принцесс. Рассказывают, что если упадет маленький иранский мальчик, папа строго накажет ему подняться и не плакать, но если поцарапает коленку дочка, он будет утешать и целовать ее до бесконечности.
Поэтому брак иранки воспринимают, как сказку про принцев и принцесс с дворцами, фонтанами, лепестками роз и безграничной преданностью супруга. Столкнувшись с кризисными моментами в реальной семейной жизни, они топают ножкой: «Я так не играю!» Ведь они принцессы, и все должно быть только так, как они хотят (они так воспитаны с пеленок!). Уж на что русские женщины нерациональны и жертвенны, на что они склонны окунаться в любовь с головой, как в омут, забыв про свои интересы, но при этом они гораздо более реалистично и трезво понимают природу мужчины, куда более терпимы к его типичным, свойственным полу недостаткам, легче прощают и забывают обиды.
Русская жена, узнав о наличии у мужа параллельной семьи, с большей вероятностью смирится ради сохранения семьи и блага детей. Иранка — никогда. «Я убью своего мужа», - стандартная реакция. И это не всегда метафора. В памяти всплывает трагикомичная формулировка из одного иранского уголовного дела: «Убила мужа гладильной доской, узнав, что он тайно взял вторую жену». Хотя можно было бы просто подать на развод и упечь благоверного в тюрьму на долгие годы за неспособность выплатить мехрие.
И это при том, что Иран — Исламская республика, и многоженство здесь формально узаконено! Однако есть хитрая лазейка. При заключении брака женщина может ставить условия: например, что муж не вправе запрещать ей работать, или что он не будет увозить ее из столицы в тмутаракань. Эти условия правомерны с точки зрения ислама. Что касается запрета брать вторую жену, то, как говорят шиитские правоведы, такое условие недействительно. Но влияние женщин в Иране настолько сильно, что такой закон все же ввели: чтобы взять вторую жену, необходимо согласие первой. Это условие даже не прописывается — оно есть в законе априори. Де-факто это означает вето на полигамию.
Более того! В конце 90-х, во времена либеральной «оттепели», при содействии женского лобби был принят и другой закон: если мужчина берет вторую постоянную жену без согласия первой, и он, и вторая жена, и мулла, регистрировавший брак, получают тюремный срок от 6 месяцев до года.
На заре Исламской революции таких законов не было, ибо в исламе как таковом их нет. При Ахмадинежаде их вообще хотели упразднить. Но у женского лобби в этом вопросе мощный союзник — западные правозащитники. А Запад, чуть что, грозит новыми санкциями.
Вторая жена в Иране может быть только временной. А, с учетом отношения к этому виду брака (он поощряем в шиизме и крайне порицаем в иранском обществе), на практике ее положение мало чем отличается от положения любовницы. Хотя в теории должно быть иначе.
Сами иранцы утверждают, что многоженство в Иране не распространено и чуждо их культуре. Дипломаты и официальные чиновники деликатно обходят эту тему, намекая, что для иранцев она не актуальна.
Но вот в самом Иране о многоженстве почему-то говорят все, кому не лень. Эта тема постоянно всплывает в беседах и фигурирует в иранских сериалах. Забавно сравнение с фильмами русскими: в них, как правило, положительная героиня — как раз любовница. Аллочка из «Осеннего марафона», Оля из «Зимней вишни», Паша из «Начала» - любящая, страдающая, исполненная надежд. И с другой стороны — старая грымза-жена: нудная тоскливая Н.Е., или холодная стерва из «Зимней вишни», которая своему Вадиму в ответ на рассказ о сне, где он чуть не умер, бросает равнодушно: «Ну, не умер же!». В иранских сериалах все наоборот: наивная, добрая девушка и ее ужасный муж, который вероломно завел вторую жену (она, естественно, подлая тварь). Самое смешное, что фильмы эти раздражают и мужчин, и женщин. Иранки считают их инструкцией для мужей, где прятать вторых жен, какую лапшу вешать на уши первой. Мужчины возмущены, что такие сериалы учат жен читать чужие смс и почту, устраивать скандалы и ревновать на ровном месте...
Игра в одни ворота
Конечно, прекрасно, что в Иране уважают женщин, что иранки учатся, трудятся, находят себя в науке и творчестве наряду с мужчинами. Отрадно, что в иранском обществе отсутствуют такие уродливые обычаи (не имеющие отношения к исламу, но ошибочно с ним ассоциируемые), как убийства чести, женское обрезание, домашнее насилие: ударить женщину — моветон для иранца, это мгновенно сделает его персоной нон грата!
Но игра в одни ворота, которую ведет женское лобби в Иране, ничем хорошим для страны не оборачивается. Перекос всегда плох — не важно, в чью сторону. А уж пусси райот точно до добра не доведет.
После революции 1979 года иранские женщины начали наращивать свое присутствие во власти и управлении. И именно их стараниями были приняты меры по контролю над рождаемостью. Дескать, мы не машины по производству детей, а хотим самореализации...
В итоге в Иране резко изменилась демографическая ситуация. Для того поколения, которое делало Исламскую революцию, было нормой, когда девушки выходили замуж в 15-17 лет, а в семьях было по 5-6 детей. Причем это не ставило крест на женском образовании: в Иране принято учиться всю жизнь, и семья тому не помеха, ибо государство помогает студентам. Сегодня картина — практически европейская. На днях на одном из иранских государственных каналов обеспокоенный врач эмоционально объяснял хорошенькой ведущей: в том, что средний возраст иранских невест повысился до 28 лет, и что детей они рожают уже после 30, нет ничего хорошего ни с медицинской, ни с социальной точки зрения. Показателен фильм «Развод Надера и Симин»: мы видим типично западную модель семьи, где у сорокалетних супругов только одна дочь — еще школьница. Это характерно для сегодняшнего Ирана: в большинстве молодых семей один ребенок, максимум два. А многие иранки и вовсе не хотят рожать, предпочитая заниматься собой и своей карьерой.
Иранский феминизм и женское лобби становится орудием Запада, с помощью которого он пытается разрушить исламский строй, иранское общество, семью.
Чтобы противостоять этим планам, необходимо восстановить гармонию между полами, устранив перегибы в ту или иную сторону. Для этого нужны не только исламские законы, но и усиленная пропаганда мусульманских ценностей: здоровой патриархальности при сохранении уважения к женщинам, скромности в запросах, особенно по части мехрие, почтения к отцам семейств... И в каком-то смысле это не менее важно, чем мирная ядерная программа.
