Профессор из спецназа НКВД

5 февраля 2020 года на 99-м году жизни перестало биться сердце одного из наших величайших современников, участника знаменитого парада 7 ноября 1941 года на Красной площади Евгения Александровича Ануфриева, прошедшего в составе спецназа НКВД СССР самые драматические эпизоды Битвы за Москву, включая бой у деревни Хлуднево, в котором почти весь отряд чекистов-лыжников полег, но выполнил задачу командования.
Нужно сказать, что это были люди особого склада, которых безошибочно находил в бесконечных очередях добровольцев у военкоматов и комитетов комсомола опытный глаз командиров в зеленых и васильковых фуражках. Без тяжелого вооружения, но сильные духом и обладающие невероятными физическими способностями, чекисты-лыжники играли роль последнего резерва командования, минируя дороги и мосты и истребляя танки противника в непосредственном соприкосновении с ним, совершая головокружительные рейды в тылу врага, проводя диверсии и создавая партизанские отряды.

Где линию фронта кромсало,
Навстречу смертельной беде
Верховная Ставка бросала
Дивизию НКВД.

По пояс в стальной круговерти
По горло в болотной воде
Стояла бессонно, бессмертно
Дивизия НКВД.

Враг знал, что такие дерутся
Не требуя смен и замен,
И в плен никогда не сдаются,
Считая предательством плен…

Именно этой породы был и Евгений Ануфриев. 18 июня 1941 года он окончил школу № 284 города Москвы. Спустя несколько дней, когда началась война, он, будучи комсомольским активистом и спортсменом, был через военкомат направлен на московский стадион «Динамо», где формировался спецназ Особой группы при наркоме внутренних дел Лаврентии Павловиче Берия. Его костяк составляли чекисты, слушатели Высшей пограничной школы и Центральной школы НКВД СССР, студенты Государственного центрального института физкультуры и спортсмены-динамовцы – весь цвет советского спорта.

Женя вырос на хуторе Лапичино в Тверской губернии и был двенадцатым ребенком в зажиточной крестьянской семье. С детства он прекрасно ходил на лыжах и охотился, стреляя без промаха. Поэтому и в сформированной осенью 1941 года Отдельной мотострелковой бригаде особого назначения (ОМСБОН) НКВД СССР, которая подчинялась старшему майору госбезопасности Павлу Анатольевичу Судоплатову, его постоянно отправляли в разведку – быстрее его на лыжах никто не ходил. Самое интересное, что у Жени отсутствовала фаланга на указательном пальце правой руки – результат детского любопытства, когда он сунул пальчик в шестеренку медогонки на пасеке отца. Поэтому стрелять ему приходилось средним пальцем, проделывая специальное отверстие в варежке. Зато бил он без промаха – ночью, зимой, на вспышки ракет и разрывы гранат – так что порой было видно, как пули рикошетом отскакивают вверх от немецких касок.
«7 ноября в знаменитом параде 1941 года участвовал почти в полном составе весь наш 2-й полк ОМСБОН под командованием майора Иванова, – рассказывает Евгений Александрович. – Я видел Сталина. Моим командиром был генерал Судоплатов. После этого парада я с небольшой группой был заброшен на север от Москвы. Ситуация была критической – на Ленинградском шоссе мы видели прибывающие из Средней Азии подразделения на верблюдах. У нас у самих в кузове лежала заваренная с одного конца труба, предназначавшаяся для метания гранат и бутылок с зажигательной смесью – мы были истребителями танков. Так я и прошел фактически под немецкими танками почти от Калинина (Твери) до Солнечногорска, и затем до канала имени Москвы. Мы считали, что вот-вот начнется наступление наших – и оно началось. Потом нас отвели в Москву».

В Москве из вернувшихся подразделений ОМСБОН сформировали несколько отрядов чекистов-лыжников – «снежную кавалерию». 22 января 1942 года отряд в количестве 27 бойцов ОМСБОН под командованием старшего лейтенанта Кирилла Захаровича Лазнюка получил приказ совершить скрытный марш-бросок на участке 10-й армии Западного фронта (командующий генерал-лейтенант Филипп Иванович Голиков) и внезапным ударом выбить противника из деревни Хлуднево Калужской области, где немцы готовили огневой кулак для опасного контрудара.
Совершив более чем 30-километровый марш-бросок, под вечер 22 января отряд Лазнюка скрытно достиг окраины Хлуднева. Несколько бойцов под командованием Лазаря Паперника, ставшего впоследствии личностью легендарной, провели предварительную разведку. Вернувшись они доложили, что в деревне расположился немецкий гарнизон, который поддерживают танки, артиллерия и минометы. Вопреки ожиданиям командования, преимущество немцев было подавляющим – на одного лыжника приходилось более двадцати немцев…
По команде Лазнюка и политрука Егорцева несколько бойцов, в числе которых был и Евгений Ануфриев, бесшумно сняли часовых. Когда все вышли на исходные позиции, раздался сигнал к атаке. В штабе и в избах, где гитлеровцы расположились на ночлег, раздались разрывы гранат. Удалось подорвать и танки, которые немцы пытались завести. Чекисты-лыжники были вооружены карабинами – снайперская винтовка была только у Паперника, которому остальные бойцы, расположившись редкой цепью, выкрикивали цели.
В какой-то момент боя, оглянувшись вокруг, Паперник понял, что все его товарищи уже погибли. Немцы обходили его с флангов, пытаясь взять живым. Когда кончились патроны, мужественный чекист, поднявшись во весь рост, подпустил врагов ближе и подорвал себя и немцев гранатой…

«Я оказался на самом правом фланге, — рассказывает Евгений Александрович. — Стрелять было трудно — очень мощный огонь был с той стороны, в основном очередями, трассирующими пулями. Потом стали рваться мины... Для меня тогда время очень сжалось, и я не могу сейчас до деталей все вспомнить. И вообще, сколько прошло времени — сказать не могу. Помню, как подошел сзади Лазнюк, его лицо было в крови. Он приказал отходить к сараям. Я видел, как ползли ребята, и один из них, раненный, теряя силы, вдруг взорвал себя гранатой. К сараям я подошел практически без патронов... Немцы нас обходили, заходили с тыла. Патроны кончились. Тогда я поднес наган к виску — это не рисовка, в плен попадать нам было невозможно... В это время из-за сарая буквально вывалились раненый Кругляков и с ним совсем уже окровавленный Лазнюк. Кругляков крикнул: “Помоги!” Я спрятал наган, и мы вдвоем стали вытаскивать Лазнюка. По снегу, это было очень трудно. Где пробежим немножко, где упадем, ползем... По нам вели огонь очень сильно... Пришлось даже из револьвера отстреливаться — но далеко было, не попал... Наконец мы свалились в овраг, там было какое-то пехотное подразделение, около взвода, которое не рискнуло прийти к нам на помощь...»
Как выяснилось позднее, отряд Лазнюка удерживал село около суток, выполняя задачу командования не дать немцам соединиться со своими подразделениями в Сухиничах. Из всего отряда в живых осталось пять человек, в том числе командир отряда Лазнюк и вынесшие его с поля боя красноармейцы Ануфриев и Кругляков. Как мне недавно рассказывал сам Евгений Александрович, при осмотре на его маскхалате было обнаружено несколько пробоин от пуль – но сам он ничего не помнит.
В 1967 году к юго-востоку от деревни Хлуднево появился памятник — высокая стела, заметная издалека. В нижней ее части, на раскрытой книге из темного мрамора, высечены ЩИТ и МЕЧ – эмблема госбезопасности – и слова: «Здесь похоронены 22 разведчика-лыжника из Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД СССР, геройски погибшие 23 января 1942 года в боях за деревню Хлуднево. За мужество и отвагу разведчики-лыжники посмертно награждены орденом Ленина, а заместителю комиссара отряда Лазарю Папернику присвоено звание Героя Советского Союза». Ниже сказано, что «Памятник сооружен по инициативе и на средства комсомольцев и молодежи Комитета государственной безопасности СССР».

Оставшиеся в живых Е.А. Ануфриев и А.П. Кругляков были награждены орденами Красного Знамени, а вынесенный ими с поля боя раненый командир отряда К.З. Лазнюк — орденом Ленина. Ещё один из выживших — красноармеец И.Т. Корольков был награжден орденом Красной Звезды. 1 сентября 1942 года в Кремле награды вручал Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин. Кроме того, Евгений Александрович Ануфриев был награжден медалью «За оборону Москвы».
В дальнейшем Евгений Александрович проходил службу в Пограничных войсках НКВД СССР на Кавказе и в Таджикистане на афганской границе. Демобилизовался он только в 1949 году, после чего окончил Московский областной педагогический институт, был оставлен в аспирантуре и стал секретарем парткома института. Защитив кандидатскую диссертацию, он был назначен заведующим кафедрой общественных наук в МВТУ имени Н.Э. Баумана, а с 1965 года и до самого последнего времени работал в МГУ имени М.В. Ломоносова, где защитил докторскую диссертацию по философии, стал профессором и более двадцати лет заведовал кафедрой, читал лекции в крупнейших советских и зарубежных университетах, в том числе в Польше, Германии и Испании.
Евгений Александрович Ануфриев является заслуженным деятелем науки РСФСР, заслуженным деятелем науки Российской Федерации, заслуженным профессором МГУ, награжден двумя Почётными грамотами Президента Российской Федерации за заслуги в развитии науки, образования, подготовку квалифицированных специалистов и многолетнюю добросовестную работу.

Последние месяцы мы очень подружились с этим удивительным человеком. Практически каждую неделю я бывал дома у Евгения Александровича, записывал его воспоминания и уникальные жизненные наблюдения, философские размышления о личности человека и ее деградации в современном обществе. «Частная собственность наносит ответный удар, друг мой Андрей», — любил повторять он. Мы вместе ездили в школы, где сохраняется память о чекистах-лыжниках, выступили в программе «Открытый эфир» на канале «Звезда» в связи с очередной годовщиной Парада 7 ноября 1941 года на Красной площади, рассказывали о спецназе НКВД, ставшем самым эффективным воинским формированием периода Великой Отечественной войны, его командирах и руководителях 4-го Управления НКВД СССР, которому он подчинялся, в том числе о генералах Судоплатове и Эйтингоне, полковнике Рыбкине, Героях Советского Союза Мирковском, Прудникове, Медведеве, Кузнецове, Лягине, о Герое России «полковнике Вихре» — Алексее Николаевиче Ботяне, еще одном омсбоновце и участнике того легендарного парада 1941 года на Красной площади.
Евгений Александрович буквально помолодел, начал активно встречаться с молодежью, побывал в школе № 2090 Рязанского района Москвы, неподалеку от которой находится памятник Папернику и улица его имени. В школе свыше трех тысяч учащихся, пять кадетских классов, туристический клуб и музей Лазаря Паперника. Вместе мы побывали также в школе № 1494 на севере Москвы в районе Марфино, во дворе которой установлен памятник чекистам-лыжникам, а школьная пионерская дружина раньше носила имя Лазнюка. После ликвидации пионерской организации в школе продолжает работу музей имени Лазнюка, где бережно хранится память об ОМСБОН и чекистах-лыжниках.

Евгений Александрович был очень рад, когда я на День Чекиста подарил ему свою только что вышедшую книгу «Незримый фронт. Сага о разведчиках» и пригласил меня 3 января на свое 98-летие, к которому очень готовился, собирался сделать некое важное заявление. И вдруг, прямо на Новый год – тромб, инсульт…
Но необыкновенно сильный организм еще месяц боролся с недугом, временами казалось, что дело уже идет на поправку. Но сегодня утром пришло это печальное известие.
Заслуженный профессор, ветеран ОМСБОН НКВД СССР и Солдат Победы будет похоронен в субботу 8 февраля на Троекуровском кладбище столицы, прощание начнется в 12 часов.

Светлая память!