Казалось бы, совершенно очевидно, что личностный гарант более-менее нормальной жизни Белоруссии один — Александр Лукашенко. Однако дошло до того, что положение Лукашенко оказывается под вопросом… Как белорусы к этому социально идиотскому положению пришли? Кто в том виноват — народ или Лукашенко? Или не без вины обе стороны?
Чем принципиально отличается Лукашенко от всех остальных высших руководителей национальных республик Союза (не бывшего, а по сей день разваливаемого и расчленяемого)? Да тем, что в нём нет «беловежской» гнили. Он единственный из всего Верховного Совета Белорусской ССР голосовал против ратификации Беловежских соглашений и пошёл против мутного потока прорванных врагами России дамб советской государственности в Белоруссии. А затем сделал немало, чтобы закрыть эти губительные бреши, через которые утекает живительная влага возможного народного счастья и достатка.
Лукашенко далеко не полностью и не всегда отвечал и отвечает требованиям исторического момента, но и потенциал его роста далеко не исчерпан. Казалось бы, он не имеет права не верить в своё историческое предназначение. Болгарский революционер Димитр Благоев говорил: «Если проиграю — только себя. Если выиграю — выиграет весь народ». Лукашенко должен повторять это себе утром, днём и вечером. И напоминать об этом белорусам.
Но не напоминает.
Почему?
Говорят, Будённый однажды решил сбрить усы. Сталин, узнав об этом, решительно отсоветовал, заметив, что усы Семена Михайловича принадлежат не ему лично, а всему советскому народу. Применительно к Лукашенко могу лишь прибавить: «И усы, и голова!» А Александр Григорьевич публично рассуждает о ситуации, когда не будет президентом. А ведь, проиграв себя, он проиграет и судьбу народа Белоруссии, а возможно — и всех народов СССР. И если это не понимают сбиваемые с толку белорусские массы, то Лукашенко обязан их предостеречь прямо.
Но способен ли он на такую прямоту?
В тот момент, когда Александр Григорьевич голосовал против Беловежских соглашений, он доказал, что он хороший советский парень. А когда в 1994 году сорокалетний Лукашенко одержал первую и убедительную победу на президентских выборах, он доказал, что нужен народу Белоруссии. И, всё же, за четверть века, прошедшую с того момента, Лукашенко не раз доказывал и то, что политически он оказался развит недостаточно. И явно пренебрегал изучением работ Ленина. А ведь любой политик, желающий быть полезным народу, а не социальным паразитам, то есть — олигархам, должен обращаться к Ленину чаще, чем поп к требнику. В работе «Три источника и три составных части марксизма» Ленин чётко указал на классовую природу в классовом обществе всех проявлений общественной жизни. Эта его мысль сформулирована на уровне ёмкой формулы:
«Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов» (ПСС, т. 23, стр. 47).
Это — жёсткая мысль, но это — верная мысль. Ужасы старой России, породившие революцию, творились в царской России не в силу личной жестокости царя и представителей имущих слоёв, а в силу их социальной жадности, их нежелания приобщить к осмысленной жизни всех своих соотечественников и готовности элиты любыми — вплоть до ужасных — способами подавить социальный протест.
Современный профессор-экономист Гвидо Джакомо Препарата издал в 2005 году любопытную монографию «Гитлер, Inc. Как Британия и США создавали Третий рейх». В 2007 году её выпустило в свет в русском переводе издательство «Поколение». Так вот, Препарата в своей книге цитирует американского экономиста Торстена Вéблена (1857-1929), заявившего в 1919 году: «Большевизм является революционным по своей сути. Его цель — перенесение демократии и власти большинства в область промышленности и индустрии (выделение моё. — С.К.). Следовательно, большевизм — это угроза установившемуся порядку. Поэтому его обвиняют в угрозе по отношению к частной собственности, бизнесу, промышленности, государству и церкви, закону и нравственности, цивилизации и вообще всему человечеству».
Сказано откровенно! Вот почему имущие собственники ненавидели и ненавидят большевика Ленина: он был нацелен на власть народа в сфере экономики, а это исключало в обществе институт привилегий на основе имущественных прав. Перенесение якобы демократии из сферы избирательного права в сферу имущественного права превращает «демократию для элиты» в подлинную демократию — в политическую и экономическую власть народа, то есть в социалистическую демократию.
Веблен признал это сто лет назад, бывшие советские профессора из московской Высшей школы «экономики» не признают этого и сегодня. Правда, она ведь колет, и колет в самое чувствительное место…
Веблен не был марксистом, он искал пути конструктивного реформирования капитализма и стал идеологом «технократии» («кружка техников»), как основного желательного механизма управления обществом. Увы, ни Веблен, ни Препарата, будучи буржуазными либералами, не поняли и не могли понять, что социально созидательной может быть лишь социалистическая технократия, основы которой заложил Ленин, которую развивали Сталин и Берия, и которую спустили «на тормозах» хрущёвцы и брежневцы в угоду партократии… Но тем более ценна для нас следующая мысль Препараты: «Так называемая демократия есть фальшивка, ложная выборность и поддельное голосование... Запад перешёл от… аграрной организации, стоявшей на спинах лишённых гражданских прав рабов, к высокомеханизированному постиндустриальному улью, который высасывает все силы и соки из точно таких же бесправных "белых и синих воротничков", закладывающих свои жизни ради возможности купить безделушки и приманки современного общества потребления…»
Но об этом писал уже Ленин... В пост-ленинские времена «золотые» элитарии довели это умение оглуплять массы до почти совершенства, почему даже буржуазный либерал Препарата в XXI веке, оставшись слепым в оценке Ленина, порой высказывается чисто по-ленински и пишет, например: «Теперь не видно прежних, сидевших в замках лордов, требующих дани, — теперь для достижения той же цели лорды полагаются на банковские счета, в то время как лизоблюды из среднего класса — учёные и публицисты, остаются верны своей синомосии («синомосия» у Фукидида — нечто вроде клятвы верности закулисному клану. — С.К.)…»
Препарата писал и более определённо, имея в виду теневые «клубы элиты», которые «действуют, управляют, воспитывают и мыслят как компактная, тесно спаянная олигархия, привлекающая к сотрудничеству средний класс, который она использует как фильтр между собой и пушечным мясом — простолюдинами. В так называемом демократическом выборе, который в настоящее время представляет собой наиболее хитроумную модель олигархического правления, электорат по-прежнему не имеет никакого влияния, а политическая способность есть не что иное, как иное название силы убеждения, необходимой для построения "консенсуса" вокруг жизненно важных решений, которые принимаются отнюдь не избирателями»…
Это написано Препаратой в 2005 году, а Ленин написал об этом же сто лет назад! Только Ленин пространную профессорскую формулу «политическая способность убеждать, необходимая для построения "консенсуса" вокруг жизненно важных решений, которые принимаются отнюдь не избирателями» заменял двумя словами: «обман масс»…
Однако Ленин не был бы Лениным, если бы ограничился лишь критикой и разоблачением капиталистической олигархии… Ленин разрабатывал вопросы подлинной демократии, здесь он и сегодня впереди нынешней мировой и российской ситуации. И с идеями Ленина очень не мешает повнимательнее познакомиться Лукашенко, если он не хочет для себя бесславного политического краха.
В чём была сила Ленина? Что ж, перед тем, как дать итоговый ответ на этот вопрос, в последний раз приведу ряд мыслей Ленина, и читатель, возможно, без разъяснений найдёт ответ сам…
Уже в первый день Советской власти, выступая 26 октября (8 ноября) 1917 года на Втором съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, Ленин говорил: «Буржуазия только тогда признаёт государство сильным, когда оно может всей мощью правительственного аппарата бросить массы туда, куда хотят буржуазные правители. Наше понятие о силе иное. По нашему представлению государство сильно́ сознательностью масс. Оно сильно тогда, когда массы всё знают, обо всём могут судить и идут на всё сознательно…»
Это было сказано главой государства впервые в мировой истории. Впервые человек, претендующий на положение вождя масс, чётко заявил массам, что сила государства зависит от того, захотят ли этого массы, а не вожди… Задача же вождей — осознать интересы массы даже более глубоко и верно, чем их сознают сами массы, политически менее развитые, чем вожди. И не просто осознать, а разъяснить массам — в чём заключаются их подлинные интересы, неотделимые от интересов и задач создания справедливого общества.
Ленин этим и занимался всю жизнь: до Октября 1917 года он политически просвещал массы, а после Октября 1917 года — политически и государственно руководил массами во имя реализации их интересов. Через восемь месяцев после Октябрьской революции, выступая в конце июня 1918 года на IV конференции профессиональных союзов и фабрично-заводских комитетов Москвы, он напоминал: «Мы всегда говорили: освобождение трудящихся не может быть привнесено извне; они должны сами, своей борьбой, своим движением, своей агитацией, научиться решать новую историческую задачу, и чем более трудна, чем более велика, чем более ответственна новая историческая задача, тем больше должно быть людей, миллионы которых надо привлечь к самостоятельному участию в разрешении этих задач.
Чтобы хлеб продать любому торгашу, для этого никакого сознания, никакой организации не нужно. Для этого нужно жить так, как заказала жить буржуазия: нужно быть только послушным рабом, представить себе и признать мир великолепным в таком виде, как его устроила буржуазия. А вот для того, чтобы победить этот капиталистический хаос,.. нужна долгая, трудная, тяжёлая организационная работа, не организаторов, не агитаторов, а самих масс…»
Кто так говорил с массами с правительственной трибуны до Ленина?
Никто!
Этим Ленин и был силён: правдой для масс и поддержкой всей здоровой части массы, полученной в силу искренней ленинской приверженности интересам масс.
Лукашенко был достаточно силён тоже поддержкой масс, но, похоже, он все годы нахождения у власти политически явно не развивался и Ленина не читал. Да и Сталина — тоже. А если и подчитывал, то практических выводов не сделал. Если бы было иначе, он бы и вёл себя иначе, и всё более политически образовывал массу и сливался бы с массой. Рабочий класс — это сила, если к нему обращаться как к классу, особенно если так к нему обращается глава государства.
Есть реальная поддержка трудящихся — есть и право власти действовать жёстко без ущерба для себя и своего авторитета. Скажем, определённые белорусские сопляки годами выезжали за кордон — набираться-де образования и ума… А ведь можно было поступать — получив одобрение народа — просто… Едешь учиться в Варшаву — скатертью дорога, но — навсегда лишение гражданства без права въезда. Это — ненасильственный метод, морды никому не бьют. А эффект был бы… Если родители уезжающих протестуют, туда же — выдворять к чёртовой матери… Это коснулось бы ничтожного меньшинства, а атмосферу обеспечивало бы не гнилую…
Но так поступать: жёстко и без ущерба для себя и своего авторитета в народе, — может позволить себе только власть, действующая в интересах народа, то есть — абсолютного большинства населения. Собственно, народ — это население, осознавшее свою силу. Ленин убеждал трудовой люд России в этом. И убедил. А вот Лукашенко, выходит, не убедил. Ну, в самом-то деле! Выходят на улицы несколько десятков тысяч оглуплённых и обманутых или просто подкупленных сопляков и соплячек — а сотни тысяч взрослых трудящихся белорусов вместо того, чтобы выйти на улицы и сказать своё рабочее слово в поддержку Лукашенко, сидят по домам. Да Лукашенко их не особо к тому и призывает.
А если бы призвал?
Вышли бы?
Люди верят тому, кто говорит народу вот так: «Число крупнейших акционеров ничтожно; роль их, как и общая сумма богатства у них, — громадна. Не боясь ошибиться, можно сказать, что если составить список пяти или даже трёх тысяч (а может быть даже и одной тысячи) самых богатых людей в России или проследить (при помощи контроля снизу, со стороны банковских, синдикатских и прочих служащих) все нити и все связи их финансового капитала, то откроется весь узел господства капитала, вся главная масса богатства, накопленного на счёт чужого труда, все действительно важные корни "контроля" за общественным производством и распределением продуктов. Вот этот контроль надо передать рабочим…»
Это — Ленин, май 1917 года…
Напомню и важнейшую, если вдуматься — ключевую для понимания русского 1917 года, мысль Ленина, высказанную им 1 марта 1920 года на I Всероссийском съезде трудовых казаков. Обращаясь к «бывшим», он сказал тогда: «Нашёлся ли бы на свете хоть один дурак, который пошёл бы на революцию, если бы вы действительно начали социальную реформу?»
Если белорусские сопляки начинают бунтовать, а их отцы и матери, дедушки и бабушки не крутят им уши и не говорят: «Пойдёшь — больше копейки не получишь», или просто не закатывают оплеухи, то что-то неладно, Александр Григорьевич, у вас с социальными реформами…
Ведь такие реформы эффективны только по Ленину, а не по Тихановской…
Но для этого надо постоянно апеллировать к народу Делами, политически его образовывая Словом. Лукашенко сейчас находится в политическом цейтноте, умное и надёжное будущее Белоруссии — под вопросом. Конструктивный выход у белорусов один — не вестись на провокации, а ещё более решительно и последовательно, чем ранее, стать на социалистические рельсы бытия… Но сказать им об этом обязан сам президент Лукашенко. Слова для этого ему надо отыскать в своём сердце и в своём уме. Но с Лениным посоветоваться тоже надо обязательно.
Р.S. Понимаю, что до самого Лукашенко этот текст дойдёт вряд ли, но дойти может — если найдутся люди, которые озаботятся такой задачей. Так что — за работу, товарищи сябры!
