Иной чиновник ведёт себя так, словно патриарх лично помазал его на царство в отдельно взятом районе в торжественной обстановке.
Отсюда странная уверенность чиновника в том, что как только он угнездил свою попку в кресле, сам чёрт ему не брат, а холопы и в приёмной подождут.
Чиновник обретает уверенность, что отныне он выше закона, потому что сидение на государственной службе - индульгенция не только от обвинений в глупости, но от плодотворной работы.
Чиновник полагает, что вранье - обязательная часть его работы, а уход от прямого ответа при умении сказать что-то, но не сказать ничего конкретного - высший чиновничий пилотаж, который приходит только с опытом.
Иной чиновник полагает, что его хитрости, уловки, остроумные манипуляции с документами, деньгами и недвижимым имуществом - гениальное изобретение, которое будет шито-крыто во веки веков. В связи с этим он отчего-то свято уверен, что прихватят кого угодно, но только не его самого. Нет, нет, никогда и ни за что!
Иной чиновник полагает, что работает среди пустых манекенов, которые ничего не видят, не слышат, не разговаривают и думать не умеют ввиду полного отсутствия мозга в пластиковом симулякре головы. Поэтому можно вести себя так, как будто он, чиновник, на рабочем месте один. Как правило чиновник сильно удивляется, если оказывается, что это его собственная иллюзия, которую он создал в своём космическом чванстве.
Чванство некоторых чиновников, к слову, доходит до масштабов примы самодеятельного театра. Особенно в части им самим придуманных правил общения челяди и народа со своей персоной.
Чиновник, припёртый к стене справедливостью, непременно будет считать это несправедливым. Справедливость для чиновника, как правило, уродливая абстракция, которую он не понимает и воспринять не способен.
