В канун Успения Пресвятой Богородицы народ возвращался с вечерней службы. Мужчина стоял у выхода со Смоленского кладбища и наметанным глазом выбирал подходящую кандидатуру.
Одно мгновение – и уже принята соответствующая поза, выражение лица, подобран тон:
«Простите, пожалуйста, что обращаюсь, но мне срочно нужно доехать до Порхова, я еду в Никандрову пустынь, последний автобус в десять часов. Документы я потерял…». Далее – как по маслу – обстоятельный, грамотный, стилистически отточенный рассказ о том, что работал на стройке, работодатель не заплатил, документы утеряны. Чтобы их восстановить, нужны деньги. Есть мысль заработать их в церкви – заодно и душе польза будет. Но вот беда – не берут батюшки на «работу» без документов. (И правильно делают! Посмотрите запись «Пройдохи в церкви» в блоге иерея Святослава Шевченко (http://diak-svyatoslav.livejournal.com/257402.html#comments). А настоятель Пустыни – согласился. Но туда еще доехать надо, вот денег-то как раз и нет. Билет до Порхова стоит всего 360 руб. Речь льется ладно, аки ручей весенний. Изобилует именами, санами, церковными терминами. Ну очень правдоподобно.
И, конечно, падает на благодатную почву. Разум пытается сопротивляться – задаю уточняющие вопросы. Ответы, конечно, давно заготовлены, и даже не в одном экземпляре. Внешность благообразно-отталкивающая, вызывающая чувство некоторой брезгливости, и, как следствие, вины за неё. На лице — выражение честного, верующего человека, полного чувства собственного достоинства. И вместе с тем – искреннего смирения с обстоятельствами. Угадывается некая доля неловкости, так как непривычно просить милостыню порядочному тридцатишестилетнему мужчине. Вместе с тем присутствует решимость бороться с положением, а не ныть, как делают другие. В общем, профессионал высокого класса. (Но жертва об этом пока не догадывается).
Выяснив, откуда он собирается ехать, соглашаюсь проводить до вокзала и купить билет, чем вызываю благодарную радость чуть ли не со слезами на глазах. Идем до метро, спускаемся (за мой счет, конечно). По дороге предлагает все-таки дать ему денег на билет, т.к. на улице поздно, мне потом ещё возвращаться, а ему так не хочется причинять беспокойство. Но мне ж не трудно, наоборот, только в радость!
Здравый смысл изо всех сил тщетно машет руками, прыгает в черепной коробке, стучит оттуда, замурованный в дальний угол. Пытаюсь понять, что же тут не сходится? Речь поставлена безупречно, язык литературный… русский! А говорил, что приехал из Симферополя. На вопрос, почему нет украинского акцента, следует: «А у нас все русский учат!» Сказал как отрезал. А чувство, что не всё гладко, не покидает.
Чем ближе к автовокзалу, тем больше подопечный похож на ужа на сковородке. Безошибочное чутье распознало, что на большой улов нечего рассчитывать. А время-то упущено: люди разошлись домой, значит, нужно попытаться «дожать» то, что есть. Как говорится, «с паршивой овцы – хоть шерсти клок».
- Не будет большой наглостью, если я попрошу меня накормить?
- У меня нет лишних денег! - Идем дальше.
- Вы знаете, какая мне мысль пришла? - (Не сомневаюсь, что гениальная). – Может, Вы мне на утренний рейс билет купите? Ехать всего часа три-четыре, там остановка прямо на дороге, а мне пойти некуда.
- Вы совсем недавно были в отчаянии, а сейчас что-то больно разборчивы. И потом, Вас же милиция ночью заберет без документов.
- Об этом я не подумал. Тогда, действительно, лучше сейчас уехать. (Правильно! Со спонсором спорить – дурной тон).
К роли он хорошо подготовился – последний автобус в самом деле отходит в десять часов, то есть, через 30 минут. Но билет стоит 536 рублей (вместо заявленных 360). Полные ужаса и недоумения, кристально честные глаза: «Ой, простите, пожалуйста, я не знал - я же сказал, как мне сказали!» Ладно, чего уж там. Покупаю билет и кладу к себе в сумку. Эта пакость была, видимо, ожидаема, поскольку глаза смиренно опускаются в пол.
Идем в привокзальную столовую, т.к. я уже и сама проголодалась. Несмотря на то, что совсем недавно хотел есть, вроде как он мне уже и не рад почему-то …
Вернувшись на вокзал, видим, что до отправления осталось 15 минут, и идём на платформу. Тут он убегает в туалет, оставив пакет под моим присмотром. «Так, билет – сдать, пакет… тоже сдать! В милицию». Но нет – возвращается. «Вы знаете, там бесплатно пускают только по билетам!». Не вопрос. Идем к окошку, где слегка изумленный кассир ставит букву «М» на обратной стороне документа. Благополучно возвращаемся на перрон — уже идет посадка. После столь длительной опеки я не могу бросить своего птенчика и встаю в очередь за ним, потом протягиваю билет контролеру, который его надрывает. Теперь всё!
С чувством полнейшего опустошения покидаю вокзал, откинув мыслишку предупредить водителя, чтобы доставил своего пассажира точно до места следования. Ничуть не сомневаюсь, что попытается выйти на первом светофоре. Хотя уже всё равно.
Месяц спустя встретила его на том же месте и в то же время. Главное – с той же историей! На изумлённое «Снова?!?», секунду помешкав, и, видимо, вспомнив, невозмутимо отвечает: «Да. Зато я документы сделал!» В голосе — непосредственная радость и приглашение разделить её с ним…
Талантливейшие люди эти «специалисты с большой дороги»! Поражает их умение мгновенно ориентироваться в ситуации и хладнокровно находить ответы на любые вопросы. Классическая постановка с сюжетом «я-не-местный-деньги-украли-домой-не-на-что-вернуться» пользуется особенной популярностью у публики.
В переходе метро, в направлении потока пассажиров, сидит в углу девушка и заливается горькими слезами. Если кто-то пытается узнать, что случилось, она отрешённым голосом отвечает, что неважно – ей всё равно никто не сможет помочь. Вы, естественно, начинаете тревожиться – неужели дело настолько непоправимо? – и продолжаете попытки предложить помощь. Тут тайна раскрывается: девушка приехала из области, а кошелёк вытащили из сумки – теперь ей не на что купить обратный билет. Выглядит прилично, ничего не просит, а Вы сами подошли и вроде как надежду подали. Билет стоит всего-то 260 рублей… На попытку узнать, почему она сидит здесь, а не на вокзале (откуда, собственно, будет домой добираться), следует довольно резкий ответ: «а что мне там делать – тоже плакать, что ли?!» Чувствуется профессионал – никакой логики, лишь стальная уверенность. И, что удивительно, действует безотказно!
Причина эффективности заключается ещё и в том, что с точки зрения закона подобным мошенникам предъявить ничего нельзя. Вот если школьник или студент попытается пройти «зайцем», его задержат, составят протокол, вызовут родителей (если нарушитель несовершеннолетний) — всё займёт не один час. Зато у сотрудников «галочка» - нарушение выявлено, - а у семьи уже репутация перед государством испорчена, т. к. «был эпизод».
И никто ведь не виноват. Ни полиция, т. к. действует строго согласно указаниям. Ни те, кто эти указания пишут, т. к. они общественным транспортом не пользуются и не знают, что метрополитен оккупирован инвалидами-«афганцами», просящими милостыню, абсолютно не смущающимися собственным перегаром и пропитым лицом. Нет, они ничего не нарушают, не крадут, не хулиганят. У них, напротив, всё очень организованно — прямо-таки военный порядок. На определённых станциях несёт вахту их надсмотрщики, которые меняются каждые полчаса-час. Они тоже ничего не нарушают: сидят себе тихонько, по телефону разговаривают иногда или указания дают своим подопечным. Ну, сменяют они друг друга: один человек встал, другой на его место сел, ну перекинулись они парой-тройкой слов — это же ничуть не подозрительно и не противозаконно! А малолетние «преступники» сами виноваты — пусть не нарушают.
