В Крыму не утихают дискуссии по поводу идеи создания в республике национально- культурной автономии украинцев Крыма. Эту идею высказал 4 февраля заместитель председателя Общественной палаты Республики Крым (ОП РК) политолог Александр Форманчук, на проходившем в Симферополе заседании Общественной палаты Российской Федерации. Большинство представителей народов Крыма считают, что благая с виду идея зампреда ОП РК может повести и без того будоражимую со всех сторон республику по известному всем маршруту, поскольку это намерение- замаскированный подрывной проект.
4 февраля в Симферополе на выездном заседании комиссии ОП РФ в Крыму зампред Общественной палаты Крыма (ОП РК) политолог Александр Форманчук заявил, что Крыму необходимо создание украинской национально-культурной автономии. «Очень важно, чтобы в Крыму появилась украинская национально-культурная автономия. Это было бы очень правильно, так как на сегодняшний день в Крыму проживает более 400 тысяч украинцев. Этот курс очень правильный, перспективный и им надо правильно пользоваться», — передало слова политолога информационное агентство «Интерфакс».
Слова зампреда ОП РК в украинских СМИ вызвали реакцию, которую можно назвать издевательско-сочувственной иронией по поводу украинцев Крыма, которых «оккупационная власть» решила вознаградить за предательство тем, что в украинском государстве им даровано по праву рождения. Крымский обозреватель Сергей Кононенко в своей статье для сайта «Радио «Свобода» «Дать так, чтобы отнять» высказался: создание в Крыму множества национально-культурных автономий – «это фактор, укрепляющий доминирование всего национально-русского, а совсем не расширение прав других национальностей».
Dura lex sed lex
В основе существующего в российском правовом поле понятия «национально - культурная автономия» лежат три базиса – этническая общность, этническое объединение и этническое меньшинство. Статья 1 федерального закона национально- культурной автономии», принятого Госдумой 17 июня 1996 года, гласит: национально-культурная автономия в Российской Федерации (далее - национально-культурная автономия) - это форма национально-культурного самоопределения, представляющая собой объединение граждан Российской Федерации, относящих себя к определенной этнической общности, находящейся в ситуации национального меньшинства на соответствующей территории. Если следовать закону, чтобы какой- то проживающий на территории России этнос имел право на создание своей национально-культурной автономии, он должен: а) быть сформирован на отдельно взятой территории в общественное объединение; б) все члены объединения должны быть связаны между собой общими целями; в) этнос, к которому принадлежат члены объединения, должен быть этническим меньшинством.
Акцент в этом базовом определении делается больше не на предикате «этнический», а на субъектах: объединение и общность. Этот акцент подразумевает наличие общей цели, которая побуждает представителей одного этноса заявлять о себе как об национально-культурной автономии. Более простой пример. В среднерусском городе N проживают сто арабов, выходцев из Сирии. По формальным признакам они имеют право на самоорганизацию в виде НКА на региональном уровне, поскольку являются этнической общностью, находящейся на определенной территории в состоянии этнического меньшинства. Но по части гражданской войны в Сирии в арабской диаспоре города N столько мнений, сколько самих арабов, следовательно, ни о каком объединении и, следовательно, национально-культурной автономии речи быть не может. Однако ж если противоборствующие лагеря N- ской арабской диаспоры пожертвуют личными разногласиями и объединятся вокруг общей цели (например, на почве противоборства «Исламскому государству» и создания в послевоенной Сирии общества равноправия для всех религий и убеждений), и эта цель будет отражена в программных документах объединения, тогда арабской НКА в городе N быть.
Отдельный особо важный акцент в законе об НКА ставится на понятии «этническое меньшинство». В плане этнической политики в России сложилась следующая ситуация: то, является ли какой- то народ в отдельно взятом регионе РФ большинством или меньшинством, определяется степенью представленности языка этого народа в конституции или уставе этого региона. По этому принципу, например, в Республике Татарстан не может быть татарской НКА. В рамках правовой парадигмы «представленности языка» случаются и курьезы: из- за того, что по конституции Тувы русский язык один из двух государственных, в этой республике нет русской НКА, хотя тувинские русские - это классическое этническое меньшинство, находящееся в стадии прогрессирующей депопуляции. Или наоборот, в Башкортостане татар в полтора раза больше чем башкир, однако в конституции Республики Башкортостан факт татарского перевеса никак не отражен, и, более того, на родине Салавата Юлаева до сих пор нет татарской НКА. Оба фактора, конечно, вытекают из этнократического характера власти Башкортостана, но также имеют генеалогию в букве российского законодательства, где ряд положений и аспектов государственной важности остался на уровне «говоря А, не сказал Б».
Добровольная самоорганизация
Впрочем, как говорят юристы, несовершенство закона не отменяет обязательности его исполнения, и речь в статье идет не о Башкирии, а о украинской НКА в российском Крыму. И выходит так, что российское законодательство не позволяет украинцам Крыма создать свою НКА, и в этом плане российский закон будет абсолютно прав.
Во-первых, украинская НКА в Крыму будет равнозначна созданию на Вологодчине русской НКА, что противоречит закону. Причина лежит на поверхности, то есть в конституции Крыма. Статья 10 Конституции Республики Крым гласит, что украинский язык является одним из трех государственных языков республики. Представленность в основном законе означает обязанность перевода на украинский язык основных правовых актов Крыма, право украинцев на предоставление своим детям школьного образования на украинском языке, обязанность крымских властей это право обеспечивать ит.д. И все это не в рамках НКА, а по факту того, что украинский народ является коренным народом Крыма. Учреждение на полуострове украинской национально-культурной автономии перевернет эту устойчивую конструкцию с ног на голову.
По порядку перечисления в тексте конституции «украиньска мова» стоит второй после русского языка. Это значит, что украинское население Крыма второе по численности после русского. Если верить Форманчуку, численность украинцев Тавриды составляет 400 тысяч, почти полмиллиона. Полмиллиона человек – это численность небольшого государства, образно говоря, десять княжеств Лихтенштейн. Давать этносу с такой численностью статус этнического меньшинства, да еще при условии языковой представленности украинцев в Конституции и законах Крыма – это значит грубо попирать не только российское законодательство, но и соответствующие международные правовые акты. (Статья 3 федерального закона об НКА гласит: «Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные настоящим Федеральным законом, то применяются правила международного договора». Это так, к сведению).
Третий пункт, разбивающий идею Форманчука наголову, в тексте федерального закона «О национально- культурных автономиях». Конкретнее, в четвертом подчиненном предложении первого абзаца 1 статьи. Там сказано, что НКА образуется на основе добровольной самоорганизации в целях самостоятельного решения вопросов сохранения самобытности, развития языка, образования, национальной культуры. Практика регистрации НКА предписывает добровольное волеизъявление представителей этнических меньшинств, а не директивно- принудительный порядок. Соблюдение прав нацменьшинств и чиновничий волюнтаризм несовместимы. Нельзя сначала заявить в Общественной палате Крыма, что «надо бы нам, товарищи, создать национально- культурную автономию украинцев Крыма», потом издать соответствующее постановление и торжественно заявить об этом на помпезной пресс- конференции. Так вопросы забалтывают, а не решают.
Возникают три вопроса, один прямой и два косвенных. Прямой вопрос: проводила ли Общественная палата Крыма опрос украинского населения на предмет, нужна ли украинцам Тавриды своя НКА? Первый косвенный вопрос: узнавал ли уважаемый Александр Андреевич Форманчук, есть ли у украинцев Крыма общие потребности, цели, устремления? Второй косвенный вопрос: идентифицируют ли себя жители Крыма с украинскими корнями как часть единого украинского этноса, или же обладают особой этническо- культурной самоидентификацией, отличной от идентификации украинцев Полтавы или Львова?
Украинизация и ассимиляция
Открытые исследовательские источники, полевые исследования специалистов и признания украинцев Крыма сходятся в одном пункте: таврические украинцы – не изолированная за Перекопом часть государства Украина, а отдельный субэтнос со своим особым менталитетом, жизненным укладом и кодексом поведения. Это косвенно подтверждают и материалы украинского периода Крыма, когда ни о каких «референдумах под автоматами» и речи не шло. Сайт «Крымология» прямо подтверждает, что украинское население Крыма по своему характеру не автохтонное, а сформировавшееся из украиноязычных мигрантов, прибывавших в многонациональный Крым в разные исторические периоды. Что касается менталитета таврических украинцев, то «Крымология» пишет: в вступая в контакт с многонациональным населением Крыма, «вновь прибывшие преодолевали определённый барьер межэтнической замкнутости на разных уровнях общения: языковом, культурно- бытовом, традиционно – обрядовом. Итогом становилась ассимиляция в многонациональной и поликонфессиональной крымской субэтнической общности. По этой причине многие украинцы Крыма позиционируют себя не украинцами, а крымчанами.
Если быть совсем объективными, первые попытки украинизации Крыма были предприняты после передачи Крыма Украинской ССР в 1954 году. Они, в частности, заключались в том, что власти Украинской ССР в добровольном, принудительном порядке или в сочетании обоих заселяли Крым уроженцами «чистых» областей Украины: Полтавской, Черновицкой, Львовской… Из украинцев в советский период Крыма старались формировать партийные и управленческие кадры, учительский и преподавательский состав, милицию и прокуратуру. Переселенцев, как правило, расселяли в бывших домах депортированных в 1944 году крымских татар, давали им подъемные, помогали в профессиональном росте, улаживали на центральном уровне бытовые и другие проблемы… Но даже такое тепличное отношение к переселенцам с «материковой» Украины не могло уберечь украинцевот ассимиляции – неизбежного следствия долговременного пребывания в Крыму, и коренизация советского Крыма если и была, то не столь эффектной, как хотелось украинствующим элементам в руководстве Украинской ССР. Впрочем, эффект от нее был: факт пребывания украинцев на землях, которые раньше принадлежали крымским татарам, рождал у многих крымских украинцев внутреннее предубеждение против крымских татар и страх перед неизбежным возвращением татар на их историческую родину, поскольку татарская «хайтарма» (возвращение) влекла бы законную реституцию. Это, собственно, было и нужно «украинскому лобби» в высших органах КПСС, наиболее ярко проявившему себя во времена Хрущева и Брежнева. Именно на хрущевско- брежневский период приходится пик преследований наиболее активных представителей национального движения крымских татар. Как говорят ветераны крымскотатарского движения, в этот период КГБ УССР сделал уголовнику- рецидивисту Мустафе Джемилёву недвусмысленное предложение, перед которым Джемилёв был не в силах устоять.
На русских и белорусов антитатарские комплексы украинской советской верхушки не распространялись, о полноценной украинизации советского Крыма речи и быть не могло. Настоящая украинизация обрушилась на Крым после распада СССР. Вот, как вспоминает начало 1990-х годов молодой крымчанин, житель южного берега Крыма: «В 1992 году Кравчук почувствовал, что «уже можно». В школы Крыма в качестве учителей привезли бандеровок с Львова, Винницы, Черновцов. Те активно третировали учеников. Чуть что: «учите мову, иначе вам в Украине не место» или «не нравиться - езжай в свою Россию», «русских тут нет: либо украинцы, либо татары»». Как свидетельствует этот крымчанин, такая тенденция была во всех школах Крыма. «Директора и завучи этих свидомых боялись и не перечили, а те вели себя по-хозяйски, реализовывали свои неудовлетворенность и комплексы на детях».
При Леониде Кучме, авторе книги «Украина не Россия» украинизация надела лайковые перчатки, но суть осталась той же самой. Из Крыма убрали «пророссийского» президента Юрия Мешкова, убрали из конституции все казавшиеся «сепаратистскими» положения, свернули деятельность русскоязычных СМИ и издательств, а все русские национальные организации Крыма поставили в режим жесткого подчинения СБУ, по сути, взяв их в оборот Киева. В разные периоды украинской истории Крыма жесткий парфорс коренизации то ослабевали, то наоборот усиливали, в зависимости от обстоятельств. Но эффект от украинизации был обратным ожиданиям: чем сильнее Крым втискивали в прокрустово ложе украинизации, тем больше Крым и крымчане отторгали от себя киевскую национальную «вакцину». Этот невеселый для унитарной Украины факт признавало большинство украинских политиков, даже Арсений Яценюк, известный своим прямо нездоровым оптимизмом. Еще будучи лидером оппозиционной партии «Фронт змін», Яценюк, положа руку на левую сторону груди, признавался: «Каждый приезд президента, премьера, каждое назначение нового премьера – и в Крыму проходит политическое шоу насчет того, что «мы боремся за украинский язык»». У Яценюка хватило мужества признаться: чем больше Киев боролся за украинский язык в Крыму, тем меньше украинского на полуострове оставалось». Арсений Петрович, когда был еще не премьером, а оппозиционером, обещал крымчанам: «Мы никого в Крыму, как и на остальной территории Украины, не будем заставлять говорить по-украински, но мы сделаем все, чтобы человек сам захотел это сделать». Однако нынешний глава украинского правительства, придя к власти, так умудрился наступить на грабли насильственной украинизации, что переплюнул всех, кого он за эту украинизацию критиковал. Что касается украинского Крыма, то «революция гідності» вбила в его гроб последний гвоздь, после чего Крым уже год находится в российской гавани, а об украинском прошлом вспоминает как о страшном сне. Что показательно, те жители Крыма, которые раньше позиционировали себя щирыми украинцами, после 16 марта прошлого года разом вспомнили о своих русских корнях.
Разобщение и узурпация
Чем дольше на Украине длится гражданская война, тем больше украинская община Крыма, и без того не бывшая более- менее единой, фрагментируется до состояния толпы одиночек, где у каждой одиночки свое мнение. Поэтому «400 тысяч одних украинцев», если верить словам Форманчука, не устраивают жовто-блакитных пикетов и митингов и не жгут покрышек. Порожденный «евромайданом» и гражданской войной духовно-психологический кризис украинской общины Крыма свел ее социальную активность к минимуму. Украинцы Крыма все больше уходят в частную жизнь, поскольку в связи с экономическим кризисом она становится куда сложнее и ближе к человеку, чем общественная.
Если какая- либо группа украинцев в Крыму заявит о праве украинцев Крыма на национально- культурную автономию или какие- то другие преференции, то это чистой воды политическая борьба этой группы за право диктовать условия в Крыму. Такая группа в Крыму есть. Это сторонники «евромайдана», или как их называли в среде «Антимайдана», «щеневмерыклы» (от «Ще не вмерла Украина»). Именно эти «щеневмерыклы» 26 февраля прошлого года инициировали потасовку возле Верховного Совета Крыма и пытались сорвать общекрымский референдум 16 марта. Но после указа Путина о вхождении Крыма в состав России крымские щеневмерыклы легли на дно.
Крикуны- «щеневмерыклы» еще полбеды. Кроме них в Крыму остались бывшие украинские чиновники и силовики, до сих пор не порвавшие выгодных для себя связей с Киевом, но для вида перекрасившиеся в сторонников России и развесившие в своих кабинетах портреты Владимира Путина. Для большинства крымчан зампред ОП Крыма Форманчук – яркий пример такого политического хамелеона. В самом деле, странно для бывшего секретаря Крымского обкома КП УССР по идеологии в начале девяностых быть в фаворе у «руховцев», потом выгодно пристроиться к окружению Кучмы, в 2004 году резко стать «оранжевым», а при Януковиче – убежденным «регионалом». Лидер крымских коммунистов Леонид Грач, знающий Форманчука еще по партийной советской работе, не так давно назвал его «холуем всех компаний».
Крымчане, в том числе и украинцы, опасаются, что инициированная зампредом Общественой палатой республики идея с «национально-культурной автономией украинцев Крыма» - это легитимизация в российском правовом поле затаившихся сторонников киевской власти, подрывной проект. Один крымский украинец, комментируя намерение Форманчука, высказался: этнические права украинцев Крыма должен отстаивать кто угодно, только не Александр Форманчук, «которого мы, украинцы Крыма, знаем слишком долго и не с лучшей стороны». А если кроме него заниматься больше некому, то «украинцы Крыма лучше будут жить без своих этнических прав, чем с такими «защитниками» как Форманчук».
Что касается самой идеи с украинской НКА, то ее претворение в жизнь пока отложено, поскольку ее создатель не проявляет активности. В Крыму полагают, что это ненадолго, и рано или поздно идея с украинской НКА снова будет заявлена и, возможно, ее попытаются реализовать.
