В Соединённых Штатах Америки нет такого катастрофического, как в Европе, роста тарифов на тепловую и электрическую энергию, нет стремительно растущей нагрузки на население и промышленный сектор. Если помнить об этом, то исчезает удивление тому факту, что уровень доверия избирателей президенту Байдену хоть и снижается, но отнюдь не стремительно. Да, цены на АЗС в Штатах действительно растут, но рост цен на промышленные и продовольственные товары кратно меньше. Министерство финансов этой страны зафиксировало рекордный за последние годы рост инфляции по итогам 2021 года, но ведь всё познаётся в сравнении: 7,8% для Штатов — много, а для многих других стран — вполне терпимо. Сравнивать с положением, в которое под чутким руководством команды Байдена загнали сами себя страны, входящие в состав ЕС, просто не приходится — здесь рост цен составляет не проценты, а разы: год тому назад тысяча кубометров газа обходилась европейским потребителям в шесть раз дешевле, киловатт-часы в марте 2022 года выросли в цене в 4–5 раз.
Разумеется, тарифы на тепловую и на электрическую энергию в минувшем году росли и в России — на уровень инфляции, то есть на считанные проценты. Несмотря на все волны дискриминационных антироссийских мер, никаких предпосылок для роста цен энергоресурсов в России не наблюдается и сейчас.
Штаты были и остаются инициаторами антироссийской истерии Запада как в политической, так и в экономической сферах. В результате предпринятых действий в США растут цены на нефтепродукты, но ситуация с уровнем цен на природный газ, на уголь, на тепловую и энергетическую энергию, хоть и не такая стабильная, как в России, но значительно устойчивее, чем в Европе.
В Европе рост цен на энергоресурсы и на то, что из них производится, — кратный, объединения промышленников, ассоциации работодателей уже вовсю бьют тревогу о том, что ЕС на грани массового закрытия предприятий и стремительного роста безработицы. Для того, чтобы европейский и американский электорат не беспокоил своих правителей-руководителей, в незримый бой пошла вся масса крайне независимых, неангажированных, непродажных и даже неполживых западных СМИ: во всём происходящем виновата Россия, Путин и, само собой, «беспричинная, безжалостная агрессивная агрессия тоталитарной России супротив пушистой и демократичной Украины». Всё, больше Украина ни для чего Дядюшке Сэму не нужна: дымовая завеса создана, деньги и оружие киевскому режиму подкидываются. Хороводы политиков кружатся то ли в танце, то ли в приступе эпилепсии, на заднем фоне — вскукареки западных компаний, голосящих о том, как мощно и стремительно они покидают Россию, прекращая работу во всевозможных совместных предприятиях и проектах. Внимание всей России — тоже там, на дорогах специальной военной операции, на сражениях с потоками лжи и грязи, потоками льющихся из всех мыслимых интернет-ресурсов.
А суть происходящего проста и незатейлива: Штаты вполне успешно отрывают промышленность Евросоюза от стабильных, предсказуемых, выгодных поставок энергетических ресурсов. При этом их собственный ТЭК находится в куда как более выигрышном состоянии: если Евросоюз почти 90% спроса на природный газ покрывает импортом, то импорт газа для США не требуется от слова «вообще», и ровно так же ситуация обстоит с углём. По предварительным данным, объём добычи угля в Штатах за минувший год вырос почти на 10%, объём экспорта в Китай, к примеру, вырос сразу на 15%. Ни в одном санкционном списке, которые подписал Джо Байден, нет запрета на импорт из России ОУП, обогащённого уранового продукта, — того, что становится топливом для АЭС после того, как из таблеток урана формируются твэлы и ТВС. Единственный «пробой» — та самая тяжёлая нефть, без которой работа НПЗ, расположенных на побережье Мексиканского залива, будет затруднена.
Что касается Европы, то ЕЦБ уровень инфляции за только что минувший февраль оценил в 5,9%, назвав основной проблемой стремительный рост цен на все виды энергоресурсов. При этом руководство главного банка ЕС бесстрастно констатирует, что тенденций снижения этих цен не предвидится, а потому прогнозировать уровень годовой инфляции пока крайне затруднительно. И это действительно так: проблемы Европы только начинаются, ей ещё предстоит обустраивать миллионы новых беженцев, но это уже их проблемы.
Да, во всевозможных официальных документах и доктринах Штаты зачисляют в свои противники Россию, Китай и Иран, но кто мы с вами такие, чтобы верить велеречивым американским политикам, которые врут, как дышат? «Европа для Штатов — надёжный союзник» — этот слоган навязывается обитателям европейских стран едва ли не 24 часа в сутки, но уже приведённые факты подсказывают, что звучать он должен несколько иначе: «Европа для Штатов — кормовая база».
Если отбросить детали, то план, который пытается реализовать команда Байдена, направлен сразу на три цели. Оторвать Европу от поставок энергетических ресурсов, тем самым устранив европейские товары с американского рынка, — при росте их себестоимости, которая совершенно неизбежна, конкурентных цен европейцы предложить просто не смогут. Заодно пригодится и эта, как там её... Украина! Истерика вокруг агрессивной агрессивности России наращена до максимума, и вот уже рейхсканцлер Шольц победоносно заявляет, что Германия будет платить в бюджет НАТО 2% своего ВВП. Прелестно, это даст дополнительную приличную загрузку американским компаниям оружейного комплекса, а после апрельских невыборов Макрона свои взносы, вполне возможно, понесёт и Франция. Третья цель — Китай. Схлопывается промышленность Европы — вырастет безработица — снизится покупательная способность — снизятся объёмы экспорта из Китая в Евросоюз. С ослаблением Европы самым платёжеспособным рынком станут сами США — значит, благополучие Китая будет куда как больше зависеть именно от них. Да, торговый паритет между Штатами и Китаем отсутствует напрочь: Китай поставляет в Америку на 300 млрд долларов в год больше, чем импортирует из неё. Но монополия на платёжеспособный сбыт — она и есть монополия. Китай вынужден будет стать более сговорчивым, более послушным. Россия помощь Китаю как стабильный поставщик энергетических ресурсов, по мысли американцев, оказать не сможет — импортозамещение в добыче углеводородов, особенно трудноизвлекаемых запасов на суше и с морских и шельфовых месторождений, министерством торговли и промышленности просто завалено. Поручение в адрес этого ведомства Путин дал ещё в 2014-м, но за восемь лет изменения оказались минимальными. Причина? Менеджеры высшего звена в крупных компаниях из числа иностранцев и ими прикормленные — и победителями тендеров на поставку оборудования раз за разом оказывались зарубежные компании. Да, в министерстве торговли были созданы специальные комиссии, которые как бы курировали ведение НИОКР и распределение бюджетных средств, а толку-то? Если бы деньги изымались из бюджетов нефтяников и газовых дел мастеров — эти ребята действительно прикладывали бы максимум усилий для того, чтобы НИОКРы шли максимально быстро, не погнушались бы, глядишь, покупать даже чужие головы — не у иностранных компаний, а в индивидуальном порядке. А так... Ну вкладывались бюджетные деньги, учёные с конструкторами что-то старались сделать, но их придумки на практике никто использовать и не собирался, а механизмов для того, чтобы теория сразу после её создания совмещалась с практикой, Минторг так и не предложил. Возможно, я ошибаюсь в своих размышлениях — не знаток в лабиринтах башен Кремля, у меня только логика в ассортименте. Если импортозамещение требуется для добычи нефти и газа, для их переработки, то почему эти направления курирует Минпромторг, а не министерство энергетики? Напомню, что Росатом на день сегодняшний — это две трети АЭС, строящихся на внешнем контуре, контрольный пакет и даже китайские атомные концерны, со всей их финансовой мощью, конкурировать пока не могут. Почему так? Да потому, что у Росатома — всё своё. Свои НИИ, которым корпорация подкидывает очень серьёзные деньги для того, чтобы уровень мегасайенс не казался чем-то недостижимым. Свои конструкторские подразделения, свои материаловеды, свои лаборатории, собственные машиностроительные предприятия, свои специалисты по добыче, по разведке, по юридическим направлениям, которые способны действенно, результативно помогать странам-новичкам выстраивать структуру «атомного законодательства», свои компании по транспортировке свежего и облучённого топлива, свои предприятия по выводу ядерных объектов из эксплуатации, по переработке облучённого ядерного топлива. Своя сеть вузов, а проекту «Школа Росатома», который нацелен на то, чтобы выуживать талантливую молодёжь в закрытых атомных городах уже на уровне младшей школы, идёт второй десяток лет. Проигрывает Россия из-за того, что у Росатома внутри нашей страны нет конкурентов, что всё собрано в единую, многоплановую структуру? Нет, не проигрывает: Росатом не только справляется с атомной энергетикой дома и за кордоном, он в полный рост тащит направления атомные, но не энергетические, энергетические, но не атомные и вовсе и не атомные, и не энергетические. Радиационные отходы — Росатом, отходы 1 и 2 класса — Росатом, композитные материалы — Росатом, ледоколы и буксиры в порту Сабетта — Росатом, горнодобывающее оборудование для угольной отрасли — тоже Росатом. А Газпром с Роснефтью? Разведка, добыча, транспортировка, переработка нефти — всё это только за счёт тендеров, за счёт так называемых нефтесервисных компаний, то есть за счёт сторонних организаций. ФАС доволен: вроде ж это обеспечивает рост конкуренции, всё по фэншую, то есть по либеральным лекалам. Но вот сейчас сонный Джо клюнул в ягодицы, и выясняется, что всё это было благоглупостью, что в условиях экономической войны против нас мы оказались расслаблены, не сконцентрированы, что нужно всё в максимально сжатые сроки переделывать на мобилизационный лад.
Возвращаюсь к американскому триединому плану: ослабить Европу, ослабить Россию, обнять нежно Китай за горло. Именно в таком порядке, а та самая экстремальная демократия на Днепре — инструмент, причём одноразовый. Не выдержит нагрузки, разлетится на куски? Ну, бывает, что ж такого. Ослабление России как поставщика энергоресурсов для Китая будет тем более сильным, чем больший сегмент китайского рынка удастся оттяпать Штатам. Укорот амбициям Китая будет более жёстким, если продавать свои товары Китай сможет только Штатам, а те постараются максимально полно контролировать его энергетику. Всю осень прошлого года потоком шли новости о том, как очередная китайская государственная компания подписывает контракты на поставки СПГ из Штатов — на 10–15 лет, всё по-взрослому, без всяких европейских игр в спотовый рынок, с привязкой цен к нефтяной корзине. Только так и никак иначе — долгосрочные контракты с условием получай-или-плати, с графиками, сроками, с временными лагами для корректировки цен после изменения котировок на нефтяном рынке. Эти контракты — единственный вид обеспечения для получения банковского финансирования американскими компаниями, идущими на риск строительства СПГ-заводов. В очередной раз напомню, что заводы по сжижению природного газа требуют весьма и весьма серьёзных инвестиций, вложений: условная технологическая линия мощностью 1 млн тонн в год готовой продукции обходится в 1 млрд долларов, средняя мощность СПГ-заводов крупнотоннажного сжижения — не менее 5 млн тонн в год. Шуточки вроде тех, которые обозначены в пресловутой целевой модели европейского газового рынка («никаких долгосрочных контрактов, цены определяет спотовая торговля»), для новых предприятий не подходит. СПГ-заводов, которые бы уже успели полностью рассчитаться с банками-кредиторами, в Штатах на сегодня просто нет и ещё лет пять не будет, а банкиры в любой стране ведут себя, в общем-то, одинаково: давят, выкручивают руки, подвешивают на крюках, пока не состоится полный расчёт. Только после того, как это произойдёт, американские компании — владельцы СПГ-заводов смогут выйти на мировой рынок как самостоятельные игроки, — не раньше. На день сегодняшний СПГ-сектор у США как государства как бы есть, но его как бы и нет — никакой президент, министр, Конгресс с Сенатом не могут, не способны диктовать свои политические хотелки тем компаниям-трейдерам, которые подписали долгосрочные контракты на сжижение газа на территории США.
Выходом из Великой депрессии для Штатов, как известно, стала Вторая мировая война, но особенно стремительным рост влияния этой страны стал сразу после её окончания. Знаменитый план Маршалла — огромные кредиты, причём кредиты связанные, стали источником для роста заказов для американской промышленности. Напомню, что при этом экономика Европы не только восстанавливалась до довоенного уровня — на пятидесятые годы пришлась эпоха автомобилизации Западной Европы. И вот это направление стало стимулом для монополизации европейского топливного рынка семью крупным англосаксонскими нефтяными компаниями, стремительно нарастившими объёмы добычи нефти на Ближнем Востоке, которую они на тот момент опять же монопольно контролировали, с одновременным строительством целого ряда НПЗ в Европе.
ОПЕК на тот момент ещё не существовала, борьба с откровенно колониальной зависимостью только-только начиналась. Картель, который глава итальянской государственной компании Agip Энрико Маттеи метко назвал «Семь сестёр», состоял из американских Gulf oil, Standard oil of California, Standard oil of New Jersey и Standard Oil of New York и английских ВР и Royal Dutch Shell. В дальнейшем компании дробились и сливались, но речь не об этом. Технологии переработки нефти тех лет по сравнению с нынешними были, прямо скажем, достаточно примитивными — при производстве бензина и дизельного топлива получалось огромное количество мазута, с которым нужно было что-то делать. И сделали — на пятидесятые годы прошлого века случилось пришествие мазута в большую энергетику. Энергетика Европы того времени была угольной, первую скрипку играли месторождения Рура, который по результатам раздела нацистской Германии отошёл к ФРГ. Манёвр был простенький, но оказался неотразимым: нефтяники пересчитывали теплотворную способность немецких углей и мазута и держали цены на топочный мазут процентов на 5–10 ниже уровня цены энергетических марок угля. Картельный сговор неподкупная европейская Фемида увидеть не смогла, в результате чего доля немецкого угля стала стремительно снижаться. Закрывались шахты, прекращалась разработка карьеров — красота, сопровождавшаяся ростом безработицы, но это отдельная история и, опять же, не наши проблемы.
Штаты сумели сорвать изрядный куш, но тотальное влияние «Семи сестёр» долгим не было: праздник живота закончился уже в начале 60-х, после создания и стремительного роста влияния ОПЕК. Мировой нефтяной кризис 1973 года в числе прочего породил ренессанс угольной энергетики, но ресурсом для неё стал уже не уголь Рура, а уголь, поступавший откуда-то с Аппалачских гор.
Однако 70-е годы прошлого века в Европе были удивительны тем, что среди тамошних политиков имелись и государственные деятели, которые смели отстаивать интересы собственных стран. Свой способ уйти от тотальной зависимости от нефти разработала и реализовала Франция в годы президентства Жоржа Помпиду: 58 атомных энергоблоков обеспечивают Франции пальму первенства по объёмам экспорта электроэнергии всем её соседям.
1 февраля 1970 года в конференц-зале эссенского отеля "Кайзерхоф" было подписано соглашение между Союзнефтеэкспортом и компанией Рургаз. Названий у этого соглашения несколько — сделка века, контракт столетия, но нам более привычно «Газ в обмен на трубы». Одновременно с основным соглашением были подписаны контракты с компаниями "Маннесман" и "Тиссен" — именно они поставляли для газовой магистрали трубы диаметром 1420 мм, которые в СССР в то время не производились. Результат — строительство магистрального газопровода Уренгой — Помары — Ужгород и Ямбург — Западная граница, серия долгосрочных контрактов на поставки газа, которые подписывали в 1970, 1972 и в 1974 годах. Годовой объём был фантастическим по тем временам — целых 12 млрд кубометров. Достижение германского правительства Вилли Брандта, осуществлённое невзирая ни на какое давление со стороны Штатов во главе с Ричардом Никсоном, а потом и с Джеральдом Фордом.
После ввода ограниченного контингента советских войск на территорию Демократической Республики Афганистан президент Рейган призывал весь коллективный Запад к коллективному бойкоту СССР, но Гельмут Шмидт, Дойче банк и промышленники ФРГ не дрогнули — трубы продолжали поступать, а наши строители работали с ураганным темпом. Уренгой — Помары — Ужгород построили не за плановые 60 месяцев, а всего за 18. Надпись на последней трубе тоже памятна многим: «Вашим санкциям труба, господин Рейган!» Слово «санкции» для нас, в общем-то, многие-многие годы родное, привычное, а вот годы без них никогда ничем особо хорошим не заканчивались — странно, но факт. В 1981 году ФРГ и СССР подписали ещё один газовый контракт, действовавший до 2008 года, — в соответствии с ним объём поставок вырос до 23 млрд кубометров. Газ-в-обмен-на-трубы — это и поражение Штатов, это и настоящая экономическая победа не только СССР, но и государственников Западной Германии. Правда, теперь о том поколении государственных деятелей Германия может только вспоминать, умильно улыбаясь своим новоявленным политикам, которые уверенно скатываются на уровень политиканов-марионеток, но кто мы такие, чтобы осуждать замечательный выбор немецкого электората? Стабильные, надёжные поставки советских энергоресурсов — одна из существенных причин того, что до недавнего времени Германию по праву называли «локомотивом Европы». Но теперь, судя по всему, рельсы просто кончились, и куда поедет-полетит тот паровоз, предсказать непросто.
Чтобы закончить исторический экскурс в энергетические войны Штатов и Европы, напомню, что в конце 80-х годов прошлого века одним из способов экономической борьбы против СССР стало резкое падение стоимости нефти, которое многие связывают с договорённостью США с Саудовской Аравией. Так это или нет, можно спорить — на тот момент у Saudi Aramco были и другие проблемы, но вот то, что такая договорённость вполне могла иметь место, это точно. Нефтяной конфликт ОПЕК и стран-потребителей, список которых с удивительной точностью совпадает со списком стран — членов Международного энергетического агентства, закончился весьма нетривиально. Руководители Саудовской Аравии согласились номинировать все нефтяные сделки в долларах США, согласились на хранение этих долларов в американских банках и инвестировать в американскую промышленность. Именно это является основой того, что доллар по-прежнему является основной денежной единицей планеты, дополнительное подспорье — огромная сеть бирж, где сделки с нефтью котируются всё в тех же долларах, а объём бумажных операций в 10 раз превышает объём сделок с физической нефтью. Но, повторю ещё раз — то, что такая договорённость Штатов и Саудовской Аравии вполне могла быть, отнюдь не значит, что она действительно была.
Энергетическая обеспеченность современных Штатов базируется на сланцевых углеводородах или, если корректно, на возможности добывать нефть и газ из слабо проницаемых коллекторов методом гидроразрыва пласта. Западные и либеральные СМИ уже все уши прожужжали до состояния решета — Штаты стали рекордсменом по объёмам добычи нефти, Россия безнадёжно отстала, потому Штаты и разорвали нашу экономику в клочья. Звучит звонко, особенно с учётом того, какую способность наращивания объёмов добычи демонстрировали американские нефтедобывающие компании после спада стоимости нефти в 2014 и в 2018 году. Как только уровень котировок вырастал настолько, чтобы гидроразрыв становился экономически рентабельным — сланцевики стремительно восстанавливали упавший объём и шли в рост и дальше.
Здорово, что и говорить, вот только есть несколько «но». Эта динамика обеспечивалась биржевым инвестированием в сланцевые компании: частные игроки охотно покупали как акции, так и облигации, свято веря, что инвестиции окупятся сторицей. Биржевые игроки несли всё новые и новые деньги, сланцевые компании бурили всё новые и новые скважины, и смахивало это всё на поведение наркомана на игле, который для получения удовольствия всё чаще втыкает шприц себе в вену. Нюансы сланцевой добычи мало кого интересовали, поскольку в бой шли, мягко скажем, не самые квалифицированные инвесторы, привыкшие играть акциями чего угодно: торговцев лесом, резиновыми уточками, металлами и просто ценными бумагами. А тонкости технологии — да тьфу на них, не может же нефть как биржевой товар отличаться от любого другого биржевого товара! Может, ещё как может.
Традиционная нефть добывается из коллекторов: нефтесодержащая порода изолирована снизу слоем воды, сверху — непроницаемыми породами. Если утрировать, нефть в таких коллекторах находится под высоким давлением, пробуренная скважина становится областью с низким давлением, и нефть движется именно в эту область. Ключевое слово здесь — «движется», поскольку проницаемость нефтесодержащих пород позволяет нефти это делать.
Нефть сланцевых пород двигаться не способна — именно поэтому такие пласты, сланцы, и называют слабопроницаемыми. Для того, чтобы дать такой нефти возможность двигаться, скважина после вертикального участка переходит в горизонтальный, идёт внутри пласта. Дальше — под высоким давлением подаётся смесь воды и песка, чтобы произвести тот самый гидроразрыв, обеспечить нефтесодержащий слой дополнительными, искусственными трещинами. Для того, чтобы эти трещины не затянулись, в смесь добавляют так называемые пропанты, цель — зафиксировать трещины, удержать их от схлопывания на максимально возможный срок. Но, как бы ни изощрялись нефтяных и химических дел мастера, срок этот не превышает двух-трёх лет — после этого приходится бурить новую скважину, снова проводить гидроразрыв. Хотите, чтобы объём добычи хотя бы не снижался — бурите и рвите, бурите и рвите.
Для сравнения — нефть Самотлора открыта более полувека тому назад, но скважины продолжают работать, нефть азербайджанского месторождения Биби-Эйбат добывается и вовсе уже вторую сотню лет.
Азарт сланцевых компаний до умиления напоминал и напоминает времена золотой лихорадки на Аляске — захватывай новый участок земли и копай, думать будем потом! Но азарт не может длиться вечно, и в 2020 году, в момент кризиса спада спроса на нефть, американские инвесторы очнулись и вежливо так спросили владельцев сланцевых компаний: «Джентльмены, а где, собственно, наша прибыль, о которой вы нам рассказывали десяток лет? Вот тумбочка — складывайте сюда». Такая смена настроения была связана не только с тем, что рухнули все нефтяные котировки, но и с тем, что в Штатах, как и в Европе, всё активнее становились сторонники зелёной революции, получившие поддержку у той самой Демократической партии США, которую возглавляет тот самый Джозеф Байден. Долой уголь, прочь нефтяные продукты, каждому мужику по ветряку, каждой милой даме — по панели, всем по два электромобиля на рыло, и станет всё зелёным, а то и радужным. Поскольку всё это шло, что называется, на серьёзных щах, частные инвесторы и задумались — а не изъять ли деньги из сланцевых компаний, а не перебросить ли их вон тому же Илону нашему Маску, чтобы на заборах не воробьи сидели, а "Теслы" висели.
Вот такой, в кавычках, небольшой технический нюанс, который ломает стройную теорию, которую команда Байдена пытается реализовать в виде своего триединого плана — сланцевая добыча, несмотря на то, каким стал уровень цен, к прежним объёмам возвращается в разы медленнее, чем это происходило в 2014 и в 2018 годах.
Второй нюанс — геологический, я неоднократно о нём уже говорил. Штаты не только страна, на территории которой добываются рекордные объёмы нефти, но ещё и крупнейший потребитель этой же нефти. Геология в том, что 90% добываемой в Штатах нефти — это её лёгкие и сверхлёгкие сорта, переработка которых не даёт возможности получать необходимое количество дизельного топлива. Добывая огромные количества лёгкой нефти, Америка способна только её и экспортировать — и в этом её принципиальное отличие от ситуации в России.
У нас экспортный сорт Urals — не единственный, на восток уходит магистральный нефтепровод ВСТО, по которому идёт одноимённая лёгкая нефть, она добывается и в Западной Сибири, и на Сахалине. Импорт сырой нефти что в СССР, что в России равен просто нулю — мы всем необходимым обеспечиваем себя сами, мы в этом отношении не зависим вообще ни от кого, Штатам такая роскошь просто недоступна. Небольшие объёмы тяжёлой нефти добываются на Аляске, но слишком мало, да ещё и экологи готовы костьми лечь, но не допустить расширения добычных проектов. Напомню, что предшественник Байдена, мистер Трамп, инициировал односторонние дискриминационные меры по отношению к Венесуэле, объявив эмбарго на нефть этой республики. Тем самым НПЗ, расположенные на американском побережье Мексиканского залива, были лишены традиционного для себя сырья — тяжёлой нефти битуминозных песков Венесуэлы. Ещё одна творческая инициатива Трампа — выход из ядерного соглашения с Ираном и введение эмбарго ещё и на иранскую нефть, в том числе и на сорт Iranian heavy, которая по своему составу максимально близка к венесуэльской марке Mars Blend. Именно это стало причиной резкого роста объёма поставок в Штаты Urals и мазута М-100 — ничего более подходящего в наличии просто нет. Да, теоретически может подойти средняя и тяжёлая нефть Саудовской Аравии — Arab Medium и Arab Heavy, соответственно, — но только теоретически, поскольку действует соглашение ОПЕК+ о снижении объёмов добычи нефти всеми странами — участниками соглашения. Традиционно чем легче сорт нефти — тем выше его цена, так что логика предельно проста: если нужно снижать объёмы добычи, то снижать будут добычу наиболее дешёвых сортов. Так что извините, но покупайте Arab Light и не жужжите.
Знал обо всём этом мистер Байден и его штаб в предвыборную пору? Безусловно. А вот действия были крайне своеобразными. Байден вслух заявлял, что Саудовская Аравия за то, что произошло с журналистом Хашогги, должна быть превращена в страну-изгоя. Байден обещал и действительно в первые же дни на президентском посту запретил строительство магистрального нефтепровода Keystone XL, который мог бы обеспечить поставки тяжёлой нефти из битуминозных песков Канады на южные НПЗ. При этом вся предвыборная риторика о зелёной революции, о снижении объёмов потребления нефти никуда не исчезла и после того, как Байден стал хозяином Белого дома. Риторика, которая приводила и приводит к тому, что банки отказываются финансировать «грязные» нефтяные проекты, к тому, что частные биржевые инвесторы стали крайне скептически относиться и к вложениям в традиционную нефтяную отрасль.
Нынешние попытки администрации президента США уговорить нарастить объёмы добычи Arab Medium и Heavy Саудовскую Аравию, заигрывания с Мадуро, с Ираном — это прямое следствие того, что Байден не смог договориться с собственными, американскими, нефтяными компаниями. Это не руководители компаний мечутся по миру в поисках дополнительных объёмов тяжёлой нефти, этим вынуждены заниматься правители Штатов. Что касается саудовской Аравии, то дело не только в том оскорбительном поведении Байдена в период выборов, но и, разумеется, в наличии соглашения ОПЕК+. Весной 2020 года Саудовская Аравия своими односторонними действиями уже привела к нарушению условий сделки, чем это закончилось для Saudi Aramco — известно, финансовые потери исчисляются десятками миллиардов долларов. Это на Западе не желают учиться на собственных ошибках, но на то он и Запад, чтобы быть диким, а наследный принц Саудовской Аравии второй раз повторять одну и ту же ошибку не намерен. Так что извините, но итог попыток договориться с Эр-Риядом что у Штатов, что у Британии одинаков — не шмогла. Саудовской Аравии как лидеру ОПЕК возможность регулировать мировой рынок нефти куда как ценнее, чем сиюминутные пожелания политиков англосаксов — ничего личного, только бизнес.
Напомню, что в феврале 2020 года Штаты и Китай подписали торгово-экономическое соглашение с целью прекратить войну пошлин. Война пошлин — так называлась отчаянная попытка Трампа сбалансировать обоюдные поставки товаров и услуг, попытки уменьшить дефицит во внешней торговле с Китаем. В числе прочих обязательств, которые по этому соглашению взял на себя Китай, — наращивание закупок энергетических ресурсов из Америки. Штаты заинтересованы в этом и ещё по одной причине: наращивание добычи нефти, газа и угля означает ещё и рост реального сектора экономики, рост её доли в общем объёме ВВП. Китай любит и ценит зелёную повестку, он заботится об экологии, но он не перестаёт любить нефть, газ и уголь — спрос растёт, в прошлом году Китай вышел на первое место по объёмам закупок СПГ, американские угольщики поставили в Китай в 2021 году на 15% больше своей продукции, чем годом ранее. Китайские и американские компании подписывают долгосрочные контракты на поставки СПГ — это выгодно и тем, и другим.
А на другой стороне материка Евразия сходят с ума европейские политики, все эти шольцы с фон-дер как её там — вот если не сегодня, то завтра мы заместим российский трубопроводный газ замечательным и восхитительным СПГ. Выгодно это Штатам? Как бы да — ведь на дефицитном рынке покупатели могут конкурировать друг с другом в борьбе за товар только наращиванием цены. В 2020 году из Штатов было экспортировано 46 млн тонн СПГ, в 2021 — уже 70,4 млн тонн при максимальной мощности СПГ-заводов в 102 млн тонн. Вроде бы как резервы имеются, вроде бы как можно усидеть на двух рынках: и на европейском, и на азиатском. Но 30 млн тонн СПГ — это всего 42 млрд кубометров газа в его обычном состоянии, а никак не 155 млрд, которые Газпром поставил в страны ЕС в минувшем году. Но для Штатов это не главное — аллах с ней, с той Европой, пусть топят углём, соломой, кизяком и чем угодно ещё. Главное — ситуация в самих Штатах, где тоже растёт спрос на газ, не понравилась там особо история с замерзающим Техасом. Растёт спрос в Мексике, куда проложены магистральные газопроводы. На два стула седалища, может, и хватило бы, но число стульев очевидным образом больше двух.
Итог? Гладко было на бумаге, да забыли про овраги или, если корректно, Байден явно переоценил собственные силы. И в том, что касается обеспечения его собственной страны нефтью, и в том, что Штаты смогут обеспечить рост поставок СПГ в Азию, в Мексику и в Европу при надёжном обеспечении собственного спроса. И в том, что касается эмбарго на поставки нефти российской. Да, сейчас рынок лихорадит, но это прямое следствие необходимости перестройки всей мировой логистики. За последнее время с визитами в Москве побывали представители Ирана, Катара, Бахрейна, ОАЭ — нам сообщили, что встречи проходили только с Сергеем Лавровым, но всё ли мы знаем? Как-то уж набор гостей слишком сильно походит на то, что нефтедобывающие страны начали аккуратно просчитывать, кто с какого рынка потребителей уйдёт, кто куда придёт. Много говорилось о начале переговоров России и Индии о расчётах за российскую нефть в рупиях или юанях. Тема интересная, сложная, требует усилий обоих наших государств, но пока государственные руководители только начинают выстраивать новые схемы, частные компании Индии уже действуют.
По итогам первых двух недель марта в Индию импортированы 360 тысяч баррелей российской Urals — для сравнения, за весь прошлый март объём поставок был 90 тысяч баррелей. Да, логистика получается достаточно обременительной, но договор всегда возможен при взаимном непротивлении сторон. Напомню, что Индия занимает третье место в мире по объёмам спроса на нефть, и 80% этого спроса удовлетворяет импорт. Научимся справляться вот с такой непростой логистикой? Конечно, справимся, разве что нашим нефтедобывающим компаниям придётся поступиться частью прибыли, но на фоне общемирового роста уровня нефтяных цен это вполне допустимо. Кратный рост поставок нефти в Индию в этом марте — при расчётах в долларах, поскольку отнюдь не все наши банки отключены от SWIFT. Появится механизм расчёта в наших национальных валютах — ситуация может измениться ещё резче, а на полуострове Индостан находится не только полуторамиллиардная Индия, но и ещё две крошечные страны — Пакистан и Бангладеш с населением по 200 млн человек в каждой.
23 марта для России сменилась целая эпоха. Что такое российский рубль и на каких условиях работает пока что наш ЦБ, если коротко. Центробанку нужны рубли — вообразим, на прямое кредитование государством возводимое предприятие стратегической важности. Напечатать и эмитировать? Как бы не так: эмитировать рубли у ЦБ России есть право ровно на ту величину, на которую ЦБ приобрёл долларов. Собственно, это и было одной из причин того, что наш ЗВР хранился в долларах и в евро в американских и в европейских банках. И это правило появилось не во времена правления Набиуллиной, в него ЦБ РФ был загнан ещё в 90-е годы минувшего века, когда мы, одурев от псевдосвободы, решили стать частью цивилизованной семьи народов. Да, Маслюков и Геращенко предлагали перейти в торговле энергоресурсами на рубли ещё в далёком 98-м, но тогда ничего не вышло — извините, не готовы мы к этому были. А сейчас, после того как тот самый коллективный Запад грабанул нас на 300 млрд долларов, но с учётом вот той самой газовой арифметики, — способны. Готовы даже в том случае, если половина европейских компаний откажется от закупок нашего газа — в деньгах мы не потеряем. Готовы, потому что не будет этой половины — не наберётся в Европе столько стран, согласных с размаху прихлопнуть собственную экономику.
Да, прежде чем перейти к попыткам понять, насколько серьёзным шагом стало свежее решение Путина, обязательно надо вспомнить о вещах простых, приземлённых. Мы уже успели услышать реакцию на решение президента России от доброго десятка комментаторов: от премьеров и министров европейских стран. И ровно один комментарий от европейской энергетической компании, имеющей долгосрочный контракт с Газпромом. Генеральный директор немецкой Uniper был краток: «У нас на руках контракт с валютой платежа в евро, ничего другого, продолжаем действовать на его основании». Точка, больше ни слова. Но слова-то точные на все 100%! Есть заявление президента России, но нет никаких писем от Газпрома — что ещё педантичный немец может сказать? Нет никакого повода шапками кидаться — Путин не просто так дал правительству неделю на подготовку к переходу на рублёвую торговлю. Это обычный бюрократический порядок, ничего нового в этом лучшем из миров. Принят закон, но под него нужны подзаконные акты, внутриведомственные решения, инструкции для конкретных исполнителей — только так, никак иначе. Газпром, направляя письма партнёрам, должен не только сообщить, что наше правительство в ответ на действия ваших правительств запретило торговлю в евро и в долларах, — это для нас, Газпрома, форс-мажор, мы обязаны соблюдать наши законы, потому вот вам, дорогие наши немцы-голландцы-чехи, новый алгоритм. Вот список российских банков, в которых вы имеете полное право открыть рублёвые счета. Вот условия работы ММВБ, на которой вы получите возможность приобретать рубли, вот список дилеров, которые обеспечат вам проведение торгов.
Но Газпром не напишет такие письма до той поры, пока этот алгоритм не будет полностью предоставлен Центробанком. Значит, ждём решения ЦБ, ждём рассылку писем Газпромом и только после этого смотрим на реакцию конкретных европейских газовых «пацанов». Не министров с комиссарами, которые за свои слова не отвечают, поскольку никакого реального бизнеса не ведут, а руководителей европейских энергетических компаний.
Письмо от Газпрома будет длинное, ведь многие европейские компании сделки осуществляют под банковские аккредитивы и кредиты. Банки — европейские, финансовые инструменты — европейские. Но они нас больше не интересуют, вот ведь какая штука. Так что те европейские компании, которые откажутся издеваться над населением родных им стран, с российскими банками будут контактировать не только ради открытия рублёвых счетов и торгов на ММВБ, но и для того, чтобы договариваться про те самые аккредитивы и кредиты. Без этого не получится, фокусов не бывает. Сейчас считать-то стало легко и удобно: если, допустим, мы намерены в этом году поставить в Европу 100 млрд кубометров газа, то денег за это придётся получить что-то около 100 млрд долларов — в рублях, по курсу ММВБ. Вообразить, что у европейских газовых компаний имеется вот такой свободный кассовый остаток, — у меня не получится, воображалка слабовата. Так что вперёд, господа европейцы, — за рублёвыми счетами, за рублёвыми аккредитивами, за рублёвыми кредитами.
Какое поле для манёвров останется у европейских компаний с того момента, как им в торжественной обстановке вручат пакеты от Газпрома? Собственно говоря, всего три. Первый самый простой: «Извините, герр Миллер, но работать в рублях не намерены, в контракте предусмотрена другая валюта платежа, потому пока-пока, ауфвидерзеен и даже гудбай». Ответ очевиден: «И вам до свидания, мы будем помнить вас молодыми, красивыми, сытыми и в вашем тёплом и светлом офисе». Вариант второй: «Герр Миллер, вы нарушаете условия договора, я на вас в суд подам». Ответ: «Имеете полное право, мы будем ждать вердикта суда и заранее готовить апелляцию, встречные иски и прочие документы. Закончатся суды — поговорим и о поставках. Очно поговорим, потому как вряд ли у вас связь работать будет — она без электричества как-то не очень. Подъедете? Отличная идея, у нас тут неподалёку превосходный конный завод, вы только заранее лошадку себе там подберите — вдруг хозяин согласится за эти, как их там, евры, продать. Вот на лошадке и приедете, а пока — пока». Третий — согласиться на алгоритм действий, который будет предложен Газпромом и Центробанком России, дабы даже в таких условиях продолжить соблюдать принципы энергетической обеспеченности и энергетической безопасности. Да, это будет, что называется, против шерсти — вопреки и поперёк всей нынешней политики Европы, на просторах которой в полный рост цветёт зоологическая русофобия, но тут уж ничего не поделаешь: нацизм не свалился в Европу из неведомой дали, нацизм был и остаётся высшей стадией развития европейской философской мысли, подлинной, настоящей ценностью Европы. Но у тех европейских газовых компаний, которые относятся к своему бизнесу действительно профессионально, отдавая себе отчёт в том, что поставки газа — это не только про бизнес, про прибыль, но ещё и про огромную социальную ответственность за поддержание достигнутого в их странах уровня жизни, никакого другого выбора нет. Или условное сложение с себя полномочий хранителя очага, или тесное сотрудничество с финансовыми институтами России, согласие с тем, что российский рубль будет обеспечен уже не европейской или американской денежной единицей, а природным газом.
Илл. Альбрехт Дюрер. "Меланхолия" (1514)
