В Италии приступило к работе правительство, сформированное по итогам выборов, на которых победили правые силы – партии «Движение пяти звезд» и «Лига». Победа итальянских правых стала еще одним звеном в цепи успешных для правых выборов по всей Европе – до этого, 15 октября 2017 года, состоялись парламентские выборы в Австрии, в результате которых первое место заняла Австрийская народная партия («консерваторы»), второе место досталось социал-демократам, а третье – Австрийской партии свободы, которую принято называть или «популистской» или «ультраправой». В апреле 2018 на парламентских выборах в Венгрии победила консервативная партия «Фидес», возглавляемая главой венгерского правительства Виктором Орбаном, который сохранил за собой премьерский пост и после победы сделал крайне провокационное для современной Европы заявление о том, что эпоха либеральной демократии в Венгрии закончилась, и началась эпоха демократии христианской. Партия Орбана победила с огромным преимуществом, а следом за ней шла еще более радикальная партия «Йоббик». Сюда же можно добавить весомое третье место партии «Альтернатива для Германии» на состоявшихся в сентябре 2017 года выборах в германский Бундестаг. Создается впечатление, что налицо настоящий триумф правых идей на европейском континенте и в особенности в его южной части (за исключением Испании, которая представляет собой особый случай). Однако не все так просто.
Системные и несистемные правые
Прежде всего, необходимо определиться с понятиями. При всей расплывчатости и неадекватности термина «правые» существующему раскладу политических сил, мы будем использовать его применительно к тем силам, которые сегодня выступают за сохранение европейской идентичности в самом широком смысле слова. Речь идет о партиях и движениях, которые (по крайней мере, декларативно) хотят сохранения Европы не только как географического, но в первую очередь как культурно-этнического понятия. То есть они стремятся защитить европейские ценности, традиционные для Европы религии (при этом вопрос о том, какие религии и какие ценности считать традиционными является зачастую предметом дискуссии), образ жизни и непосредственно образ европейского человека, то есть, проще говоря, его расово-этнический тип. Последний пункт, по понятным причинам, как правило не акцентируется, но почти всегда подразумевается.
Все правые движения можно условно разделить по принципу их включенности в существующие политические институты на две группы –системных и несистемных правых. В то время как для первых основным методом борьбы являются парламентские выборы, вторые делают ставку на внепарламентские методы. Это отнюдь не означает, что несистемные правые обязательно являются приверженцами радикальных методов – вооруженной борьбы или террора (хотя и такие тоже есть, правда политический террор в Европе практически сошел на нет уже достаточно давно) – большинство из них заняты борьбой на культурном и просветительском фронте, занимаются просвещением масс и отвоеванием их симпатий у либералов, которые в последние десятилетия полностью доминировали в культурно-идеологической жизни Европы. При этом нельзя сказать, что несистемные правые полностью отрицают парламентские формы борьбы – скорее, они просто не отдают им приоритета. Отсюда и характерная форма организации каждого из направлений – если «системные» это, как правило, традиционные партии, заточенные под участие в выборах, то «несистемные» представлены самыми различными видами организаций, зачастую это движения с довольно неформальным членством.
Недоброжелатели и истеблишмент для обозначения правых партий обычно используют термин «правые популисты». Что он означает? Словарь Ожегова трактует популизм как политику, апеллирующую к широким массам и обещающую им скорое и лёгкое решение острых социальных проблем. Пожалуй главная проблема, которую они обещают решить, это проблема массовой неевропейской иммиграции. Параллельно звучат и другие лозунги, в частности, значительное место в доктрине этих партий занимает, например, евроскептицизм – желание или выйти из Евросоюза и/или из зоны евро, укрепив таким образом национальный суверенитет своей страны, или значительно ослабить роль и влияние общеевропейских институтов. Также правые как правило выступают за традиционные семейные ценности и отношения между полами.
В плену политической системы
В России возобладал крайне упрощенный взгляд на европейские правые партии как на своего рода «наших людей» на Западе, которые ведут борьбу против либерального безумия – мультикультурализма, феминизма, отстаивания прав всевозможных меньшинств и прочих проявлений упадка Запада, а также против диктата Евросоюза, все настойчивее стремящегося перемолоть отдельные национальные государства в плавильном котле единой Европы. Это положение делает правых как бы естественными союзниками России, выступающей в защиту суверенитета, многополярности и традиционных ценностей (которые, по меткому замечанию А.И. Фурсова, являются эрзацем идеологии в современной России). Как показал случай Трампа, от которого ждали чуть ли не наступления золотого века российско-американских отношений, а в результате получили только ужесточение санкций, такое упрощенное видение проблем не способствует их правильному пониманию.
История показывает, что начиная со второй половины ХХ века с действительно сильными и независимыми правыми силами на Западе всегда легко расправлялись, как только они начинали представлять хотя бы малейшую угрозу существующему порядку. Так произошло, например, с Социалистической имперской партией Германии, которая возникла в ФРГ в 1949 году под руководством генерала Вермахта Отто-Эрнста Ремера, который в годы войны участвовал в подавлени заговора против Гитлера в 1944 году. В партию Ремера вошли многие бывшие члены НСДАП и СС, но партийное руководство, похоже, извлекло из минувшей войны некоторые уроки. Социалистическая имперская партия видела, что представляла из себя тогдашняя ФРГ, и не хотели, чтобы их страна была марионеткой в руках США. Поэтому они выступали за налаживание отношений с СССР и против вооружения Германии, которая в случае войны с социалистическим блоком очевидно должна была сыграть роль пушечного мяса для Америки и недавно возникшего блока НАТО. Партия набирала популярность, но ее идеи были явно не в русле интересов нового немецкого руководства, которое вместе с США хотело бы использовать правых как главных борцов с советами и коммунистической идеологией. Поэтому решением конституционного суда Германии партия была запрещена уже в 1952 году, спустя всего три года после ее возникновения.
А вот созданная в 1964 году Национал-демократическая партия Германии, одним из основателей которой был агент британской разведки МИ-6 Адольф фон Тадден, спокойно существует до сих пор, несмотря на периодические вялые попытки ее запрета. Многие (например, известный немецкий ультраправый, а в прошлом левый политик и боевик Фракции Красной армии Хорст Малер) считают, что партия наводнена агентурой германских спецслужб, и ее существование им необходимо, так как партия представляет своего рода бассейн, куда стекаются все потенциально радикальные элементы и где их удобно находить и «брать на карандаш».
Это дает ключ к пониманию любопытного феномена – зачастую успешные правые движения в Европе начинают страдать от внутренних противоречий и расколов именно в тот момент, когда они приближаются к вершинам политического Олимпа.
Глупость или измена?
Но даже если оставить за скобками внешнее влияние, сами «системные правые» далеко не так однозначны, как кажется на первый взгляд. Их слова очень часто расходятся с делами, а призывы выглядят более чем странно, принимая во внимание декларируемые ими цели. Вот несколько примеров.
Знаменитый лидер правых сил в Голландии Герт Вильдерс является ярым критиком не только иммиграции, но и ислама как религии, и говорит, что он не совместим с европейскими ценностями. При этом европейские ценности по Вильдерсу ограничиваются скромным набором из «прав ЛГБТ, женщин и защиты евреев». Другой известнейший лидер правых в Нидерландах, Пим Фортёйн, был открытым гомосексуалистом.
Шведская якобы правая партия «Шведские демократы» организовывала гей-парад по мигрантским районам как демонстрацию «шведских ценностей» (интересно, подозревали ли о таких ценностях своей страны скажем, Карл XII или Густав Ваза?). А одна из членов парламентской фракции этой партии выступила с предложением об увеличении квоты по приему мигрантов до 5 тысяч вместо 2500 в год. Весьма неожиданное от «антимигрантской» партии предложение было, конечно же, принято.
На выборах в Бундестаг избирательный список занявшей третье место партии «Альтернатива для Германии», которая считается главной правой силой в стране, возглавляла Алис Вайдель, состоящая в однополом браке с женщиной из Шри-Ланки.
Хорошо известная в России Марин Ле Пен в качестве одного из пунктов своей предвыборной программы предлагала резкое ограничение продажи оружия и усиление полицейского контроля во Франции. Учитывая, что правоохранительные органы во многих европейских странах предпочитают или не вмешиваться в конфликты мигрантов и местного населения или выступают на стороне мигрантов – еще одно более чем странное предложение от правого лидера.
Наконец, одна из победивших на последних выборах в Италии партий, «Лига», которая имеет более длинное полное название – «Северная Лига за независимость Падании» (Lega Nord per l'Indipendenza della Padania), изначально возникла как региональная сепаратистская сила, выступающая за отделение от Италии северных регионов. Надо ли говорить, что сепаратизм и дробление (а значит и ослабление) традиционных европейских государств на руку только глобалистам, и это именно то, против чего по логике должны бороться правые политики.
Список подобных странностей в теоретических построениях и практических действиях европейских системных правых можно продолжать. Однако даже если считать, что все это некие случайности и недоразумения, главная проблема европейских системных правых заключается в том, что вся их критика направлена на те явления, которые являются следствиями, а не причиной проблем. Справедливости ради надо отметить, что иногда системные правые играют позитивную роль. Например, хорошие показатели на выборах Датской народной партии способствовали ужесточению миграционной политики Дании, и теперь она представляет разительный контраст с соседней Швецией, которая славится своей толерантностью, благодаря которой превращается во все более опасное и неспокойное место (прежде всего для шведов). Но, пожалуй, единственная страна Европы, где более-менее настоящие правые по-настоящему пришли к власти, это Венгрия, которая теперь сталкивается с чем-то вроде тихой изоляции со стороны остальной Европы и с Джорджем Соросом, который, кажется, бросил все усилия на то, чтобы свалить власть в стране, где он появился на свет. В отличие от западноевропейских системных правых, которые боятся покуситься на либерально-гуманистические идеалы просвещения и предпринимают тщетные попытки вписать консервативные идеи в прокрустово ложе либеральной демократии, венгерское руководство движется в сторону полного разрыва с этими ценностями и к закреплению ценностей традиционных как в общественном сознании так и на законодательном уровне (примером чего служит принятая в 2011 году конституция Венгрии, которая среди прочего дает четкое определение брака как союза между мужчиной и женщиной). В этой связи интересно, что в 2017 году советником Дональда Трампа был этнический венгр Себастьян Горка, который не только является правым консерватором, но и членом венгерского рыцарского ордена Vitézi Rend (Орден Витязя).
Аристократы из тени
Это подводит нас к еще одной интересной теме, связанной с европейскими правыми партиями, а именно – их связям с аристократией. Главой (генерал-капитаном) Ордена Витязя вплоть до своей смерти в апреле 2017 года являлся представитель дома Габсбургов – эрцгерцог Йозеф Арпад Габсбург-Лотарингский. После его смерти руководство орденом перешло к его сыну, Йозефу Карлу. И это не единственный связанный с Габсбургами рыцарский орден – еще один более тесно связан с другой частью бывшей Австро-Венгерской габсбургской монархии – Австрией.
Победу на президентских выборах в Австрии в 2016 году одержал Александр Ван дер Беллен из партии «Зелёных». Его соперник, Норберт Хофер, баллотировавшийся от вышеупомянутой Австрийской партии свободы отстал меньше чем на процент. Во время предвыборной кампании на лацкане кандидата в президенты Хофера можно было увидеть небольшой крест, напоминающий мальтийский. Это знак ордена Святого Георгия, династического ордена Габсбургов-Лотарингских, почетным рыцарем которого и является Норберт Хофер. А вот великий магистр ордена – никто иной, как Карл фон Габсбург, нынешний глава Габсбург-Лотарингского дома. Интересно, что сам Карл фон Габсбург принадлежит к правящей Австрийской народной партии и даже был депутатом Европарламента от неё. Кроме того, Карл фон Габсбург известен своей приверженностью Панъевропейскому союзу – организации, основанной графом Рихардом фон Куденхове-Калерги, который был сторонником идеи единого европейского государства и предсказывал замену в будущем этнического многообразия единой «евразийско-негроидной расой». После смерти Куденхове-Калерги созданный им Панъевропейский союз возглавил тогдашний глава дома Габсбургов Отто фон Габсбург, отец Карла. Именно Рихард фон Куденхове-Калерги является одним из архитекторов и вдохновителей идеи Европейского Союза. И сегодня один из лидеров якобы «евроскептической» Австрийской партии свободы Хофер одновременно является рыцарем Карла фон Габсбурга, активного сторонника единой Европы. Как говорил Сталин: «Пойдёшь направо – придёшь налево. Диалектика».
Похоже, что австро-венгерские монархи совсем не ушли в прошлое, скорее немного отошли в тень и пытаются вести дела в бывших владениях через своих рыцарей. Данная тема заслуживает внимательного изучения. Хотелось бы верить, что все эти рыцари и магистры действуют в интересах народов Европы, но, к сожалению, наследие мрачного гения фон Куденхове-Калерги вынуждает в этом усомниться.
В этой связи любопытно, что в Германии скромный, на первый взглд, пост пресс-секретаря нашумевшей «Альтернативы для Германии» занимает аристократка Беатрикс фон Шторьх. Интересно, что фон Шторьх – фамилия мужа, а вот девичья фамилия пресс-секретаря – фон Ольденбург. То есть она происходит из Ольденбургского дома, и таким образом, династически связана, например, с нынешним королем Норвегии Хаконом V или будущим (возможно) королем Великобритании принцем Чарльзом (из Глюксбургской ветви Ольденбургского дома происходит его отец, муж Елизаветы II принц Филипп). Вполне возможно, что это чистое совпадение, но если принять во внимание данные исследований, на которые ссылается А.И. Фурсов, согласно которым 70% германской промышленности принадлежит аристократическим семьям, наличие в партии человека с такими родственными связями может давать партии серьезные преимущества. Вопрос здесь только в том, кто является игроком, а кто фигурой на шахматной доске.
Какие выводы можно сделать из всего сказанного? Во-первых, возникшие в конце XVIII века понятия «правый» и «левый» безнадежно устарели, и к реальной политической жизни имеют довольно опосредованное отношение. Если под определением «левые» объединяются консервативные советские патриоты-сталинисты в России и европейские сторонники феминизма, трансгуманизма, уничтожения государственных границ, – это значит только то, что это определение лишено всякого смысла. Точно такая же ситуация царит и на условно «правом» фланге – этим словом определяются зачастую диаметрально противоположные силы и движения, корни которых восходят к совершенно разным источникам и точно также различаются и их цели.
Во-вторых, совершенно очевидно, что в вопросе миграции Европа однозначно прошла точку невозврата. Это означает, что на континент прибыло такое число мигрантов, принадлежащих к иным расам, народам и культурам, которое европейские общества просто не в состоянии были бы ассимилировать даже если бы проводилась какая-то целенаправленная политика ассимиляции, а такая политика совершенно не проводится. Необходимо ясно понимать – мигранты никуда не вернутся (по крайней мере, добровольно). Что бы ни говорили западные СМИ о том, как полезны эти мигранты для европейских экономик, это не более чем пропагандистская ложь. На самом деле европейским экономикам малоквалифицированные и зачастую необразованные мигранты не нужны абсолютно, они висят на европейском населении тяжелым бременем и именно это в первую очередь способствует росту поддержки правых движений в Европе.
Между тем, такая поддержка является не только силой, но и слабостью европейских системных правых. Находясь в фарватере симпатий своего электората они борются с миграционным кризисом и диктатом ЕС, в то время как и то и другое является лишь следствием, а не причиной европейского упадка, поэтому борьба с ними не может дать сколько-нибудь прочного и долгосрочного результата. На сегодняшний день проблема заключается в самой системе западной жизни, и очень наивно думать, что изменить эту систему можно опусканием бюллетеня в урну для голосования. Европа нуждается прежде всего в духовном возрождении на основе принципов Традиции, в отказе от разрушительного капитализма, атеистического материализма и либерально-гедонистических ценностей, но системные правые по большей части не выходят за рамки того же круга идей, которого придерживаются их либеральные противники. А принимая язык и образ мысли врага (когда речь заходит, например, о каком-нибудь «правом феминизме») они неизбежно обрекают себя на поражение в долгосрочной перспективе. Безусловно, победив на выборах, как это произошло сейчас в Италии, они могут, например, отказаться от антироссийских санкций или ввести какую-либо квоту на прием беженцев, которая будет незамедлительно отменена следующим правительством, но для долгосрочного успеха их методы явно не годятся. Пожалуй, главную пользу они могут принести путем легитимации традиционалистских и консервативных идей в общественном сознании, привнесении в общественный дискурс правой повестки. Но для возрождения Европы только этого недостаточно – необходим коренной пересмотр ценностей Просвещения и возвращение к корням европейской идентичности. Иными словами, системным правым необходимо стать менее «системными» и более «правыми».
