"Завтра". Александр Борисович, когда я брала интервью у Бориса Чертока, ставшее, к огромному сожалению, его последним, то задала вопрос "не является ли череда неудачных пусков, преследующих космическую отрасль, показателем системного кризиса?" Борис Евсеевич ответил, что "вообще не очень понимает, почему Роскосмос обвиняют в сплошных неудачах". По его словам, по сравнению с тем, что было раньше, в нашей космической отрасли такие нештатные ситуации стали очень редки. Вы, который, как никто другой, знаете историю отечественной космонавтики, являясь автором нескольких книг, рассказывающих о периоде ее становления, согласны с такой точкой зрения?
Александр Железняков. Мне посчастливилось хорошо знать Бориса Евсеевича Чертока. Когда я работал над книгой "Тайны ракетных катастроф", мы не единожды говорили с ним о проблемах аварийности ракетно-космической техники. Как в историческом аспекте, так и применительно к реалиям сегодняшнего дня.
Я согласен с его мнением, что и в былые годы в отечественной космонавтике было немало случаев аварий и катастроф. И ракеты падали не только на этапе летных испытаний. Терпели аварию и серийные изделия. Чтобы не быть голословным, специально для вашего издания провел некоторые подсчеты.
В период с 4 октября 1957 года до конца 1991 года в нашей стране были выполнены пуски 2447 космических носителей, задачей которых являлся вывод космических аппаратов на околоземную орбиту или в направлении других планет. Из этого числа 132 пуска признаны аварийными. Все прочие, общим числом 2315 стартов, были успешными или частично успешными.
Кроме того, в ходе предстартовой подготовки взорвались четыре носителя еще до выдачи команды "Пуск" (в 1966, 1973, 1980 и в 1983 годах). Иначе говоря, надежность космических ракет того периода составляла 0,9445.
В период с 1 января 1992 года до 2 июля 2013 года, с учетом недавнего аварийного пуска "Протона-М", состоялось 660 стартов ракет-носителей. Из этого числа 21 пуск был аварийным, а 639 — успешным или частичноуспешным.
Таким образом, надежность отечественных ракет в последние два десятка лет составляет 0,9682. Как можно видеть, цифры полностью подтверждают точку зрения академика Чертока — космическая техника с годами стала надежнее.
Тем не менее, я далек от того, чтобы рисовать нынешнее состояние дел в ракетно-космической отрасли в розовом цвете. Проблем там множество. Часть из них — кадровый "голод", старение оборудования, утрата многих технологий — достались нам в наследство от 90-х годов прошлого века, когда отрасль фактически была брошена на произвол судьбы и финансировалась по остаточному принципу. Последствия тогдашнего отношения к космонавтике мы в полной мере ощущаем сегодня.
Другие проблемы родились в последние годы. В первую очередь я имею в виду развал системы контроля качества выпускаемой продукции. Ликвидировав военные приемки, мы сломали структуру и гражданской приемки. А в сочетании с дефицитом квалифицированных кадров мы и получили ту "ядерную смесь", которая заставляет ракеты взрываться сразу после старта.
Поэтому реформировать космическую отрасль в любом случае надо. И тут только финансированием, а в последние годы государство выделяет на нужды космоса довольно существенные средства, проблемы не решить. Необходим комплексный подход, учитывающий состояние дел и в образовании, и в науке, и в других отраслях промышленности.
А там дело обстоит не лучше, а зачастую и хуже, чем в ракетно-космической отрасли. Тот же дефицит кадров, та же утрата технологий, то же качество выпускаемой продукции.
Однако не уверен, что при проведении реформы сразу же удастся получить требуемый результат и найти оптимальную модель дальнейшего функционирования отрасли. Возможно, придется пройти болезненный путь проб и ошибок. Но если этого не сделать сейчас, то завтра может быть поздно.
"Завтра". Сегодня, когда мы говорим о необходимости удерживания лидирующих позиций в космонавтике, то все чаще слышим высказывания, что Россия никогда не была великой космической державой, великой космической державой был СССР — а это принципиальная разница. То, что был способен делать СССР, в силу ряда причин не способна делать Россия, поскольку мы потеряли не только большую часть территории и населения, но и промышленность, в первую очередь наукоемкую, утратили целый ряд критичных для отрасли предприятий, которые оказались в бывших союзных республиках. Так как же нам все-таки не утратить былых позиций?
А.Ж. Мне кажется, что разделять СССР и Россию неправильно. Это одна страна. Когда-то она носила другое название, имела иную политическую систему, иные цели, иные ориентиры, иную систему ценностей. Но это была и есть НАША страна. И другой не будет.
Поэтому великое космическое прошлое СССР — это и великое космическое прошлое России.
То, что сегодня в нашей стране невозможно реализовать некоторые проекты, которые были по силам 30-40 лет назад, никак не связано с потерей части территории и населения. Да, многие предприятия отрасли оказались за границей. Но большая их часть осталась на территории России. С учетом уменьшения объемов производства космической техники, то, что осталось в России, в состоянии залатать все появившиеся "дыры".
Другое дело, что в конце прошлого века не только распался Советский Союз, но произошли и другие изменения в мире. И не только политического и экономического характера.
В глобальном масштабе изменилась психология людей. Как это ни прискорбно звучит, но значительная часть людей из "производителей и творцов" превратилась в "потребителей", для которых на первом месте оказалось комфортное существование любой ценой.
И такое происходит не только в нашей стране и странах СНГ, но и в США, и в Европе, и в Китае. С учетом национальных особенностей, с учетом уровня развития, естественно, но тенденция носит всемирный характер.
Ни одна страна в одиночку не сможет изменить эту ситуацию. В одиночку можно только минимизировать "ущерб". Например, сформулировав национальную идею, которая сплотит нацию и заставит людей работать слаженно, как единый организм на выполнение общей цели.
Постановка масштабных, но конкретных задач может стать выходом и для российской космонавтики. Когда станет ясно, что необходимо сделать, тогда будет видно, каким путем можно к решению этой задачи идти. Тогда и Луна, и Марс, и дальний космос из мечты могут превратиться в реальность.
"Завтра". На недавнем юбилейном 50-м авиакосмическом салоне в Ле Бурже между Россией и Европой было подписано Соглашение о совместном исследовании Марса — первый такого рода проект континентального масштаба. Но Марс — это все же второй шаг. Начальной, первоочередной целью определена Луна. Почему? Почему нам так важно попасть туда, где американцы побывали несколько десятков лет назад?
А.Ж. Ну и что, что американцы были на Луне? Во-первых, это было уже давно. Во-вторых, мы-то там еще не были.
Вспомните историю. Северный полюс открыл американец Роберт Пири, а Южный — норвежец Руаль Амундсен. Но и после них покорять полюса отправлялись сотни и тысячи людей, в том числе и наши соотечественники.
Так же и с нашей вечной небесной соседкой. Луна — это своеобразный рубеж, который обязательно надо покорить, чтобы устремиться дальше. А мы должны побывать на Луне, хотя бы для того, чтобы воплотить в жизнь мечту целого поколения, ждавшего этого в 60-70-е годы прошлого века. Я, например, мечтаю дожить до того дня, когда 13-й землянин ступит на поверхность ночного светила. И надеюсь, что им станет наш соотечественник.
Кстати, когда американцы уже высадились на лунную поверхность, а в нашей стране еще существовала лунная программа, весьма "сильным" ходом в тогдашнем соревновании двух сверхдержав была бы высадка советских космонавтов на обратной стороне Луны. Сделать это было технически сложнее, чем это сделали американцы. Но выглядело бы это довольно эффектно.
Поэтому человечеству необходимо возвратиться на Луну по следующим причинам.
Первое. Наша небесная соседка является уникальным испытательным полигоном для ракетно-космической техники, которая потребуется при полетах в дальний космос. Проверить её в земных условиях сложно. А на Луне сделать это будет проще.
Второе. Луна может стать своеобразным "космодромом подскока" при совершении планируемых в настоящее время полетах в точку Лагранжа, к астероидам и на Марс. А после появления "ядерных буксиров" это будет и безопаснее, чем в непосредственной близости к Земле.
Третье. Естественный спутник Земли может стать мощной научной базой для проведения фундаментальных исследований и изучения глубин Вселенной. Этому "поспособствуют" низкая гравитация и отсутствие атмосферы.
Четвертое. Луну можно и должно рассматривать как перспективный ресурсный объект. Это сегодня мы можем добывать на Земле все то, что нам необходимо для жизни и дальнейшего развития. Но пройдут годы, десятилетия, может быть, века, и мы столкнемся с дефицитом энергоносителей и полезных ископаемых. И в этом плане Луна, если, конечно, ресурсы там будут найдены, станет идеальным источником снабжения нашей планеты.
Конечно, можно и сразу лететь, скажем, на Марс. Но Луну осваивать нам придется в любом случае.
"Завтра". На салоне Россия представила новый носитель "Союз-5". Хотя новым его можно назвать, скорее всего, условно. Сейчас много говорится о полетах на Марс, Луну, астероиды. А на чем лететь-то?
А.Ж. Пока лететь не на чем. И не только нам. Ракетами, способными отправить людей на Красную планету, не обладают ни американцы, ни европейцы, ни китайцы. Работы идут, но это лишь перспектива.
Носитель "Союз-5" — это инициативная разработка "ЦСКБ-Прогресс". Когда полетит новая ракета, и полетит ли она вообще, неизвестно.
Но, даже если и полетит, она не сможет обеспечить отправку пилотируемых космических кораблей на Луну, Марс или астероиды. Всё, что будет в ее силах, это выводить грузы на околоземную орбиту или отправлять не очень тяжелые и громоздкие беспилотные аппараты к другим планетам. Для этого её и делают.
А вот для полетов к другим небесным телам нужен сверхтяжелый носитель. Решение о его разработке пока не принято, но в РКК "Энергия" и ЦНИИмаше системный проект уже готовится. Предполагается использовать проектно-конструкторский задел и опыт работ по ракете-носителю "Энергия", имеющий за плечами два успешных запуска в конце 80-х годов прошлого века.
Если бы двадцать лет назад эта программа не была закрыта, мы бы располагали носителем уже сегодня. А так приходится начинать почти что заново. Соответственно, и полеты к другим планетам приходится откладывать на будущее.
"Завтра". В 90-е годы большинство людей были уверены, что космонавтика нам совершенно не нужна. Как можно тратить деньги на изучение звезд, строительство космических кораблей или научные эксперименты на околоземной орбите, когда народу нечего есть? Насколько тяжело собирать сегодня воедино то, что, если так можно выразиться, является осколками советской космонавтики?
А.Ж. Последнее десятилетие прошлого века было очень сложным периодом в истории всей нашей страны, а не только космонавтики. Я уже упоминал о тех проблемах, которые были порождены в те годы: отток кадров, старение оборудования, развал ракетно-космической отрасли.
К счастью, краха не произошло. Нашлись люди, которые сохранили потенциал, накопленный за предыдущие десятилетия. Конечно, не полностью. Но и тот задел, который остался, позволил нам постепенно восстанавливать свои позиции и на международной арене, и на космических просторах.
Например, Россия сегодня является единственной в мире страной, которая может на регулярной основе отправлять людей в космос и возвращать их с орбиты на Землю. Американские шаттлы уже два года как не летают. Китайцы, хотя и обладают соответствующими технологиями, все еще находятся на этапе "летных испытаний". А вот мы летали и продолжаем летать. Пусть на "старичке" "Союзе". Но ведь летаем.
"Завтра". Наша космическая программа всегда была локомотивом научно-технического прогресса. Именно благодаря космонавтике в стране появились такие отрасли, как автоматика, электроника и приборостроение. Сегодня космонавтика в состоянии играть такую же роль, что и раньше, и тянуть за собой прочие отрасли науки и техники?
А.Ж. Вопрос очень болезненный. Действительно, раньше космонавтика могла двигать и автоматику, и электронику, и приборостроение. Сегодня, боюсь, это ей не под силу. Даже если появится какой-нибудь масштабный проект, типа "марсианской программы", лишь некоторые отрасли смогут начать движение вслед за "ракетно-космическим локомотивом".
"Завтра". Когда я задаю вопрос: каковы сегодня основные проблемы космонавтики, то получаю совершенно разные ответы. Одни уверены, что это недостаточное финансирование, другие — нехватка квалифицированных кадров, кто-то называет отсутствие четких перспектив. А в недавней беседе с разработчиком проектов экспедиций на Луну и Марс, ведущим конструктором по пилотируемым ракетно-космическим комплексам для высадки на Луну и "Энергия-Буран" В.Е. Бугровым я услышала совершенно неожиданный ответ, что главная проблема заключается в фальсификации истории отечественной космонавтики. На ваш взгляд, в чем основная проблема отрасли?
А.Ж. В какой-то степени я соглашусь с мнением Владимира Евграфовича. Действительно, попытки исказить историю предпринимались и предпринимаются.
В годы "холодной войны" фальсификация истории отечественной космонавтики была одним из элементов идеологической борьбы двух сверхдержав. Это понятно и объяснимо. Тогда и мы старались "не замечать" достижений других стран в космонавтике.
Сегодня природа фальсификации иная. Я бы сказал, какая-то мелочная. Исказить факты пытаются в угоду личным и корпоративным амбициям, в попытке таким способом получить выгодные заказы. Делают это люди, для которых космонавтика не является смыслом жизни, а лишь сферой материальных интересов.
Поверьте, что ни один настоящий ученый или конструктор никогда не будет передергивать факты. Он скорее признает свою неправоту, чем будет подгонять происшедшее под свою мерку. В своих книгах я всегда стараюсь придерживаться объективности и, надеюсь, что мне это удается.
Если же говорить о главной проблеме в отрасли, то я вижу её в отсутствии масштабной задачи при освоении космического пространства. Причем задача эта должна быть достаточно конкретной, а не носить расплывчатый характер: "усилить, добиться, достигнуть". Все должно быть предельно четко — к такому-то году слетать туда-то и туда-то, сделать то-то и то-то. Тогда всем предприятиям отрасли станет понятно, что, кому, когда делать.
Конечно, это упрощенный подход к существующим проблемам. Но, мне кажется, что именно его простота и может привести к успеху.
"Завтра". В ракетно-космической отрасли в советские годы трудилось огромное количество Героев Советского Союза и Социалистического Труда, лауреатов Государственных и Ленинских премий. Работать здесь считали за честь лучшие научные и инженерные умы — престижная работа, прекрасные условия для самореализации, достойная зарплата. А уж говорить о том, какой конкурс был в отряд космонавтов, и не приходится. Затем последовал развал Советского Союза, смена ценностей. Как сегодня обстоят дела с притоком молодых кадров?
А.Ж. Сегодня молодежь не столь активно, как в былые годы, идет работать в ракетно-космическую отрасль. Переоценка ценностей в обществе, которая произошла на рубеже тысячелетий, привела к тому, что ныне престижными являются высокооплачиваемые профессии в банковских и коммерческих структурах. Сотрудники космической отрасли и космонавты зарабатывают значительно меньше. Поэтому и идут туда с меньшей охотой. Яркий пример тому — недавний набор в отряд космонавтов. С большим трудом удалось найти кандидатов. Хотя конкурс был открытым, и сделать попытку мог каждый желающий.
Тем не менее, молодые люди всё-таки идут в космонавтику. В первую очередь это те, для кого главное — преданность делу. Предпринимаются усилия, чтобы повысить и материальную заинтересованность. Сдвиги есть, но они не столь масштабны и не столь заметны, как хотелось бы. Поэтому отрасль до сих пор испытывает кадровый голод, который в ближайшие годы вряд ли удастся "утолить".
"Завтра". Если уж мы коснулись космонавтов. Как вы считаете, космонавт сегодня является героической профессией? А сам полет в космос можно считать подвигом?
А.Ж. Я хорошо знаком со многими космонавтами и могу ручаться, что космический полет — это не увеселительная прогулка. Сегодня, так же, как и вчера, опасности подстерегают космонавтов на всех этапах полета: и при выведении корабля на орбиту, и во время работы на борту Международной космической станции, и за её бортом, и при возвращении на Землю.
Конструкторы делают всё возможное, чтобы сделать полет комфортным и безопасным. Но дать 100-процентную гарантию благополучного исхода не может никто. Поэтому и в профессии космонавта до сих пор остаются элементы героизма, и в космическом полете всегда есть место подвигу.
Правда, я не "стриг бы всех под одну гребенку". Всё-таки подвиг — это что-то из ряда вон выходящее. И он не может быть совершен в "плановом порядке".
"Завтра". Вы — инженер писатель, журналист и, скорее всего, реалист и прагматик. Но давайте немного пофантазируем и попробуем заглянуть в будущее. Какой вам представляется отечественная космонавтика через сто лет?
А.Ж. Предсказание будущего — вещь неблагодарная. Слишком велика вероятность ошибки. Во второй половине ХХ века многие великие ученые пытались это сделать. Но я не встречал ни одного прогноза, который бы совпал с сегодняшним днем хотя бы на 10 %.
Например, футурологи 60-х годов предрекали, что в начале XXI века человечество почти полностью освоит Солнечную систему и выйдет на межзвездные просторы. Полеты на околоземную орбиту и даже на Луну виделись им повседневным событием. Человек в их представлении уже должен был "заглянуть под облака Венеры", "начать осваивать ресурсы Марса", "создать исследовательские базы на спутниках Юпитера и Сатурна".
Ничего этого нет. И в ближайшем будущем не предвидится. Поэтому я буду гораздо осторожнее своих предшественников в "пророчествах".
Мне кажется, что отечественная космонавтика и через сто лет будет являться двигателем научно-технического прогресса и станет успешно конкурировать с ракетно-космическими отраслями других стран. Будем ли мы при этом первыми, вторыми или третьими, не столь важно. Главное, что мы будем продолжать осваивать космическое пространство. Как в одиночку, так и в международной кооперации.
Возможности ближнего космоса (низкая и геостационарная орбиты), вероятнее всего, будут практически полностью исчерпаны. Орбитальные группировки спутников связи, спутников дистанционного зондирования Земли, метеорологических спутников, навигационных спутников будут насчитывать сотни космических аппаратов и полностью обеспечивать информацией потребителей на Земле.
Активно будет вестись "расчистка" околоземной орбиты от обломков космического мусора и отработавших свое спутников. Эта проблема год от года становится все острее и острее, а через сто лет мы просто вынуждены будем стать "космическими дворниками", чтобы самим себе не закрыть "двери в космос".
В непосредственной близости от Земли должна появиться сеть автоматических и обитаемых орбитальных станций, на которых будут вестись научные исследования, производится уникальные материалы для их дальнейшего использования в космонавтике и других отраслях промышленности, собираться большие конструкции, в том числе и для полетов в дальний космос.
К тому времени обязательно появятся новые носители, в том числе использующие ядерную энергию, которые позволят существенно расширить наши возможности по полетам в дальний космос.
К тому времени на Луне будет создано несколько десятков земных баз, на которых будет отрабатываться перспективная космическая техника, будут вестись научные исследования. Начнется освоение лунных ресурсов. Правда, будет это еще только в зачаточной стадии, но это уже будет делаться.
На обратной стороне Луны будут построены мощные телескопы, которые позволят нам еще дальше заглянуть во Вселенную. Будут совершены пилотируемые полеты в точку Лагранжа, к Венере, Марсу и в пояс астероидов. Еще раньше космонавты "перехватят" малую планету, которая будет сближаться с Землей. На Венеру космонавты еще не высадятся, а вот на Красной планете и на поверхности астероидов побывают. Маловероятно, что удастся слетать к внешним планетам Солнечной системы. А вот автоматические космические аппараты туда будут направляться регулярно.
Вот такой мне видится отечественная космонавтика через сто лет. Очень хочу ошибиться в своих прогнозах и надеюсь, что удастся добиться большего. Но пока могу сказать только то, что сказал.
