Мне кажется, этот формат разговора о будущем с меркой в десятилетия должен быть постоянным. Потому что именно таким образом мы это будущее приближаем и определяем то, каким ему быть. Потому что в истории нет какой-то заданности, всё в будущем зависит от нас: как мы его увидим, как сформулируем и как воплотим.
Если говорить об экономике, то это будущее посткапитализма. И «посткапитализм» — это ключевое слово, вокруг которого, как мне представляется, было бы полезно разворачивать общественную, экспертную, государственную дискуссию.
Есть три признака, три симптома, на мой взгляд, говорящих о том, что посткапитализм уже наступает, что наблюдаемые нами сильные тенденции — это уже не капитализм, это то, что после него.
Во-первых, это существующие уже несколько десятков лет отрицательные ставки на капитал. Как это в капитализме могут быть отрицательные ставки на капитал, что это за капитализм такой? Причём в реальном выражении отрицательные ставки практически во всех странах Запада, прежде всего — это США, Великобритания и еврозона, но в некоторых странах они даже номинально отрицательные, причём разрыв между уровнем инфляции и уровнем ставок увеличился до нескольких раз. Это явно не капитализм! Это симптом другого хозяйства, другой формации, другой экономики.
Во-вторых, это концепция гарантированного дохода. В капитализме не может быть незаработанного дохода, это нечто другое. Но ведь эта концепция не только всерьёз обсуждается — её пытаются реализовать на практике, многие страны эксперименты в данном направлении уже проводят. В разных формах: где-то деньги раздают, где-то товарные и продуктовые сертификаты, которые позволяют бесплатно получить некоторые реальные блага. Это симптом чего? Это явный симптом посткапитализма.
И третий симптом, на мой взгляд, даже выходящий за пределы посткапитализма, постформационный симптом, — что очень долго существовавшая монополия государства на эмиссию денег испытывает очень серьёзные вызовы в виде появившихся криптовалют, которые в целом ряде стран признаны настолько, что ими даже можно платить налоги.
Все эти симптомы очень ярко свидетельствуют о том, что сегодня посткапитализм наступает, если не уже наступил. И необходимо формулировать его самим, потому что мы тридцать лет находились в капиталистической экономике, как было сказано, «на условиях вторичности», и важно, чтобы в посткапиталистической экономике эта наша историческая ошибка не повторилась. Мы не имеем права наступать на те же исторические грабли и находиться «на условиях вторичности».
Значит, надо формулировать наше будущее самим. При этом следует взглянуть на нерешённые исторические проблемы капитализма. Во-первых, это проблема социально-имущественного неравенства. В течение 250 лет, как показывает анализ, скорость накопления капитала была выше скорости увеличения экономики. И социально-имущественное неравенство — это проблема, которую капитализм за всё время своего существования не смог решить.
К этой проблеме добавляется проблема мирохозяйственного неравенства, когда уровень развития и богатства стран, которые образуют ядро мировой капиталистической системы, намного выше, чем у тех стран, которые входят в состав периферии или полупериферии данной системы. Очень яркий индикатор — тот факт, что страны периферии постоянно, перманентно являются нетто-экспортёрами капитала. Развивающиеся страны — экспортёры капитала для развитых стран.
Наконец, в-третьих, есть вопиющий разрыв между размерами реальной, физической, экономики и объёмом денежной массы. Объём мирового долга в 3,5 раза превышает объём мировой экономики. Это накопленные и нерешённые проблемы. И, формулируя экономику будущего, экономику посткапитализма, мы, на мой взгляд, обязаны дать ответы на эти вопросы, предложить решение этих проблем и не воспроизводить их в будущем.
Добавлю к этому ещё одну проблему: проблему демографии в экономически развитых странах, потому что государствообразующие, титульные этносы всех развитых стран за последние полвека утратили способность к самовоспроизводству и, соответственно, утратили историческую перспективу. Россия в этом отношении важна для нас прежде всего. Поэтому, говоря о следующих тридцати годах, мы должны подвести черту под прошедшим тридцатилетием и, в конце концов, признать, что экономика — это не «приватизация, либерализация, инфляция», не в этом треугольнике она вертится, не вокруг этих вторичных, инструментальных вопросов должна строиться.
У экономики будущего должно быть три главные цели. Прежде всего, она должна делать людей счастливее. Нельзя этого добиться только экономическими методами, но экономика очень сильно на это влияет. Второе — это не рост ВВП. Ориентация на рост ВВП является одной из форм укоренившегося экономического обмана. Рост реального благополучия людей, рост реального качества жизни граждан — вот та цель, которая должна быть у экономики будущего. И где-то на втором или даже на третьем уровне приоритетов может быть рост ВВП. И третья цель — это создание и обеспечение условий для расширенного воспроизводства граждан России, в том числе — государствообразующего русского народа.
Если экономика будущего не отвечает данным целям, не говорит о том, как мы их будем достигать, не настраивает все действия на это, то непонятно, зачем она. И на мой взгляд, если исходить из уроков прошлого, есть пять факторов, пять слагаемых, пять системообразующих характеристик экономики будущего.
Во-первых, в её рамках нет противопоставления «план или рынок». Это экономика, в рамках которой качественное государственное планирование и предпринимательская инициатива находятся в отношениях конвергенции, взаимодополняют друг друга, и это два мощных источника роста и развития, которые работают на достижение тех трёх целей экономик, о которых я уже сказал.
Второе — это экономика не сырьевая, а высокотехнологичная и высокодифференцированная. Очевидный вывод из прожитых тридцати «рыночных» лет — не может сырьевая экономика соответствовать масштабам нашей страны, её роли в мире. Сырьевая экономика не востребует людей, не содействует развитию человеческого потенциала, она просто недостойна такой страны, как Россия. И, конечно, в этой связи целевое технологическое развитие, создание национальной системы науки, образования, инноваций — обязательное слагаемое экономики будущего. Как и вопрос денег.
Да, мы стали энергетической сверхдержавой. Но, я думаю, нам было бы очень здорово от энергетической сверхдержавы перейти к цифровой, используя для этого тот огромный профицит энергетических мощностей, который есть у нас в стране, стать главным майнером мира, стать лидером в создании и использовании цифровых финансовых активов. Не ради этих цифровых активов как таковых, а ради роста и развития экономики. Напомню в этой связи слова Кейнса о том, что создание денег есть особое творчество государства. И то, что нам нужно не догматически, не стереотипно, а новаторски, изобретательно создавать деньги в условиях новой экономики, экономики будущего, исходя из целей и интересов её роста и развития, — это абсолютно точно. Некоторые из этих предложений описаны в книге "Кристалл роста. К русскому экономическому чуду" на уровне конкретных механизмов, конкретных технологий, конкретных денежно-кредитных моделей. Это может быть сделано.
Наконец, это культура хозяйства, культура ведения дела. И мне кажется, наш уникальный исторический опыт создания первой в мире антизатратной экономики, при которой «было дело — и цены снижали!», который затем был заимствован Японией, назван там «бережливым производством» и стал одним из столпов японского экономического чуда, — эта культура, которая своими корнями уходит в наш реальный исторический опыт, будет чрезвычайно полезна в качестве преобладающей модели хозяйствования.
Полагаю, что государственное планирование, лучшие технологии, целевые для развития деньги и развитое предпринимательство в значительной степени позволят добиться роста благосостояния граждан России, увеличения численности населения нашей страны, и людям станет счастливее жить в своей родной стране.
выступление на Петербургском международном экономическом форуме
