Если верить высоколобым исследователям в серьёзных изданиях, пандемия коронавируса постепенно идёт на спад. Об этом же говорят и ассоциированные с крупными глобалистскими структурами журналы, к примеру, The Economist. Об этом, пусть и косвенно, утверждает и статистика пандемии: да, цифры заболеваемости сейчас выше, чем когда-либо, но смертность от варианта «омикрон» существенно ниже, чем от прошлых итераций вируса. Тем не менее никто не спешит отменять карантины, вакцинные паспорта и прочие вещи, столь полюбившиеся властям по всему миру. Отсутствие явной взаимосвязи между новыми, всё более нелепыми законами и вроде бы идущей на поправку эпидемиологической ситуацией вызывает у простых европейцев уже привычную ярость. И если протесты за последние два года стали совершенно обычным делом, то реакция на них удивляет тем сильнее, чем больше времени проходит. Берлинские разгоны протестующих водомётами, австралийские газовые атаки или парижские резиновые пули сейчас выглядят верхом гуманности, также, как и демонстрации 2020 и 2021 годов кажутся образцом гражданской кротости и смирения. Нынешняя волна протестов пока что бушует только в столицах второго эшелона, но гнев, который сопровождает эти выражения недовольства, способен внести разлад в отношения между гражданином и государством.
Пока мировые СМИ отмечали годовщину «мятежа 6 января», рассуждали о локальных вопросах и в красках описывали ужасы «оккупации» Казахстана Россией, в Брюсселе почти незаметно, обыденно проходил самый жёсткий ковидный бунт из тех, что видела Европа. В Бельгии действует вполне стандартный для сегодняшней Европы закон о ковид-паспортах. Без них валлоны и фламандцы не могут посещать рестораны, кинотеатры, спортзалы и прочие жизненно важные места. Правительство даже пыталось и вовсе закрыть учреждения культуры, но местный суд отменил это решение, введя, тем не менее, серьёзные рамки численности посетителей. Кроме того, правительство задумало ввести обязательную вакцинацию медработников и ряда других госслужащих. Словом, ничего сверхординарного нет — такие меры давно стали нормой во всех западноевропейских странах. Но то ли нервы у бельгийцев оказались особенно расшатаны бесконечной эпидемией, то ли развеялся этот морок страха перед болезнью, заражающей по полсотни тысяч и убивающей по 20–30 бельгийцев в день, но на улицы Брюсселя вот уже почти месяц каждые выходные высыпают протестующие. Бунты по выходным — специфика европейского выражения недовольства людей, которым в будние дни нужно работать, поэтому такие мероприятия традиционно не отличаются ни особой жестокостью, ни вредительством. Брюссельский бунт немного другой. В полицию на улицах бельгийской столицы летят камни и бутылки, демонстранты со стороны десятитысячных толп врываются в правоохранительный строй с кулаками и палками, а полицейские не ограничиваются дубинками и резиновыми пулями, активно пуская в ход боевых псов и дымовые завесы. Протесты превратились в погромы, а погромы покусились на святое, захлестнув Европейский квартал. Любой же, кто захочет узнать о бельгийском протесте в крупных СМИ, наткнётся на стену стандартных сообщений о ничем не примечательных выступлениях. Поиск по постам в "Твиттере" показывает, что это не так.
В соседней Германии на смену громадным митингам в Берлине небольшие, но многочисленные протесты проросли в региональных центрах — столицах федеральных земель и крупных городах по всей стране. Немцы протестуют против давно введённых норм, но особой иронии их протестам добавляет тот факт, что в стране, известной своей пунктуальностью и законопослушностью, творится полнейший бардак с вакцинацией. Нижнесаксонское издание NOZ обнаружило данные, согласно которым число выданных сертификатов о вакцинации превысило число вакцинированных на 42,6 миллиона, причём только за последний месяц разрыв увеличился на 16 миллионов. Федеральное министерство здравоохранения пожимает плечами и списывает всё на технический сбой, но ничего делать с этим не спешит — кажется, миллионы фиктивных документов, делящих граждан на два класса с разными уровнями допуска, никого не волнуют. В отличие от бельгийских демонстраций, специфика германского протеста состоит в сборах как раз по будням — видимо, так ответственные немцы выражают своё крайнее недовольство. Столкновения с полицией нередко происходят и там, причём в результате этих столкновений иногда гибнут люди. Пресса называет это «чрезвычайной медицинской ситуацией». При этом именно в Германии набрала популярность культура ковидного контрпротеста — проводятся куда менее численные, но обласканные СМИ и властями демонстрации в поддержку существующих и во имя введения новых ограничений. Что забавно, большую роль в этих демонстрациях играют левые активисты, которые таким образом выступают на стороне не только правительства, но и фармацевтических корпораций, плотно сотрудничающих с европейскими властями.
О тесном контакте Pfizer и Еврокомиссии было известно ещё в 2020-м. Появились сведения о том, как именно была проведена излишне быстрая сертификация не самого надёжного препарата и через какие каналы осуществлялись закупки огромных объёмов скоропортящейся вакцины. Коррупционная составляющая этой истории была ясна всем, но в условиях нехватки времени и общепризнанного провала ЕС на фронтах подготовки к началу массовой вакцинации на множественные контакты американского фармакологического гиганта и европейского бюрократического монстра предпочли закрыть глаза. Сейчас же, когда на горизонте замаячило возвращение к норме, европейская оппозиция вспомнила эту историю и оперативно назначила виновника. Во всём оказалась виновата руководительница Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен, лично переписывавшаяся с главой Pfizer Альбертом Бурлой. При этом основным аргументом в пользу её вины является даже не содержание СМС-сообщений (а именно в таком формате велись переговоры), а их отсутствие на телефоне фрау Урсулы. Ещё будучи главой германского министерства обороны фон дер Ляйен угодила в скандал, связанный с удалением СМС-переписок, интересовавших прессу и бюрократический аппарат, так что история с Бурлой легла на благодатную почву. Сам Бурла, отвечая на вопросы о чрезмерной представленности американской корпорации на европейском рынке ковид-вакцин, ляпнул что-то про тесные связи и взаимопонимание с главой Еврокомиссии. Так на главного человека Евросоюза повесили всех собак.
Незавидное положение фон дер Ляйен не идёт ни в какое сравнение с ситуацией, в которую на минувшей неделе попал Жюстин Трюдо. Премьер Канады, любимец западной прессы и российских либералов, вечно молодой и вечно перспективный политик, прогрессивный либерал с абсолютным иммунитетом к скандалам и антикоррупционным расследованиям, вдруг оказался самым ненавидимым человеком в стране. Как и в Бельгии, протесты, которые попали в новости лишь недавно, зрели и развивались уже несколько недель. Формальным поводом к ним стал закон, согласно которому каждому въезжающему в Канаду следует проходить двухнедельный карантин. Этот закон чрезвычайно обрадовал дальнобойщиков, регулярно катающихся в США и снабжающих канадские и американские склады и магазины. К провинциальным протестам дальнобойщиков присоединялось всё больше канадцев, недовольных ковидными безумствами Оттавы, акции становились всё многочисленней и всё ближе к крупным городам и федеральному центру. Дошло до того, что 30 января власти были вынуждены вывезти премьера Трюдо и его семью подальше от охваченного демонстрациями города. Пока Канаде далеко до ярости Брюсселя, но многочисленность и популярность акций неповиновения должны стать серьёзным поводом для канадского государства подумать над правильностью выбранного курса. Минувшие выходные показали, что Канада в этом смысле почти неотличима от своего южного соседа: ряд местных СМИ синхронно выпустил материалы о том, что за протестами в стране кленового листа стоит Россия. Так, в эфире телеканала корпорации CBC объявили, что раскрутка протестов дальнобойщиков — месть за поддержку Канадой Украины. Более глубокий анализ в канадской прессе предполагает в качестве причин для недовольства рост цен на топливо и подорожание продуктов — словом, примерно те же причины, что выводят из себя европейцев и мучают американцев.
Ключевым моментом двух лет пандемии стал негласный договор, заключённый между гражданами и правительствами. Всевозможные мейнстримные источники информации неустанно твердили, что единственный путь возвращения к норме — всеобщая вакцинация. Конец 2021-го и «омикрон» перепутали все карты. Во-первых, оказалось, что западные вакцины против сверхзаразного вируса бессильны. Во-вторых, выяснилось, что возврат к норме не очень-то и нужен сросшемуся аппарату государственных структур и фармакологических корпораций, заинтересованных во введении всё новых методов контроля и в продаже сотен миллионов доз новых версий вакцин против новых версий вирусов. В-третьих, оказалось, что не так страшен чёрт, как его малюют: общая усталость людей и низкая смертность от нового вируса делает угрозы заражения менее пугающими. В-четвёртых, наибольшую устойчивость показали те страны, где власти воздержались от введения излишне строгих ограничительных мер, — время покажет, насколько это было эффективно в эпидемиологическом плане, но предпосылок для социального взрыва такое решение оставило намного меньше.
