Действуя по лекалам 2014 года, российские СМИ выработали общую и более-менее единую позицию в отношении санкций. Санкции, говорят по телевизору и пишут в Интернете, вредят прежде всего тем, кто их ввёл. Пока наши эксперты самых разных уровней судорожно пытаются понять реальные (часто сильно расходящиеся с декларируемыми) последствия для обложенных санкциями услуг и областей производства, говорить о таком как минимум некорректно. Тем не менее, в пользу версии о неэффективности санкций против России работает чисто психологический эффект – за все последние годы сообщения об ограничениях по самым разным поводам (от Крыма до Скрипалей) стали настолько привычными и обыденными, что перестали восприниматься как нечто важное. Иммунитет к психологическому эффекту санкций морально подготовил граждан России к любым изменениям, которые неизбежно вызывает глобальный разрыв торговых, политических и финансовых связей. Того же самого, впрочем, нельзя сказать о Западе – лежащий точно в рамках тренда на постепенное снижение уровня жизни кризис бьёт по психологической устойчивости населения с силой первых месяцев пандемии.
В Версале, где подводился итог первого страшного раунда XX века и происходил зачин второго, куда более страшного раунда, на минувшей неделе прошёл саммит ЕС. В связи с этим нужно вспомнить материал New York Times, выпущенный на пике предсказаний даты вторжения, которую никто так и не угадал. Там один занятный птенец Сороса утверждал, что нападение Путина на Украину необходимо, так как сплотит Европу и даст ей повод забыть о разногласиях перед лицом общего врага. Ваня Крастев, автор того текста, едва ли предполагал результатов версальского саммита ЕС. По итогам двух дней пустых и неведомых прессе переговоров, Западная Европа, показательно «кинувшая» тех, кому обещала щедрую помощь в случае чего, оказалась расколота. Это не фантазии нашей прессы – так пишет лояльный Единой Европе Spiegel. Разумеется, "Шпигель" пишет это в контексте нежелания Европы потакать безумным хотелкам кокаиновых столпов украинской государственности. Но в материале, как и в общих настроениях европейской прессы, явно читается намёк на раскол между Макроном, пафосно обещавшим новые санкции среди батальных галерей дворца, и Олафом Шольцем, предпочитающим пока что выжидать.
Европейские чиновники, к примеру, обожаемый нашей прессой глава европейской дипломатии Жозеп Боррель, не скрывали своего намерения ударить из всех санкционных орудий сразу. Так и вышло – запрет на взаимодействие с РФ во множестве сфер бизнеса совпал с громкими новостями о закрытии для российских самолётов европейского неба и бомбардировкой яркими, но не всегда правдивыми сведениями о том, что очередная транснациональная корпорация уходит с российского рынка. В течение нескольких дней Россия стала абсолютным рекордсменом по числу введённых против неё санкций – наши пять с половиной тысяч ограничений значительно опережают показатель в жалкие 3.6 тысячи у Ирана, идущего вторым. Глобальный рост цен на всё подряд стал естественной и неизбежной вехой этого санкционного блицкрига, что очень удивило общественность в западных странах. Конкретными цифрами роста цен на топливо самодовольно сыпят наши СМИ в условиях удешевления бензина у нас – случаи вроде 160 евро за полный бак в Германии или 7 долларов за галлон (3.5 литра) в США разошлись достаточно широко, при этом не являясь чем-то особенным, а иллюстрируя общую тенденцию. На бензине завязаны поставки продуктов в магазины, газ питает промышленность, уголь греет дома. На фоне недостатка всего этого идут новости примерно одного и того же содержания: в западноевропейских странах по гражданам идёт рассылка призывов запасаться батарейками и свечами, а реклама пропагандирует резкий отказ от традиционной энергетики взамен на «небольшое похолодание» дома. Призывы доходят до шизофрении в духе «отказ всей страны от автотранспорта два воскресенья в месяц сэкономит полтора процента нефти». Рост цен действительно огромен и если Европа в связи с этим испытывает главным образом логистические и торговые трудности, то Штаты, где почти во всей стране вся городская и пригородная инфраструктура завязаны на автомобилях, кое-где просто встали. Министр экономики и финансов Франции Бруно Ле Мэр сравнил нынешний энергетический кризис с кризисом 1973 года. Тогда арабские страны в ответ на поддержку Западом Израиля в очередном военном конфликте резко сократили поставки нефти, что вызвало страшный рост цен на нефть. Тогда выход из кризиса, созданного политическим путём, случился с помощью поставок из СССР, а после четырёхкратного роста цены за баррель (с 3 долларов до 12 – как наивно звучат эти цифры сейчас) страны ОПЕК отменили эмбарго. В этот раз идти особо некуда и российскую нефть – пока, по крайней мере – заменить нечем.
Наращивать добычу самим – не вариант. Байдена сожрут с потрохами многочисленные лоббисты зелёной энергетики, на чьих руках он въехал в Белый дом. К тому же, даже если исключить фактор воинствующих экологов, разморозка строительства американской части нефтепровода Keystone XL, то есть откат одного из первых своих решений на посту президента, будет сопряжена с массой бюрократических и логистических трудностей. Отвратительные отношения Вашингтона и нефтяных монархий – ходили слухи о том, что арабы не желают даже говорить с американцами – не позволяют оперативно решить вопросы с ростом поставок из стран Аравийского полуострова. Отношения продолжают портиться с каждым странным шагом, вроде публикации американцами отчёта по убийству Джамаля Хашогги, в котором, Эр-Рияд прямо называется виновным в произошедшем. В связи с этим остаются два варианта: Венесуэла и Иран. Первые попытки договориться с правительством Мадуро ни к чему не привели, а лишь вызвали недовольство внутри США тем фактом, что ради спасительных пяти с половиной миллионов баррелей в день Байден готов снять санкции против врага США. При этом легитимный, признанный всем цивилизованным миром и демократически избранный президент Венесуэлы Хуан Гуайдо (кстати, где он?) в переговорах почему-то вообще не участвовал. Потом венесуэльцы вроде бы сжалились, но большая часть добычи в южноамериканской стране уже зарезервирована российскими и китайскими компаниями, так что нарастить производство свежей нефти к американскому столу не получится так быстро, как того хочет Байден. С Ираном всё вышло ещё интереснее – администрация Байдена горит идеей перезаключения иранской ядерной сделки с самого дня прихода в Белый дом, но изменения условий заключения нового договора требуют и в Тегеране, и в Вашингтоне. Персов интересует главным образом гарантия вечности новой сделки, чтоб никакой новый Трамп (а может быть и старый, вернувшийся в Белый дом после 2024) не отменил всё в одностороннем порядке, как уже было сделано. Надежды на скорое приоткрытие иранской изоляции усиливались по ходу переговоров в Вене, встреч иранского руководства с верхушкой МАГАТЭ и обнадёживающих заявлений с обеих сторон, которые на фоне выдавливания России с европейского рынка энергоносителей, казалось, готовы были пойти на компромисс. Эти надежды перечеркнул след ракеты над иракским городом Эрбиле. Персы мстительны и злопамятны, но разумны и осторожны – они не простили американцам ни обмана с первой ядерной сделкой, ни страшного санкционного давления, ни убийства Касема Сулеймани. Рано утром 13 марта они нанесли ракетный удар по авиабазе и по прилегающим зданиям военного назначения. Трезво оценивающим ситуацию персам было важно вызвать разрушения, но не вызвать смертей, поэтому специально били по пустым зданиям. Хотя формально удар был нанесён, цитируя пресс-службу КСИР, «по стратегическому центру сионистского заговора» (читай: по инфраструктуре израильской разведки), важна была именно показательность грубого жеста по отношению к США в подобный момент. Этот показательно грубый жест был демонстративно проигнорирован – Госдеп вечером того же дня заявил, что не увидел в ударе признаков желания навредить американским военным объектам. Да, такие символические удары – не редкость для Ирана, стабильно снабжающего внутреннюю аудиторию яркими картинками возмездия США и Израилю, но ракетная атака, сделанная в такой момент, явно может расцениваться как политический намёк. Поймут этот намёк в Вашингтоне или нет – неясно.
Кризис кадров, руководящих самыми могущественными структурами мира, проявился здесь как никогда ярко. Речь даже не идёт о нелепой шутке вице-президента США Камалы Харрис, которая на пресс-конференции с польским президентом в ответ на вопросы о бегущих с Украины толпах, смеясь, сказала, намекая на обязанность Польши принять их, что настоящий друг – тот, кто остался другом в час нужды. Речь не о спикере Палаты представителей (формально третьем человеке в иерархии государственной власти) Пелози, которая не потрудилась запомнить имя очередного вождя туземцев и очередной колонии, в результате чего мировая политическая пресса принялась судорожно искать президента Кевенского (или это сознательный намёк Пелози на Керенского?) в Ухани. Речь даже не об американских чиновниках высшего уровня, оскандалившихся с якобы не существовавшими биолабораториями и принявшихся в панике выдавать несогласованные оправдания и неправдоподобные обвинения. Речь о кампании, неосознанно зародившейся в головах акул вашингтонской политики, воспитанных в условиях Холодной войны. В росте цен на всё подряд, а особенно – на бензин, был назначен виновным лично Путин. Байден заявил, что «устал» от обвинений в кризисе и 8 процентах инфляции в месяц (Forbes ждёт в марте ещё больше), за чем, по его словам, стоит Россия. Это следующий уровень относительно зревших последние 7 лет скандалов про русских хакеров и кремлёвских лоббистах в кабинетах Белого дома. Не отличавшиеся правдоподобностью или обоснованностью скандалы вроде «Рашагейта», оказались забыты – на смену им пришёл прямой и нелепый фарс сродни ироничным обвинениям Обамы, который, если верить нашему интернет-фольклору, в 2014 году загадил не один подъезд в России. В свете сомнительных рейтингов Джо и его администрации на сцену возвращается – похоже, всерьёз и надолго – Трамп. Если в дежурных популистских заявлениях в духе «Я бы не допустил вторжения, а Байден толкает нас к Третьей мировой» незачем искать смысл, то частота этих заявлений и их востребованность на митингах сторонников Трампа уже не намекают, а прямо говорят о намерении бывшего президента вернуться в Вашингтон. Идеальный шанс представится ему уже в ноябре – промежуточные выборы в Конгресс не сулят демократам ничего хорошего. Ковид, Кабул, Киев, рост цен и бездействие федеральной власти, равно как и полное отсутствие перспектив к улучшению ситуации очень подняли настроение республиканцам. В такие моменты на месте чернокожих подростков из неблагополучных районов я бы занервничал – вполне возможно, что уже скоро в попытке консолидации прогрессивной общественности во имя отвоевания позиций Демократической партией очередной Трейвон Мартин или Майкл Браун падёт жертвой беспредела проклятых расистов, что даст повод в очередной раз сжечь пару городов и разорить несколько корпораций «благотворительным лутингом».
