Утром 12 февраля в территориальных водах России близ острова Уруп Большой Курильской гряды была обнаружена американская подводная лодка и выдворена в открытое море усилиями Тихоокеанского флота. Инцидент произошёл после заявления посла США в Японии о том, что Южные Курильские острова не принадлежат России. Вполне возможно, это политический демарш, однако ниже мы рассмотрим и военно-технический аспект случившегося. Возникает соблазн поставить этот случай в один ряд с тремя предыдущими известными нарушениями наших границ кораблями НАТО за последние полтора года: американскими эсминцами в заливе Петра Великого в 2020 и 2021 годах и британским у Крыма в 2021 году. Однако это скорее всего неверно, что станет очевидным, если мы внимательно рассмотрим предыдущие инциденты, изучив мотивацию наших оппонентов.
Сперва терминология: согласно статье 19 Конвенции ООН по морскому праву, под мирным проходом понимается движение корабля или судна через территориальное море или исключительную экономическую зону с целью:
а) пройти в порт или выйти из порта;
б) пересечь территориальные воды без остановки.
Проход должен быть непрерывным и быстрым, но остановка разрешается, если она связана с обычным плаванием, необходима вследствие непреодолимой силы или для оказания помощи терпящим бедствие. Подводные лодки должны следовать в надводном положении. Заметим также, что РФ, как и СССР до неё, считает себя вправе приостанавливать право мирного прохода через свои территориальные воды для отдельных категорий судов.
Что объединяет последние случаи демонстративного захода западных судов в наши территориальные воды? Каждый раз это были надводные корабли, которые демонстративно оспаривали суверенитет России над определённой акваторией, апеллируя к праву мирного прохода. Это публичные акции, обозначающие точку зрения США и Соединённого Королевства соответственно.
Начнём с очевидного – подводные лодки не очень подходят для демонстративных акций в силу самой своей природы, предполагающей скрытность, а значит свобода судоходства тут ни при чём. Так что она там делала?
Охотское море – полузамкнутого типа, все входы в него – это относительно узкие, но порой весьма глубокие, свыше километра, проливы, как минимум один берег которых принадлежит России. Однако ширины нескольких курильских проливов достаточно, чтобы пройти ими, не нарушая государственной границы. Отдельно стоит упомянуть ситуацию в проливе Лаперуза между Сахалином и Хоккайдо – в отличие от обычно декларируемой 12-мильной зоны территориальных вод, Япония заявляет права лишь на расстояние трёх морских миль. Предполагается, это правило действует с конца 1970-х годов для того, чтобы при проходе через проливы военных кораблей США не происходило нарушения декларируемого безъядерного статуса Японии.
Итак, какие задачи может решать американская подлодка в Охотском море? Первое, что приходит на ум – слежение за нашими подводными лодками с баллистическими ракетами. Охотское море с 1970-х годов является позиционным районом, где несут боевое дежурство стратегические ракетоносцы, и естественным образом привлекает внимание американцев, на коих эти ракетоносцы нацелены. Висеть на хвосте у "стратега" в готовности сорвать запуск ракет любой ценой, равно как и мешать такой слежке – одна из основных задач советского и американского подплава ещё со времён Холодной войны.
Второй объект интереса – проложенные по дну каналы связи и в целом подводная инфраструктура. В 1971 году как раз в Охотском море американцы установили подслушивающее устройство на кабель, соединяющий штаб ТОФ во Владивостоке с главной базой подводных лодок в Вилючинске на Камчатке, и наведывались к нему ежемесячно на протяжении десяти лет, пока об этом не узнали в КГБ. В то же время со дна морских полигонов они собирали обломки отстрелянных на учениях и испытаниях противокорабельных ракет, что также принесло немало пользы нашему вероятному противнику.
Что из этого следует? Застигнутые нашими моряками американцы занимались не политическими демонстрациями, а настоящей боевой работой, скорее всего связанной со слежением за нашими ракетными подводными крейсерами стратегического назначения.
Что мы можем этому противопоставить? По большому счёту – немногое.
Развёрнутая ещё в советские времена противолодочная инфраструктура вряд ли соответствует современным требованиям, а никакой информации о её обновлении за последние тридцать лет не поступало – что, впрочем, не доказывает, что его совсем не проводилось. А вот что точно сильно деградировало с прежних времён, так это численность корабельного состава, морская в целом и противолодочная авиация в частности. Морская ракетоносная авиация, один из основных козырей ВМФ СССР, прежде представленная на Дальнем Востоке двумя дивизиями, ныне отсутствует вовсе, и отнюдь не потому, что утратила актуальность. Противолодочная авиация представлена Ту-142 и Ил-38, но их буквально несколько десятков на весь ВМФ, специализированное оборудование на их борту сделано ещё в Союзе, а скорость модернизации, с заменой на более современное, – примерно один самолёт в год. Кораблей для противодействия США на Тихом океане, по признанию Генштаба, тоже не хватает – все крупные надводные корабли, коих всего шесть, старше 30 лет, а многоцелевых атомных подводных лодок в строю сейчас лишь две.
Таким образом, вариант зеркального ответа – половить американские субмарины близ их берегов – невозможен. Нам буквально нечего посылать. Противолодочные возможности даже у своего побережья серьёзно отстают от потребностей, и в ближайшие годы ситуация кардинально не изменится. Не стоит также забывать, что нам противостоит не только US Navy, но и воины Микадо, причём Япония имеет территориальные претензии к России. Так что до тех пор, пока мы не увидим значительного качественного и количественного усиления Тихоокеанского флота, остаётся уповать на мастерство, смекалку и удачу наших моряков, инженеров и учёных, десятилетиями противостоящих сильнейшему противнику.
